– А близкие что говорят? – спросил Эдик.
Элла покраснела и потупилась.
– У него нет семьи, живет один. Прости, я тебе иначе сказала, чтобы ты ненужного не подумал. Так-то у нас все одинокие учительницы от него без ума. В общем, мне кажется, он не вернулся из Института. Вы понимаете, что это может значить?
Некоторое время все молчали, переваривали информацию. Потом заговорил Кинебомба:
– Мне было трудно поверить, что этот придурочный Прайд в самом деле покушается на тело пацана, ребенка еще. Не в смысле его моральных качеств, а просто на фига его в детство потянуло, что за извращение такое? Гипотетически могу допустить, что директор ему больше сгодился бы. Лет на десять моложе, крепкий, здоровый. Связан с Институтом, значит, его тоже могли давно отследить в плане той совместимости, которую ты, Эдька, упоминал.
– Гистосовместимость, – пробормотал Редкий.
– Она самая. Так что как бы гимназии не остаться без директора.
– Ты так спокойно говоришь об этом! – ахнула Элла.
На них оглянулись, зашикали. Пришлось отойти в сторону и встать у самого поворота на центральную аллею кладбища, под прикрытием высокого замшелого надгробия.
– Нужно что-то делать! – горячилась девушка. – Прайд ни перед чем не остановится. Неужели мы так и будем послушно ждать и бояться, потому что Институт нам не по зубам?!
– Отчего же не по зубам? – зловеще протянул Кинебомба, прищурив воспаленные глаза. – У «Комитета» уже все готово, чтобы одним ударом врезать Институту под дых. Наш фильм смонтирован, даже переведен на языки тех стран, где действуют подразделения Института. Есть договоренности о показе по кабельным каналам и в Сети в один день и час. Осталось только этот день икс определить. Но сперва лично я планирую для нашего города парочку предварительных показов, поскольку в центре сюжета именно местный «Институт 303».
– Что за показы? – Эдику почудилось, что Тоха не в себе: друг говорил со стопроцентной уверенностью одержимого.
– Первый показ – в городской прокуратуре, я уже договорился кое с кем. Второй, думаю, пройдет на уровне мэрии. Едва ли руководство города захочет замарать славную историю этого городка фактами преступных опытов над людьми, использования школьников для экспериментов и много чем еще. Так что, когда наша документалка начнет взрывать интернет, в здании Института, полагаю, будут идти обыски. Наш человек в Институте уже на низком старте. Кстати, благодаря твоим сведениям, Эдька, о внутренней оппозиции ему удалось установить связь с теми ребятами, они, надеюсь, помогут. Прайд будет арестован. Возможно, и вашего директора удастся спасти, не сразу же его там под нож пустили.
Элла и Редкий обменялись ошеломленными взглядами, девушка побледнела и схватилась за ржавую древнюю оградку.
– Антон, но Инка… – едва выговорила она.
– Элла, никто не собирается устраивать свару со стрельбой и взрывами. Вопросы будут только к руководству, больные даже не узнают о происходящем, ими будут заниматься, как прежде. У Инны ведь на руке желтый браслет? – как бы ненароком спросил он, но заметно напрягся.
– Это ты к чему?
Антон потемнел лицом еще больше, поморгал и оскалился – верный знак, что его что-то мучает.
– В чем дело, друг? – взволновался и Редкий.
– Вчера мы с моим контактом в Институте обсуждали возможные риски. Он считает – хотя не имеет четких сведений на этот счет, – что при таком раскладе может пострадать только одно отделение – красное. В случае внутренней тревоги оно словно перестанет существовать, понимаете?
– Нет!
– Ну, будет спрятано, защищено дополнительными стенами и дверями, так что его не найдешь, даже зная о нем. Вероятно, пока спецслужбы будут ломать голову, как туда попасть, там проведут полную зачистку в плане документации, ну и больных тоже. Таким образом, самые невероятные и невозможные с точки зрения морали операции останутся в тайне.
Эдик ощутил, как выступает на лбу холодный пот.
– И как это предотвратить?
Кинебомба подергал сердито плечами:
– Откуда мне знать? Может, тамошнее руководство и не пойдет на это. В конце концов, в чем их можно обвинить? Они – гении, делали такое, о чем человечество только мечтает. Из двух трупов получали одного живого – за такое не судить, а памятник ставить надо. Но там сейчас Прайд, вот кому вся эта огласка не нужна, ему еще в чужое тело перебираться и новых первенцев растить. А он давно уже подмял руководство под себя. Эх, была бы возможность как-то выманить его оттуда на время.
– Да как выманишь, он же болен, сволочь! – Эдик почти кричал, Элле пришлось прикрыть его рот ладонью. – Слушай, друг, нельзя рисковать красным отделением! Там сейчас Вася, там бабушка Маго. Надо переждать.
– Переждать? – Кинебомба вперился в него таким острым взглядом, что Эдик дернулся, как от удара током. – Сколько ждать-то? Ну, спасем этих двоих, за это время Прайд найдет себе новое тело, погибнет этот ваш Гайдай или кто-то другой. Прайд вернется в свою резиденцию и снова затребует к себе первенцев. Нет, наносить удар нужно именно сейчас, пока он слаб и болен.
– Тоха прав, – тихо и жалобно сказала Элла. – Прости, Эд, мне тоже ужасно страшно за Инку, я предпочла бы дождаться ее выписки. Но мы не можем без конца спасать тех, за кого переживаем, в ущерб другим, нам неизвестным.
Эдик сжал кулаки, кивнул головой:
– Да, все верно. Антон, запускай свой план.
Никто из них не заметил, как щуплая фигурка, внимательно слушавшая разговор под прикрытием старого памятника, неслышно просочилась между двумя оградами и растаяла в кустах.
Тягостная церемония закончилась, учителя потихоньку уводили ребят, многие были ошеломлены, кто-то плакал. Таня несмело приблизилась к семье Майских, но, похоже, встретили ее хорошо. Скоро она уже разговаривала с раскрасневшимся Пашей, а его родители бдительно посматривали по сторонам. Злата медленно двинулась по главной аллее к воротам кладбища, радуясь возможности немного побыть одной, – в последнее время такого почти не случалось. Но тут же рядом образовался Маго, огляделся с видом заговорщика:
– Златка, поговорить надо. Только так, чтобы никто нам не помешал. Отойдем?
Девушка удивилась, но все же прошла следом за мальчиком по узкой боковой дорожке до маленькой белой часовни.
– Златка, есть дело! – Глаза Магомета воинственно сверкнули. – Я сейчас тебе кое-что скажу, а потом кое о чем попрошу. Если ты мне откажешь, я не обижусь, клянусь! Но пообещай меня нашим не выдавать, ладно?
– Маго, переходи уже к делу! – всерьез разволновалась после такого предисловия девушка. – Что ты еще задумал?
– Ты не пообещала, – напомнил Угушев.
– И не стану. Разве мы не договаривались, что в нашей пятерке никаких секретов, все решаем сообща? Ты сам первый кричал, что так должно быть, припоминаешь?
Маго быстро кивнул, но в своем замысле не усомнился.
– Помню, Злат, но это дело особенное. И это мое дело, личное дело. Я бы не впутывал тебя, если бы знал, что справлюсь один. В общем, я должен спасти свою бабулю.
Злата вынуждена была отступить и опереться рукой на каменный парапет крыльца. У нее пронеслась паническая мысль, что мальчик, возможно, не перенес всего, что свалилось на него в последнее время. Попыталась произнести как можно спокойнее:
– Маго, но твоя бабушка умерла, скоро похороны. Когда, кстати?
Угушев дернул плечом, будто эта тема его теперь ничуточки не волновала.
– Не знаю, нам пока не говорят. Затеяли там какое-то расследование. Типа непонятно, куда ее с улицы увезли и где прооперировали. Только на самом деле она все еще в Институте, Златка. Я только что подслушал разговор взрослых, они как раз это обсуждали. Дядя Эдик ее видел, но нам не рассказал.
– Почему?
– Не знаю, наверное, чтобы я не рванул туда. Она в красном отделении, ей сделали такую операцию, какую этот гадский Прайд хочет себе, понимаешь? Наверное, по его приказу набивали руку. Она теперь иначе выглядит, но дядя Эдик как-то ее узнал, может говорил с ней.
– Невероятно, – только и смогла выдохнуть Злата.
– Ага. Но слушай дальше: скоро Институт будут брать штурмом. Кинебомба доделал свой фильм с разоблачениями, но сперва хочет на них полицию и спецслужбы натравить. И опасается, что красное отделение могут зачистить, едва все начнется.
– Зачем же тогда?..
– Иначе нельзя, – по-взрослому тяжело вздохнул Маго. – Они хотят прищучить Прайда, не дать ему переползти в другое тело. И так защитить нас, понимаешь?
– Понимаю, – подумав, кивнула Злата. – И что, ты хочешь попытаться забрать оттуда свою бабушку?
Мальчик мотнул головой:
– Нет, это все равно не получится. Во-первых, как я ее найду, если не знаю, как она теперь выглядит? Во-вторых, после такой операции она ведь еще восстановиться должна. Я другое решил. И сделаю.
– Что? – прошептала Злата, потрясенная его решимостью. От дурных предчувствий у нее онемели губы.
– Я разберусь с Прайдом, – твердо сказал Магомет. – Найду его в Институте, может, оглушу своим способом и уведу оттуда. Или вообще убью, ведь он это заслужил. Главное, чтобы руководство Института смекнуло, что осталось без покровителя. Тогда они не станут препятствовать обыску, никто не пострадает. Все запрещенные опыты свалят на Прайда, типа были под давлением.
Злата встряхнула головой, словно отгоняла от себя морок, схватила Маго за плечо:
– Но это невозможно, ты не сможешь!
– Я не смогу? – прищурился мальчик.
– Маго, да приди ты в себя! Как ты сможешь миновать охрану, пройти по Институту, отыскать Прайда, который наверняка не в общем отделении лежит? А если даже найдешь? Ты не справишься с ним хотя бы потому, что Прайд про тебя знает и будет начеку!
Тут она совершила ошибку – нельзя было говорить Маго, что он с чем-то не справится. Спорить Угушев не стал, но взгляд сделался блуждающим – мальчик явно принял решение заняться всем в одиночку и уже продумывал новый план. Злата это поняла и на всякий случай покрепче ухватила друга за рукав куртки.