Глава 49Ева
Мы с Сереной находим Маркуса сидящим на корточках в саду под моросящим дождем. Мы помешали ему там что-то собирать.
– Я собираюсь варить суп, – объявляет он.
Серена корчит гримасу и поворачивается ко мне.
– Маркус любит готовить из трав и собственноручно собранных ингредиентов. Вид жареного гриба сразу наталкивает меня на мысли, а не впаду ли я в кому, если его съем. – Она замолкает на мгновение. – Прости, я не собиралась…
– Все нормально, – говорю я.
Серена наклоняется и касается руки Маркуса.
– Еве нужно вернуться в Маршпул, – сообщает она. – Я думаю, что один из нас должен поехать с ней. Ее машину так и не починили, и к тому же ей нужна поддержка.
Кажется, что уже столько времени прошло с тех пор, как я не хотела принимать предложение Серены отвезти меня на похороны. Кажется, это было очень давно. Сейчас я чувствую, что она становится моей подругой, и это меня нервирует. Я помню мужчину, который предупреждал меня, что пострадают другие люди, и беспокоюсь за Маркуса и Зака, а теперь еще и за Серену. Мы с Сереной договорились, что будем как можно меньше рассказывать Маркусу и Заку, потому что боимся подвергать их еще большей опасности.
Маркус встает.
– Зачем тебе возвращаться в Маршпул?
– Чтобы провести время со своей семьей. Я хочу не терять контакт с оставшимися у меня родственниками.
Это почти правда. Я хочу побольше выяснить о том, что происходило в моей совсем не идеальной семье и слышал ли кто-нибудь про дядю Си-Со. И я хочу узнать, не удалось ли Нейту продвинуться дальше в игре. Срочно, пока время Джозефа не истекло.
– Я могу отвезти туда Еву, – говорит Серена. – Мне не сложно.
– Но если она собирается встречаться со своей семьей, не будет ли твое появление там несколько странным? И я надеялся, что Ева завтра поможет мне в магазине кое-что переставить.
– О боже, это может подождать, – отмахивается Серена. – И ведь она же официально в отпуске.
Маркус поднимает вилы и с силой втыкает их в землю. Выглядят они довольно тяжелыми.
– Мы можем застраховать нашу машину и на время передать ее тебе, – предлагает он.
– Это было бы отлично. Спасибо огромное, – благодарю я.
Серена корчит гримасу. Я знаю, что она хочет помочь и не оставлять меня одну, пока я всем этим занимаюсь, но она также не хочет объяснять Маркусу почему, чтобы не подвергать его опасности.
– Мне это действительно несложно, – говорит она. – Тяжело терять родственников. Еве нужна поддержка.
– Вы больше не занимаетесь расследованием? – спрашивает Маркус.
– Нет. Пусть этим занимается полиция. – Врать оказывается легко.
– Хорошо. Не подвергай себя опасности. А тебе не пора отдохнуть, Серена?
Серена быстро качает головой.
– Не говори глупостей.
– В чем дело? – спрашиваю я.
Серена держит руку на животе, и я все понимаю.
– Мы пока никому не говорим, – сообщает она.
– О боже! – восклицаю я.
– Да, – вздыхает она. – Это оказалось большой неожиданностью.
Маркус обнимает ее и нежно улыбается ей, чувствуется, как он излучает положительную энергию, которая идет от него к ней.
– Это великолепная новость, – говорю я. – Я так счастлива за вас.
Какое-то выражение мелькает на лице Серены, и я задумываюсь, так ли она счастлива, как
Маркус.
– Да, новость великолепная, но к этому еще придется привыкнуть, – признается она.
– Из тебя получится замечательная мать, – высказывает свое мнение Маркус.
– Спасибо, но я не уверена. А вот ты точно будешь чудесным отцом. Я в этом не сомневаюсь.
– Послушайте, у вас и без меня проблем хватает, – говорю я им. – Я найду кого-то, кто починит мне машину. А вы живите своей жизнью.
– У тебя нет денег, – напоминает Серена.
– Ну, есть такая проблема.
– Больше никаких споров. Беременные женщины делают то, что хотят. Я везу тебя в Маршпул.
Серена молчит на пути в Маршпул, а я не знаю, следует ли мне упоминать ее откровение про беременность. Но в конце концов она сама начинает говорить на эту тему.
– Надеюсь, Маркус не станет слишком со мной носиться, – замечает она. – Я предпочту обойтись без гиперопеки.
– Наверное, его желание тебя опекать вполне естественно. – Бедный Маркус вынужден жить в тени бывшего Серены.
– Я просто как девочка-подросток! Забеременела случайно. Не знаю, что делать.
– Ты не уверена, хочешь ли ты ребенка?
– Не уверена, хотя Маркус настроен совершенно однозначно.
– Но ведь не ему придется столкнуться с самыми большими трудностями.
– Вначале нет. – Серена сжимает руль.
Это странный разговор. Изначально она не хотела, чтобы я знала о ее беременности, а теперь она вроде как хочет услышать от меня совет. Но я-то ведь социально неадаптированный человек и не знаю, как играть в счастливую семью. Я почти гарантированно скажу что-то не то.
– Мне уже сорок один, а Маркусу пятьдесят пять, – продолжает Серена. – Я потом могу пожалеть, если не рожу сейчас. Но, возможно, это просто общественное давление.
Я на самом деле не знаю, что сказать, и просто жду, что она скажет еще.
– С другой стороны, я могу пожалеть, если рожу. Ведь шанс оказаться в месте ядерного взрыва или изжариться из-за изменения климата, похоже, увеличивается в геометрической прогрессии.
– Что тебе подсказывает интуиция? – спрашиваю я, стараясь избежать обсуждения постапокалиптического будущего, в котором нам, возможно, придется есть крыс, чтобы выжить.
– Я пока не уверена, – говорит Серена. – Может, я просто приму все как есть. Не знаю, справится ли Маркус, если я приму другое решение.
– Наверное, правильного решения просто нет, – высказываю свое мнение я. – Я уверена, что вы можете быть счастливы как с ребенком, так и без него. Но он не должен ни к чему тебя принуждать.
В Маршпуле Серена высаживает меня перед домом тети и дяди, а сама отправляется погулять по деревне. Грегори дома нет, он поехал на какую-то деловую встречу, а Делла гладит вещи, которые гладить не нужно. Я испытываю облегчение от того, что Грегори нет. Я хочу расспросить Деллу про дядю Си-Со, а также о моих родителях, когда Грегори на нее не давит. Он твердо придерживается версии «идеальная семья, за исключением психопата Джозефа». Я убеждаю Деллу временно прекратить исполнять обязанности богини домашнего очага и прогуляться со мной по лесу.
Мы идем по основной тропе в направлении ручья, который тонкой струйкой течет вниз к болоту. Моросящий дождь прекратился, но в лесу мокро, пахнет влажной землей. Легкий ветерок шевелит ветки над нами, сбивает капли воды, которые падают вниз на нас.
– С Джозефом плохо, – говорю я.
– Мне казалось, что ему стало лучше, или нет? Что он вроде даже может общаться?
– Было лучше, но теперь он подхватил пневмонию. Возможно, и не выживет.
Она вздыхает.
– Может, это и к лучшему.
Я собираюсь сказать, что он никого не убивал, затем мне приходит в голову, что делать этого не следует. Я вообще могу доверять Делле? Изначально я предполагала, что убийцей был какой-то случайный человек, может, вор-взломщик, который искал фермерское оборудование. Но теперь я поняла, что не следует делать подобных предположений.
– Может, и так, – говорю я вслух. – Он сообщил нечто странное. «Дядя Си-Со». Тебе это что-нибудь говорит?
Она хмурится и качает головой.
– Нет, не думаю.
– Уверена?
Она какое-то время молчит, потом начинает говорить снова:
– Да, уверена. Даже предположить не могу, что это значит.
Я не могу определить, врет она или нет.
– С тобой все в порядке? – спрашивает она у меня. – У тебя был такой тяжелый период.
– Все в порядке. Но я хотела расспросить тебя про моих родителей. У меня сложилось впечатление, что они оба были по-настоящему счастливы перед тем, как все это случилось, и обожали друг друга – на основании того, что говорили вы с Грегори, и того, что писали в прессе. Но другие люди сказали, что моя мать страдала от послеродовой депрессии.
– Кто это сказал?
– Несколько разных людей.
– Ну, да. Мы не видели смысла говорить тебе об этом. Депрессия началась после твоего рождения. Твоя мать была действительно в плохом состоянии. Твоему отцу было очень трудно с ней, если честно, и это продолжалось несколько лет. До тех самых пор, когда… ну, ты понимаешь.
– Вам следовало мне это рассказать.
– Зачем?
– Потому что это была правда.
– А какой смысл в этой правде? У тебя и так проблем было выше крыши.
– Мне жаль, что вы не были со мной честны. Как мне теперь понять, чему можно верить, а чему нет?
– Хочешь правду? Хорошо. Твой несчастный отец жил в аду.
Я делаю шаг назад.
– Что ты имеешь в виду? – Мы подошли к домику на дереве. Может, поэтому я так нервничаю. – Что значит «жил в аду»?
– Он беспокоился о том, что может натворить твоя мать, ясно? Ему столько всего пришлось вытерпеть. Он не мог постоянно за ней следить. Ты даже примерно не представляешь, что там происходило!
– Конечно, не представляю. Никто же мне не рассказывал. Так что произошло?
– Это случилось, когда ты была совсем маленькой. Твоя мать никогда не была с тобой по-настоящему близка, как обычно бывают близки мать и ребенок. Эндрю защищал твою мать и никому про это не рассказывал.
У меня над головой от дуновения ветра шевелится ветка, и сверху на меня каскадом летит вода, шее сзади холодно.
– О чем ты говоришь? Что случилось?
– Мы не видели причины тебе это рассказывать. Но она стала тебя трясти, понимаешь? Ты плакала и плакала, а она явно была на грани срыва, она разозлилась, стала орать на тебя и трясти. Твой отец вовремя оказался рядом. Еще бы чуть-чуть – и… Твой отец был в отчаянии, не знал, что делать.
Сердце стучит так, что отдает у меня в ушах.
– Мама сделала мне больно? Как-то навредила?