Коровин смотрел на кнут, не веря своим глазам. Потом медленно поднял взгляд на женщину.
– Значит, ипподром в Луначарове? – уточнил он.
Мысли Самсонова то и дело возвращались к невысокой фигуре в дождевике, которую он преследовал в доме Иртемьева. Могла ли это быть женщина? С уверенностью на этот вопрос нельзя было ответить ни да, ни нет. Полицейский был вынужден признаться самому себе, что все происходило так быстро, что он не заметил бы, даже если бы по лестнице бегал какой-нибудь гуманоид. Тем более что широкий дождевик отлично скрывал фигуру.
Самсонов мысленно перебрал оставшихся в живых женщин.
Нестерова, домохозяйка, мать троих детей.
Ляпина, учительница физкультуры. Имеет приемного ребенка.
Кремниева, врач-педиатр, замужем, девочка от второго брака.
Верескова, уборщица в супермаркете, в разводе, двое детей.
Неужели кто-то из них мог быть убийцей, изобретательно использующим бамбуковые стебли, чтобы причинить жертвам долгую и мучительную смерть? Самсонов не мог представить ни одну из этих женщин в роли маньяка. Впрочем, напомнил он себе, нельзя забывать о «маске нормальности». Серийные убийцы не вызывают у окружающих подозрений, они ведут вполне обычный и благопристойный образ жизни. Обычно соседи и родные очень удивляются, узнав, что долгие годы общались с маньяком.
И все же в жизни одной из этих женщин могла быть тайна, тем более что Самсонов уже выяснил один секрет, связавший этих совершенно разных женщин: психолог-педофил, которого они кастрировали на парковке. Затем Корчакова, решив, что он убивает ее подруг и рано или поздно доберется до нее, сбежала и забила его молотком.
Самсонов исключил ее из списка живых, хотя, строго говоря, не было полной уверенности, что она мертва. Собственно, он еще надеялся, что ее можно спасти. С другой стороны, нельзя было утверждать, что она похищена маньяком. Самсонов задумался: а если Корчакова и есть убийца? Сымитировала свое похищение, а сама просто смылась или планирует новое убийство? Вполне логичный ход.
Однако нельзя было закрывать глаза на явные противоречия: Корчакова прикончила Меркальского, считая его убийцей своих подруг. Значит, она к их смертям отношения не имеет.
Женщины, женщины… Что, если Иртемьев узнал что-то, копаясь в архивах приюта, об одной из них и сведения об усыновленных мальчиках тут ни при чем? Может, их действительно не было, а может, убийца забрал их, чтобы отвести от себя подозрение. Да и машина Корчаковой до сих пор не найдена, а это значит, что, если она не сбежала на ней, похититель, скорее всего, сел к ней в автомобиль. Попутчика она взять не могла, а вот подругу… Но это полицейские уже обсуждали.
Самсонов подумал, что, если усыновленные мальчики ни при чем, расследование шло по ложному следу, давая преступнику необходимую фору. Возможно, этого он и добивался?
Ход его мыслей прервал звонок Натальи. Старший лейтенант растерялся: он не знал, что ей нужно.
– Алло? – проговорил он настороженно.
– Валер, привет!
– Привет.
– Слушай, я тут подумала… – Наталья замолчала, словно стесняясь. – Как-то мы нехорошо расстались. В конце концов, мы же любим друг друга, верно?
Самсонов промолчал, не понимая, какое последует продолжение.
– Почему ты не отвечаешь? – насторожилась Наталья.
– Я думал, мы расстались, – проговорил Самсонов.
– Вот об этом я и говорю. Почему мы расстались?
– Вообще-то ты сама ушла. Наверное, искать мужа.
– Отлично знаешь, что не поэтому.
– А почему?
– Мне хотелось развития отношений. А тебя все устраивало.
– Меня и сейчас устраивает. Я не передумал.
– Понимаю. Но я люблю тебя и не хочу расставаться. Просто я… психанула. – Наталья сделала паузу. – Понимаешь?
– Понимаю.
– Я все обдумала и поняла, что лучше буду просто встречаться с тобой, чем… чем без тебя, короче. Вот так! Что скажешь?
– Несколько неожиданно, – проговорил Самсонов. Ему нужно было время, чтобы все обдумать.
– Я понимаю.
– Рано или поздно тебе все равно захочется того, что я дать не смогу.
– Ну, тогда и будет видно. Да и потом, может, через год-другой тебе захочется того же. Может ведь такое быть?
– Может, – нехотя ответил Самсонов. Получалось, Наталья будет ждать, что он передумает. А он в конце концов начнет чувствовать себя виноватым в том, что обманывает ее надежды. – Я тебе позвоню через несколько дней, – сказал он. – Мне нужно разобраться с делами на работе. Я не могу сейчас… решать такие вопросы.
– Конечно, – упавшим голосом проговорила Наталья. – Понятно: работа важнее всего.
Самсонов не стал оправдываться.
– Я думал, ты уехала за границу, – сказал он.
– Нет. Передумала.
– А как же отпуск?
– Не было никакого отпуска, – ответила Наталья после короткой паузы. – Я соврала.
Самсонов помолчал. Он не знал, что чувствует. Ему действительно нужно было разобраться в себе и все обдумать.
– До скорого, – сказал он.
– Пока, – отозвалась Наталья. – Позвони, я буду ждать.
Самсонов отключился. Сейчас он не имел права отвлекаться от дела: на кону стояла человеческая жизнь. Кроме того, он чувствовал, что не знает, что делать со своей личной жизнью, а обдумывать подобные вещи «на ходу» было не в его правилах.
Самсонов постарался сосредоточиться на работе. Надо было выяснить, какие есть в округе мастерские по изготовлению конской упряжи и конюшни, где делают кнуты. Через некоторое время перед ним лежал список из четырех адресов.
В первом месте ему сказали, что у них есть кнуты из конского волоса, но они не продаются. Это была конюшня одного конного клуба. Самсонов попросил узнать, все ли кнуты на месте, и ему пришлось ждать минут десять, пока собеседник сходил куда-то и вернулся. Оказалось, что все кнуты висят там, где должны.
Во втором месте старшему лейтенанту ответили, что делают кнуты, но только из синтетики, и порекомендовали мастерскую, где точно изготавливают то, что полицейскому нужно. Там Самсонов узнал, что за последнее время было продано по меньшей мере десять кнутов, но кому – неизвестно, потому что, конечно, никто не записывает фамилии покупателей. Только про двоих там могли рассказать, потому что их хорошо знают как постоянных клиентов. Один – тренер по конному спорту, другой – владелец фермы в семидесяти километрах под Питером. Некие Панфилов Лев Игоревич и Брик Андрей Леонидович. Ничего не говорящие полицейскому имена и фамилии, если не считать того, что Брик напомнила о Маяковском.
В последнем, четвертом, месте Самсонову ответили, что кнутов у них на конюшне полно, однако они либо синтетические, либо из кожаных ремней.
Наверняка были и другие места, где имелись кнуты, но о них полицейский нигде не смог найти информацию.
Получалось, что заняться надо либо первой конюшней, либо мастерской и теми двоими, которые приобрели кнуты. Тренером и фермером. Время, когда они совершили покупки, вполне подходило под картину преступления.
Самсонов решал, с чего начать, когда у него зазвонил телефон. Номер был незнакомый.
– Это Александр Меркальский, – сказал звонивший, когда Самсонов взял трубку. – Помните меня?
– Да, конечно. Вы сын… пострадавшего.
– Я хотел узнать, есть ли новости?
– По поводу чего? – не понял Самсонов.
– Убийства моего отца, – в свою очередь удивился Меркальский.
– Боюсь, произошло недопонимание. Убийством вашего отца занимается другой следователь, Григорий Поленов. Вы его видели, он такой… коренастый, в кожаной куртке.
– А я думал, вы его начальник.
– Нет, я из другого отдела.
Возникла пауза, во время которой сын Меркальского, должно быть, решал, стоит ли спросить, что Самсонов в таком случае вообще делал у них в квартире. Но он не стал. Вместо этого он сказал:
– Значит, Григорий Поленов?
– Да.
– У вас нет его телефона?
– К сожалению, нет. Позвоните в управление.
– Хорошо, спасибо.
Самсонов повесил трубку, и тут же телефон зазвонил снова. Это оказался Башметов. Старший лейтенант поспешно прижал трубку к уху:
– Алло, Пал Петрович, здравствуйте! Вы по поводу ордера?
– Да, Валера. До тебя не дозвониться. Уже раза три набирал, все занято и занято.
– Я разговаривал с сыном Меркальского. Он хотел знать, как продвигается расследование убийства отца.
– А почему он тебе звонил? Кто этим делом занимается?
– Поленов из убойного. Наверное, он не понял, кто из нас ведет дело, ведь мы оба были тогда в их квартире.
– И ты дал ему свой телефон?
– Кажется, нет. Он мог узнать его… у кого-нибудь, – нетерпеливо закончил Самсонов. – Павел Петрович, что с ордером?
– Все в порядке, он у меня. Через полчаса буду в управлении, заберешь.
– Отлично! А может, я сам к вам подъеду?
– Да я уже выехал. Скоро буду.
– Ладно, – нехотя сказал Самсонов. – Я тогда пока позвоню в архив и договорюсь, чтобы там нашли и подготовили к моему приезду документы по усыновлениям.
Повесив трубку, старший лейтенант открыл Интернет, чтобы узнать, как связаться с архивом. Если убийца – один из усыновленных мальчиков, то скоро они узнают, как его зовут. Самсонов не мог взять в толк, как это понял Иртемьев, но, очевидно, что-то в этих документах сразу наводило на правильную мысль. Вот только что?
Полицейскому пришло в голову, что, возможно, он ошибся, и информация, которую он с таким нетерпением ждал, окажется бесполезной. Ведь Иртемьев мог увидеть в документах приюта нечто совершенно иное, никак не связанное с мальчиками. Тогда это будет настоящий провал! Корчакова, конечно, умрет, и ее труп окажется в реке, а ее подруг придется арестовать по подозрению в нападении на Меркальского – в первую очередь, чтобы защитить от маньяка. Самсонов вздохнул: ему не очень-то хотелось поднимать это старое дело, поскольку педофил был ему глубоко несимпатичен. Тем более что теперь он мертв.
Увидев на экране телефон архива, старший лейтенант снял трубку и стал набирать номер. Хоть бы он оказался прав!