— Полиция не будет ждать.
— Да. Они пришлют ребят из отдела по расследованию убийств. Но они к нам так или иначе прислушаются. По крайней мере ты сможешь увидеть все в первозданном виде.
В первозданном виде. Грэхем откинул голову на спинку стула и уставился в потолок.
— До уик-энда еще целых тринадцать дней.
— Ох, Джек!
— Что — Джек?
— Ты меня убиваешь, ей-Богу.
— Не понимаю.
— Нет, ты все понимаешь. Ты ведь решил использовать меня как приманку. И прежде чем поставить вопрос ребром, расписываешь, какой кошмар случится в следующий раз. Неплохой психологический ход. Но только он рассчитан на идиота. Что, по-твоему, я должен сказать? Неужели ты думаешь, что после случая с Лектором у меня трясутся поджилки?
— Я так не думаю.
— Даже если и думаешь, я на тебя не обижаюсь. От страха никто не застрахован. Мне вовсе не нравится носить этот проклятый кевларовый жилет — в нем чувствуешь себя, как в корсете. Но, черт побери, я его ношу, и мы с Молли не можем вернуться домой, пока этот гад на свободе.
— Я был уверен, что ты согласишься.
Грэхем видел, что Крофорд говорит правду.
— Но ты хотел сказать мне что-то еще.
Крофорд молчал.
— Только не Молли! Ее-то хоть не впутывай!
— Господи, Уилл, как ты мог такое подумать?
Грэхем внимательно поглядел на своего друга.
— Неужели ты, Джек, решил играть в одной команде с Фредди Лаундсом?
Я считал вас заклятыми врагами.
Крофорд нахмурился.
— Ты сам знаешь, что это лучший способ зацепить Зубастого парию. Он читает «Сплетник». А что нам еще остается делать?
— Но совсем не обязательно связываться с Лаундсом.
— Он ведет в «Сплетнике» рубрику.
— Ага, я смешаю его с грязью в газете, а потом… Ты думаешь, это надежней переписки? Не отвечай, я и сам знаю. Ты уже говорил с Блумом?
— Мимоходом. Нам нужно втроем все обсудить. А потом встретиться с Лаундсом. Что касается переписки, то мы прибережем ее как резерв.
— А каков будет сценарий? Зубастому парии нужно дать- хорошую возможность. Где-нибудь на пустыре, но чтобы он мог подобраться ко мне поближе. Не думаю, чтобы он был хорошим стрелком.
— Наши люди будут наблюдать за вами с высоты.
Оба одновременно подумали об одном и том же. Да, бронежилет из кевлара — надежная защита от девятимиллиметрового пистолета и ножа Зубастого парии, но ведь он может выстрелить в голову! А если ему удастся спрятаться и выстрелить из укрытия, то дело и вовсе плохо.
— Лучше ты сам поговори с Лаундсом. Избавь меня от этого.
— Ему нужно взять у тебя интервью, Уилл, — мягко возразил Крофорд. — И поснимать тебя.
Блум предупреждал Крофорда, что Грэхему все это может оказаться не по душе.
Глава 18
Однако Грэхем удивил и Крофорда, и Блума. Он вызвался встретить Лаундса на полдороге и дружелюбно улыбнулся, хотя выражение его глаз оставалось враждебным.
Пребывание в стенах ФБР благотворно сказалось на манерах Лаундса. Когда нужно, он умел быть вежливым, со своей аппаратурой обращался ловко и бесшумно.
Грэхем сорвался всего раз: наотрез отказался дать Лаундсу дневник миссис Лидс и частную переписку жертв Зубастого парии.
Лаундс задавал ему вопросы. Грэхем вежливо на них отвечал. Оба то и дело заглядывали в свои записи, стараясь придерживаться советов доктора Блума. Нередко вопросы и ответы приходилось на ходу перефразировать.
Алану Блуму не удалось точно определить «больное место» Зубастого парии. В конце концов он просто изложил все, что о нем думал. Остальные слушали его, как будущие каратисты слушают лекцию по анатомии.
Доктор Блум сказал, что письмо Зубастого парии и его действия указывают на проективно-делюзионную схему, компенсирующую непереносимое чувство собственной неадекватности. Разбитые зеркала говорят об отношении преступника к своей внешности.
Убийца категорически отвергает прозвище «Зубастый пария» <Париями в англоязычных странах называют гомосексуалистов>, потому что оно вызывает у него нежелательные ассоциации с гомосексуализмом. Блум считал, что Зубастый пария подсознательно испытывает гомосексуальное влечение и страшно боится стать педерастом. Доктор Блум еще больше укрепился в этой мысли, узнав о том, что Зубастый пария надел на убитого Чарлза Лидса шорты. Доктор Блум полагал, что этим самым убийца хотел подчеркнуть свое полное равнодушие к Чарлзу.
Психиатр добавил, что у садистов даже в раннем возрасте агрессивность тесно связана с сексуальностью.
Жестокие издевательства над женщинами в присутствии их родственников на самом деле есть ни что иное, как проявление ненависти к собственной матери.
Расхаживая по комнате и отчасти рассуждая с самим собой, Блум назвал убийцу «дитя кошмара». Крофорд уловил в его голосе сострадание и опустил глаза.
В интервью Лаундсу Грэхем сделал заявление, неслыханное для следователя. Такое вряд ли бы пропустили в приличной газете.
Грэхем сказал, что Зубастый пария урод и импотент, у которого ничего не получается с женщинами. А потом обвинил убийцу в насилии над мужчинами, которые стали его жертвами. Грэхем сказал, что Зубастый пария наверняка служил и служит посмешищем для своих знакомых, а еще что он родился в результате кровосмесительной связи.
Грэхем подчеркнул, что Зубастый пария, разумеется, отнюдь не так умен, как Ганнибал Лектер. И пообещал и впредь делиться со «Сплетником» своими наблюдениями и выводами. Он сказал, что многие из его коллег относятся скептически к печатному слову, но пока расследование ведет он, «Сплетник» будет получать материалы из первых рук.
Лаундс сделал много снимков.
Главная фотография была сделана в «вашингтонском убежище» Грэхема, которую он вынужден занимать до полной победы над Зубастым парией. Только там он, якобы, может «обрести столь необходимое ему одиночество» и разобраться в «кровавой чехарде» последних событий.
На фотографии Грэхем сидел в купальном халате за письменным столом. Было понятно, что он заработался допоздна. Грэхем рассуждал о гипертрофированной «творческой концепции Зубастого парии».
За его спиной в окне высился Капитолий. А самое главное, в левом углу окна можно было разглядеть название очень известного мотеля; надпись была расплывчатой, но прочитать ее не составляло особого труда.
При желании Зубастый пария вполне мог отыскать квартиру Грэхема.
В здании ФБР Грэхем сфотографировался рядом с массивным спектрометром. Прибор не имел никакого отношения к расследованию, но Лаундсу понравились его внушительные размеры.
Грэхем даже согласился сняться вместе с Лаундсом, когда тот брал у него интервью. Они сфотографировались на фоне оружейной пирамиды в отделе стрелкового оружия. Лаундс держал автоматический револьвер девятимиллиметрового калибра, того же типа, что у Зубастого парии. Грэхем указывал пальцем на самодельный глушитель, похожий на телевизионную антенну.
Доктор Блум был удивлен, когда Грэхем за секунду до того, как Крофорд щелкнул затвором фотоаппарата, по-дружески положил Лаундсу руку на плечо.
Интервью и фотографии должны были появиться в «Сплетнике» на следующий день, в понедельник, одиннадцатого августа. Получив интервью, Лаундс отбыл в Чикаго. Сказал, что хочет сам проследить за выходом материала. Они с Крофордом договорились встретиться во вторник днем, в пяти кварталах от западни, подстроенной Зубастому парии.
Начиная со вторника, когда «Сплетник» поступит в продажу, злодея будут поджидать две ловушки.
Грэхем должен был каждый вечер возвращаться в свою «временную резиденцию», сфотографированную в «Сплетнике» В зашифрованном послании на страницах той же газеты преступника приглашали подойти к почтовому ящику в Аннаполисе. Если же он отнесется недоверчиво к этому предложению и решит, что у почтового ящика его будет ждать засада, то квартира Грэхема, возможно, покажется ему более удобным объектом для нападения. Так, по крайней мере, считали в ФБР.
Власти Флориды направили охрану к дому Грэхема на отмели Сахарной головы.
В следственной группе царило недовольство: в двух больших засадах были заняты силы, которые можно было использовать в другом месте. Вдобавок Грэхему приходилось каждый вечер проводить в своем убежище, что ограничивало возможности его передвижения по Вашингтону.
Умом Крофорд понимал: избрана наилучшая тактика, однако ему было не по вкусу бездействие. Не покидало чувство, что они играют сами с собой в темноте, а до полнолуния уже меньше двух недель.
Воскресенье и понедельник промелькнули на удивление быстро. Хотя минуты тянулись томительно долго, часы летели — не успеешь оглянуться.
В понедельник после обеда Сперджин, старший инструктор сил быстрого реагирования в Куантико, объезжал на машине район, в котором располагалось убежище Грэхема. Грэхем сидел рядом с ним, Крофорд на заднем сиденье.
в четверть восьмого улицы уже безлюдны. Все расходятся по домам обедать, — сказал Сперджин.
Поджарый, мускулистый, в бейсбольной кепке, которую он всегда сдвигал на затылок, Сперджин напоминал игрока в бейсбол.
— Завтра вечером, когда будешь на переезде, подай нам сигнал, — добавил он, обращаясь к Грэхему, — подгадай, чтобы это произошло между половиной девятого и без двадцати девять.
Сперджин свернул на стоянку.
— Здесь не идеально, но могло быть и хуже. Завтра вечером поставишь машину сюда. После этого мы всякий раз будем менять место стоянки, но оно обязательно останется на этой стороне. Отсюда до входа семьдесят пять ярдов. Давай-ка пройдемся.
Низкорослый, кривоногий Сперджин шел впереди, Грэхем и Крофорд следовали за ним.
Он вычисляет, откуда может выскочить убийца, подумал Грэхем.
— Скорее всего, это случится по дороге к дому, если вообще случится, — сказал Сперджин. — Видишь, машина поставлена прямо напротив входа, и тебе придется идти по середине стоянки. Это довольно далеко от машин, которые стоят тут круглосуточно. Чтобы подобраться к тебе поближе. Зубастому парии придется выйти на открытое пространство. У тебя как со слухом?