Пересчитав боеприпасы, дедушка решил выкурить трубку с Го Яном. Он высек искру, сделал затяжку и присел на валу.
– Пап, мы можем снова собрать отряд! – предложил отец.
Дедушка, глядя на кучу оружия, промолчал, а когда докурил, произнес:
– Ребятишки, выбирайте! Пусть каждый выберет себе оружие!
Себе он отложил японский пистолет и еще взял винтовку «Арисака-38» с примкнутым штыком. Отец отхватил себе «Люгер», а Ван Гуан и Дэчжи взяли по японскому карабину.
– Отдай пистолет дяде Го, – велел дедушка, и отец недовольно надулся. – В бою им пользоваться неудобно. А себе возьми карабин.
Го Ян сказал:
– Я себе лучше винтовку побольше возьму, а пистолет отдайте Слепому.
Дедушка распорядился:
– Сестрица, придумай, что бы нам поесть, а то скоро уже япошки придут.
Отец несколько раз щелкнул затвором винтовки «Арисака-38», чтобы понять, как он работает.
– Только спуск не трогай, а то выстрелит, – предупредил дедушка отца.
Тот заверил:
– Ничего не будет, я умею.
Слепой, понизив голос, сообщил:
– Командир Юй, они идут, они идут…
Дедушка приказал:
– Быстрее спускаемся!
Все залегли в зарослях бирючины на пологом склоне вала и стали внимательно наблюдать за гаоляновым полем, простиравшимся от рва. Слепой же остался сидеть у кучи винтовок и, покачивая головой, перебирал струны.
– Ты тоже спускайся! – крикнул дедушка.
Лицо Слепого свело болезненной судорогой, губы подергивались, словно что-то жевал. Он снова и снова исполнял одну и ту же мелодию на старом саньсяне, звук был такой, будто внезапно разразившийся ливень без остановки барабанил по жестяному ведру.
За рвом не было людей, только несколько сот собак с разных направлений мчались к лежавшим в гаоляновом поле трупам. Псы бежали что есть мочи, припадая к земле, и их разноцветные шкуры подрагивали в солнечном свете. А самыми первыми неслись три наших собаки. Мой проворный отец не удержался и выстрелил в собачью свору, винтовка крякнула, и пуля полетела в небо, после чего вдалеке меж гаоляновых стеблей кто-то зашебаршился.
Ван Гуан и Дэчжи, которые первыми отхватили себе винтовки, принялись палить по беспокойно покачивающимся гаоляновым стеблям, причем палили бесцельно – некоторые пули взмывали в воздух, другие впивались в землю.
Дедушка сердито сказал:
– Не стрелять! Сколько у вас патронов, чтоб вы их так разбазаривали?
Дедушка занес ногу и отвесил пинка по задранной заднице сына.
Движение в глубине гаоляна сошло постепенно на нет, а потом чей-то звонкий голос прокричал:
– Не стреляйте! По своим попадете! Вы с какого подразделения?
Дедушка в ответ заорал:
– Мы из подразделения ваших предков, псы вы желтомордые!
Дедушка вскинул «Арисаку-38» и начал палить туда, откуда доносился крик.
– Друзья! Не стреляйте по своим! Мы из Цзяогаоской части Восьмой армии! Антияпонские войска! – снова закричал человек в гаоляне. – Ответьте, пожалуйста, а вы откуда?
Дедушка разозлился:
– Гребаная Восьмая армия, да вы ни на что не способны!
Он вывел нескольких своих «солдат» из бирючины, и маленький отряд встал на земляном валу.
Из зарослей гаоляна крадучись, как коты, вылезли больше восьмидесяти человек из Цзяогаоской части Восьмой армии. Это были одетые в лохмотья бойцы с потемневшими лицами, напуганные, словно дикие зверьки. Большая часть их была безоружной, но у некоторых на поясе болталась пара гранат с деревянными ручками, а с десяток солдат, что шли впереди, были вооружены старыми винтовками «Ханьян» и самопалами.
Вчера после обеда отец видел этих бойцов Восьмой армии. Прячась в зарослях гаоляна, они нанесли японцам, атаковавшим деревню, удар в спину.
Когда отряд Восьмой армии приблизился к земляному валу, возглавлявший его здоровяк скомандовал:
– Первая рота – поставить часового! Остальные – привал!
Солдаты Восьмой армии уселись на валу, перед отрядом остался стоять симпатичный молодой парень. Он достал из полевой сумки темно-желтый лист бумаги и, дирижируя рукой в такт, стал учить своих товарищей петь песню:
– Ветра ревут, ветра-ветра ревут!
Солдаты запели кто в лес, кто по дрова.
– Внимание! Смотрим на мою руку и поем хором! А кони ржут! А кони-кони ржут! Бушует Хуанхэ! Бушует Хуанхэ! И гаолян созрел, хэнаньский гаолян, хэбэйский[85] гаолян! И в зарослях густых геройский дух горит! И поднята пищаль, и блещет сабель сталь! Спасем родимый край и Северный Китай, спасем мы всю страну-у-у-у…
Отец очень завидовал выражению решимости на лицах этих рано повзрослевших молодых солдат Восьмой армии. Он слушал их пение, и ему самому нестерпимо хотелось запеть. Внезапно он вспомнил такого же молодого и симпатичного адъютанта Жэня из отцовского отряда, который тоже, размахивая руками, учил бойцов петь.
Они с Ван Гуаном и Дэчжи схватили свои винтовки и подошли поближе послушать пение, а солдаты Восьмой армии с завистью смотрели на их новехонькие японские винтовки «Арисака-38» и карабины.
Командир Цзяогаоской части носил фамилию Цзян, при большом росте ступни у него были крошечные, поэтому его прозвали Мелконогим. Он подвел к дедушке парнишку лет шестнадцати-семнадцати. За пояс Цзян заткнул маузер, а на его голове красовалась темно-серая фуражка с двумя черными заклепками. Сверкнув белоснежными зубами, он на не слишком чистом пекинском диалекте сказал:
– Командир Юй! Вы герой! Мы вчера наблюдали, как вы героически сражались с японскими оккупантами!
Цзян протянул руку, а дедушка смерил его холодным взглядом и хмыкнул.
Командир Цзян с некоторой неловкостью убрал руку, улыбнулся и продолжил:
– По поручению специального комитета КПК района Биньхай[86] прибыл на переговоры с вами. Специальный комитет восхищен вашей пылкой любовью к Родине и героическим духом самопожертвования, которые вы проявили в ходе этой великой национально-освободительной войны. Моей части было приказано установить с вами контакт, согласовать действия, чтобы вместе бороться с японскими захватчиками и создать коалиционное правительство…
Дедушка фыркнул:
– Твою ж мать! Ни единому слову не верю! Вы только талдычите «объединяемся», «объединяемся», а что ж вы не явились «объединяться», когда мы ударили по автоколонне япошек? Где вы были, когда они окружили деревню? Мой отряд разгромлен, кровь простых людей течет рекой, и тут вы пришли рассказывать мне об объединении!
Дедушка со злостью пнул блестящую гильзу от винтовочного патрона, и она улетела в ров. Слепой все еще тренькал на своем саньсяне, звуки которого напоминали дождевые капли, стекающие с крыши в оцинкованное ведро.
Хотя дедушка обругал командира Цзяна на чем свет, тот уверенно ответил:
– Командир Юй, стоило бы оправдать те ожидания, что возложила на вас партия, и не нужно недооценивать силы Восьмой армии. Район Биньхай всегда находился под управлением Гоминьдана, КПК только-только развернула там свою работу, народные массы пока что недостаточно знают о наших бойцах, однако подобная ситуация не продлится долго. Наш лидер Мао Цзэдун давно уже указал нам направление. Командир Юй, примите мой дружеский совет – будущее Китая связано с КПК. Солдаты Восьмой армии более всего ценят верность и ни в коем случае не станут обманывать. Партии прекрасно известно о том, что произошло между вашим отрядом и отрядом Лэна во время той засады. Мы считаем Лэна недобропорядочным и думаем, что военные трофеи были распределены несправедливо. Мы в Восьмой армии никогда не обманывали друзей. Разумеется, сейчас мы слабо оснащены, но наша сила будет только расти в борьбе. Мы искренне радеем за народ и по-настоящему бьем японских чертей. Командир Юй, вы же видели, что вчера мы с этими никудышными винтовками простояли весь день в зарослях гаоляна, сражаясь с неприятелем, и пожертвовали шестерыми нашими товарищами. А те, кто получил в битве на Мошуйхэ большую партию оружия и боеприпасов, выбрали выжидательную позицию, что говорится, сидели на горе и наблюдали, как дерутся тигры. На них лежит вся вина за гибель нескольких сот ваших односельчан. Это совсем разные вещи, командир Юй, как вы еще не поняли?!
Дедушка сказал:
– Ну-ка, говори без уверток, что от меня надо?
– Мы надеемся, что вы вступите в ряды Восьмой арии и будете героически сражаться против японских захватчиков под руководством компартии.
Дедушка холодно усмехнулся:
– То есть чтоб я был под вашим командованием?
– Можете участвовать в руководстве нашей частью!
– И что у меня будет за должность?
– Замкомандира.
– То есть ты мной будешь командовать?
– Мы все подчиняемся специальному комитету КПК района Биньхай и находимся под командованием товарища Мао Цзэдуна!
– Мао Цзэдуна? Не знаю такого! И не под чьим командованием я не буду!
– Командир Юй, древняя мудрость гласит: «Умен тот, кто шагает в ногу со временем». Птица выбирает, на каком дереве гнездиться, а герой – господина, за которым следует. Мао Цзэдун – выдающаяся личность нашего времени, не упустите свой шанс!
– Ты чего-то недоговариваешь!
Цзян открыто улыбнулся:
– Командир Юй, ничего-то от вас не скроется. Взгляните, у меня в части такие горячие парни, но почти безоружные, а это оружие и боеприпасы…
– Даже не думайте!
– Мы на время возьмем попользоваться, а когда командир Юй соберет новый отряд, вернем все в должном количестве.
– Ты меня за кого держишь? За трехлетнего ребенка?
– Что вы, командир Юй. Как говорится, упадок и процветание страны зависит от каждого из ее граждан. Во время борьбы с Японией, когда на кону спасение государства, каждый жертвует что может, кто-то людей, кто-то оружие. Если все эти винтовки и патроны будут лежать здесь без дела, ты будешь виноват перед всей нацией.
– Ты поменьше мне тут разглагольствуй! Не жди, что я помочусь в ваш горшок. Имейте храбрость сами вырвать оружие из рук японцев!