Его чудесной рукой художника намечены резкие грани, отделяющие наше великое прошлое, от теперешнего его падения и обнищания. И его неутомимой рукой воздвигаются одна за другой путеводные вехи к новому величию и славе России.
Далек и тернист этот путь…
Но не смущается сердце генерала Александра Павловича Кутепова — вождя плоть от плоти, кровь от крови, рядового Русского офицерства. Он тоже из „стаи славных“. Прямолинейны и уверенны его движения. Тяжела его поступь, оставляющая глубокие следы, где бы он ни ступил. Не сбиться по этим следам — они ведут к России.
Пройдут года… К безотрадным берегам далекого теплого моря подплывут корабли с гордо развевающимися трехцветными русскими флагами… Толпы народа устремятся к величественному памятнику эпохи „великих потрясений“, камни которого будут говорить: здесь прошел с Галлиполийцами Кутепов…
Рельефно и выпукло выступает на фоне нашего безвременья работа еще двух великих патриотов земли Русской, идущих разными путями к осуществлению общей цели — спасения Родины.
— Учитесь и верьте, Россия возродится! — обращаясь к зарубежному офицерству, всей силой своего авторитета, заявляет профессор генерал Н. Н. Головин. — Я напомню вам образ старика под семьдесят лет, днями и вечерами просиживавшего над картами и книгами в новгородской глуши. Этот старик был сослан императором Павлом в свое поместье при селе Кончакском. Это наш великий Суворов.
По тем временам бездорожья и малого развития прессы, 15 журналов на семи языках, которые получал Суворов, — это что-то поразительное.
Но для чего он это делал? Впавший в немилость, затертый в глуши, на исходе своего жизненного пути — чего он ждал?
…Для того, чтобы Суворов вновь вернулся к военному делу, было неизмеримо меньше шансов, чем для офицеров, работающих сейчас на мине Перник или на любом заводе… Кроме того, гениальный Суворов нуждался в самообразовании в неизмеримо меньшей степени, чем любой из нас.
Но совершилось „чудо“, и великий „чудак“ в 1799 году был опять призван творить свое дело на далекой от его Новгородских лесов Ломбардской долине.
…Неужели вы верите в то, что великий русский Народ будет бесконечно нести на себе ярмо Третьего интернационала? Неужели вы думаете, что проснувшееся в нем национальное самосознание не сбросит и, может быть, гораздо легче, чем это все думают, кучку международных авантюристов, которая измывается сейчас над Россией, вычеркнув из обихода даже слово „Россия“.
А тогда, чем моложе вы, тем больше шансов, что Родина будет нуждаться в вас.
Только когда произойдет освобождение русского народа, оно произойдет так быстро, что вам некогда будет подливать масло в ваши погашенные светильники. И как бы Родина не сказала вам, подобно Жениху в Евангельской притче: „истинно говорю вам: не знаю вас… Итак, бодрствуйте, потому что не знаете ни дня, ни часа, в который придет Сын Человеческий“. (От Матфея, глава 26, стих 12 и 13).
И в наши дни, на наших глазах, совершается необычайное. Офицерство, прямо от фабричных станков, от руля такси, от прочих повседневных занятий и работ, идет по зову генерала Головина исполнять свой патриотический доле и садится за книги.
Волею одного человека начата и успешно ведется на протяжении уже трех лет систематическая работа на пользу армии.
С великой верой строится фундамент какого-то крупного здания, контуры которого для нас, близ стоящих, еще не ясны. Но известно, что всякие крупные предметы рассматриваются издали. Так, и это здание, строящееся генералом Головиным, лучше всего станет видным из России…
Если работа генерала Головина ведется в укромной тиши, если она сравнительно малоосязаема, а может быть, даже и непонятна широким кругам эмиграции, то работа генерала Н. Н. Баратова у всех на виду, затрагивает решительно каждого, всех делает причастным его работе, подчас даже помимо их собственного желания.
Генерал Баратов — знаток человеческой души; его гибкий ум, пламенное сердце и красивое, убедительное слово заставляют звучать струны самых сложных человеческих инструментов. Энергия его — легендарна, он носит в себе подвижность ртути; он весь — порыв и горение на пользу родной армии, в деле помощи тем из ее членов, на ком яркими кровавыми рубцами запечатлена их верная служба Отчизне.
Эта крупная работа не может быть достойно оценена сейчас, здесь, вблизи. Пожалуй, разве только вещественная часть этой работы, ибо она осязаема на ощупь. Но идейная ее сторона велика настолько, что может быть оценена только Россией.
Таковы наши уцелевшие, хранимые богом вожди. Есть и другие не менее самоотверженные и верные… Но дело не в этом, а в том, что вожди наши действуют вразброд — каждый за свой страх и риск.
Ни генерал Деникин, ни генерал Краснов, ни генерал Кутепов, ни прочие, ничего в отдельности сделать не могут. Даже генерал Кутепов, являющийся сейчас председателем общевоинского союза, не представляет собой нужной силы.
Но это не значит еще, что все погибло и что наша мощь, вера и дух иссякли.
Нет! Нет!
Нужна только боевая перегруппировка, нужен военный совет вождей.
Нужны не съезды профессиональных политиков и пресловутых общественников — отцов, дедушек и бабушек нашей революции, этих истинных творцов нашего русского лихолетья, — нужен военный совет.
Нужно, наконец, установить общее военное единоначалие, давно у нас, к слову сказать, нарушенное. Сами вожди должны, прежде всего, столковаться между собой так, чтобы по возможности впитать в орбиту своего влияния все наиболее полезное и живое из нашей эмиграции.
Когда это случится, должна прозвучать ясно и отчетливо команда:
„Русские патриоты — ко мне!“
По этой команде, к вождю, как к знамени должны сомкнуться старые и молодые, мужчины и женщины, военные и штатские — все, кто еще верит в свои силы, кто готов на жертвы и на борьбу во имя России, помня, что работы хватит всем, ибо война с поработителями Родины продолжается.
Должен быть восстановлен, или заново создан боевой, разящий аппарат.
Мы живем в тот чудесный век, в который смертельные удары могут наноситься с громадных расстояний. Одни мы, русские эмигранты, таим в себе неисчислимые и разнообразные силы.
Среди нас есть закаленные, бесстрашные бойцы, в руках которых разящий клинок не знает промаха; среди нас есть люди, постигшие великую тайну поражать врага огненною силой пера и слова; среди нас есть люди, посвятившие себя изучению всех премудростей изумительной техники наших дней, которая также может быть полностью применена к уничтожению врага; среди нас есть люди, жаждущие подвига; среди нас должны найтись и Минины. Если их нет, — то надо призвать их к жизни искусственно. Каждый должен занять определенное место в этой боевой машине, сообразно своим способностям и силам. Машина эта должна быть создана теперь же, ибо никто не знает, когда настанет час освобождения России, и горе нам, если в этот час, мы окажемся неорганизованными сверху до низу в единую, монолитную силу, способную к беспрекословному повиновению, преисполненному жаждой жертвенного подвига, вооруженную силой своей правоты и мудростью разносторонних знаний».
…«Я сравнительно хорошо устроен. Моего заработка мне хватает на удовлетворение всех необходимых нужд. Но нет душевного покоя.
Мы, русские эмигранты, здесь на чужбине своими трудами увеличиваем накопление народных богатств не только чуждых нам, но подчас и враждебных нам народов, в то время, как наш собственный народ дошел до полной нищеты материальной и духовной. Красная черта отделила нас непроницаемой стеной от нашей Родины. Голос правды задушен, и истина скрыта от наших взоров.
За одиннадцать лет тиранической власти проклятого интернационала до нас долетали лишь придушенные мучительные стоны.
Но в то же время… Одиннадцать лет! Одиннадцать лет правит русским народом власть, которая громко заявляет права на наименование народной.
В чем дело? Где истина?
Неужели русский народ навсегда примирился со своим положением? Неужели он признал власть наемников и убийц — своей подлинной, народной властью?..
Если — да, то дальнейшая борьба бессмысленна: мы, эмигранты, „отрезанный ломоть“, обреченный на пожизненное лишение Родины. Так ли это?
Можно ли допустить, чтобы великий, молодой народ, таящий в себе неисчислимые богатства духовных и физических сил, неуклонно двигавшийся по пути культурного, экономического и политического прогресса, — мог добровольно примириться с предательски наброшенными на него оковами?
Вот та мысль, которая точит меня и многих, мне подобных. Она, как раскаленным железом, жжет мой мозг и, как болезненная рана, не дает покоя, терзая сердце.
И встают новые вопросы: а где же люди, кто, не щадя своей жизни, в течение десятков лет шли на страдания и смерть, вынашивая в себе светлую идею счастья народа и Родины?
Ведь были времена, когда за призраком свободы стихийно поднимались грозные массы. Где все это? Где эти люди?.. И где эти прекрасные идеи, за которые они страдали и бестрепетно отдавали жизнь?
…И появляется ответ: если твой народ не признал новой власти, если он напрягает последние усилия в попытках разорвать свои оковы, сдерживаемый стальной сетью, опутывающей его сатанинской паутины, — иди смело вперед на его спасенье! Помоги вернуть ему свободу; забудь те дни, когда ты однажды уже шел для его спасенья… Когда ты был не понят им и жестоко отвергнут. Забудь те дни!
Осени себя крестным знамением и с мечом в руке, и крестом в груди — смело впереди.
Если ты верный сын своей Родины, ты не можешь остаться безучастным в этой новой решительной борьбе! „Это будет последний и решительный бой!“…
Но каждому бою предшествует разведка: узнать настроения, услышать подлинный голос моего народа, вложить собственные персты в его раны; нащупать слабые места заклятого врага, — вот истинный смысл этой разведки.
И чем влачить жалкое существование здесь на чужбине, чем стоять изо дня в день у станка и чувствовать, как уходят лучшие годы жизни, а вместе с ними иссякают силы, бодрость и вера, — лучше пойти на опасность и смерть, имея полную уверенность в торжестве великой идеи. Итак, — вперед!