Экипаж немного попетлял по улочкам, отчего Варя едва не сбилась, запоминая повороты и молясь за своё здравие, а потом вдруг остановился напротив неприветливого коричневого здания в два этажа с облупившейся вывеской «Обувь» над запертой дверью. В мутной витрине рядком стояли дешёвые сапоги и туфли.
– Приехали, – сообщил извозчик. – Ну верно. «Обувь». Но сегодня они не работают-с. Воскресенье, – он показал на прибитую возле двери табличку с часами и днями. – Поедемте обратно? Я вас за полцены довезу, барышня.
– Погодите минутку, будьте любезны. – Варя вышла из экипажа.
Сначала она подошла к витрине и, приложив ладони к стеклу на манер козырька, чтоб не отсвечивало, заглянула внутрь. Никого. Только полки с коробками и обувью, заваленные материалами столы и инвентарь. Беспорядок, но не то чтобы полный. Скорее рабочий бардак.
Тогда она отступила на самый край тротуара, чтобы задрать голову и посмотреть на окна второго этажа. Все были закрыты. Света не было ни в одном. Словно второй этаж вовсе нежилой.
Добротный тяжёлый замок на дверях висел снаружи, поэтому даже не стоило и пытаться стучать.
– Поедемте, барышня, – терпеливо позвал возница. – Никаких Апраксиных тут нет, а новый хозяин, ежели он старого владельца и знал, вряд ли объявится до понедельника.
Варя с досадой подумала, что он прав. Она уж было собралась залезать обратно в экипаж, но тут её внимание привлекли люди на другой стороне улицы.
Там стояло трёхэтажное деревянное здание с коньком на крыше и наличниками на окнах, выкрашенное выцветшей зелёной краской. Напоминало оно то ли насмешку над русскими теремами, то ли попытку привести в порядок старый дом, чтобы он имел хоть сколько-то опрятный вид. Во всех окнах первого этажа горел свет. А над тяжёлой входной дверью размашистыми подновлёнными буквами на вывеске белой краскою значилось: «Рюмочная и нумера».
Трое мужиков сидели на лавке под окнами рюмочной и громко, хрипло хохотали. Все трое вид имели неопрятный: с осоловелыми глазками на бордовых небритых лицах, хранивших царапины и следы недавних побоев. Глаз одного из них заплыл. Другой же хвастался шишкой на весь лоб. А третий на всю улицу рассказывал о том, как убегал от него некий Федька, покуда в уплату карточного долга бравый рассказчик отвешивал ему затрещины и пинки, а тот верещал пуще иной свиньи. Рассказ изобиловал красочной нецензурной бранью, оттого все трое и потешались на всю улицу.
– Утро воскресенья, а некоторые уже на бровях. Бога не боятся, – вполголоса проворчал возница. – Ну и место вы выбрали для прогулки, барышня.
Но Варя его не слушала, потому что, пока он говорил, дверь в рюмочную вдруг со скрипом распахнулась, и ещё одного пьяницу, синего и совершенно невменяемого, за шкирку выволокли наружу и усадили прямо на тротуар.
Сделал это высокий, широкоплечий юноша с кудрявыми чёрными волосами, при свете дня ещё более похожий чертами лица на античную статую.
Сердце Вари подскочило к горлу, а спустя всего миг рухнуло в желудок и так там и осталось. Восторг заполнил её всю, неведомо почему.
«Нашёлся! Как же хорошо, что я не уехала сразу!»
– Проспись, Семён, – хмурясь, грозно велел Пётр и возвратился в помещение, хлопнув дверью.
Мужичок на тротуаре ответил что-то бессвязное и махнул рукой, но так и остался сидеть на месте.
Воронцова же взволнованно затараторила, обращаясь к вознице:
– Дождитесь меня, я вас умоляю. Всего пять минут. Доплачу вам рубль за ожидание.
И, не дождавшись ответа, бросилась на другую сторону улицы к рюмочной, обогнув захмелевшего мужчину, сидевшего у неё на пути.
Она с трудом открыла тяжёлую, скрипучую дверь и ворвалась внутрь, словно её там правда ждали.
В зале рюмочной было грязно и скудно: занозистый, дощатый пол, покрытый сором, облупившиеся стены неопределённого цвета, нестираные желтоватые шторы на окнах, разномастная мебель, вся в пятнах от еды, спиртного и ещё неизвестно чего, а в дополнение ко всему – запах. Его можно было выделить как отдельный элемент интерьера: кислый, чадный, прокуренный, напитанный духом алкоголя и человеческого пота. В конюшнях пахло приятнее. Под потолком сизой пеленой висел душный дым от дешёвых самокруток. Сквозь него лился скудный электрический свет ламп в обшарпанных рожках без всяких абажуров.
Варя сошла по двум покосившимся ступеням внутрь зала и замерла в нерешительности.
Вопреки ожиданиям, здесь было довольно шумно и людно. Несколько столов были заняты исключительно мужчинами разных возрастов, но, судя по их одежде, самых низких сословий. Все они пили, переговаривались и играли в карты. Меж столами сновали трое угрюмых, суровых подавальщиков в засаленных зелёных фартуках. Они же принимали ставки и отвечали за порядок игры, правил которой Варя не знала.
Пётр, который подошёл к своему месту за одним из столов и хотел было сесть, уже взявшись за спинку стула, чтобы его отодвинуть, заметил появление Воронцовой. Он оставался одним из немногих трезвых людей в рюмочной.
Лицо юноши вытянулось, едва он увидел Варю на пороге. Он наклонился и что-то коротко сказал соседу слева, а затем быстрым шагом направился к ней.
Воронцова приметила лёгкую, небрежную щетину на его лице, сердитую морщинку меж бровями, а ещё полинявшую рубаху цвета олова с закатанными по локоть рукавами. На обнажённых предплечьях, покрытых тёмными волосками, выделялись ниточки мелких светлых шрамов, которыми обыкновенно обзаводятся все крестьянские мальчишки в первые же десять лет жизни. У Петра таких шрамов было очень много. Чёрные штаны, напоминавшие брюки от какой-то рабочей униформы, держались на нём благодаря широким кожаным подтяжкам потёртого вида. Не менее потёртыми выглядели и ботинки.
– Вот так сюрприз, барышня, – без тени радости произнёс Пётр вместо приветствия.
Он ловко приобнял её одной рукой за плечи и отвёл в сторону, а затем встал так, чтобы спиной прикрыть её от остального зала. Пётр понизил голос и сказал:
– Вы зря заявились. Тут вам не институт и не картинная галерея. Местечко не для благовоспитанной дамы, Варвара Николаевна.
– Благодарю, но я справлюсь без вашей протекции. – Варя гордо задрала нос.
В зале раздался новый взрыв хохота, и она попыталась выглянуть из-за плеча Петра, но тот помешал ей.
– Как вы вообще меня нашли, позвольте узнать?
Вместо ответа она протянула ему обрывок листовки, на которой он оставил для неё записку.
Пётр стиснул зубы, чтобы не разразиться бранью, и закатил глаза. Ему потребовалось несколько мгновений, дабы унять негодование. Варя тем временем сказала:
– Я пришла, потому что волновалась. Вы не явились. И я думала, что с вами что-то случилось. Кстати, откуда у вас объявление? Оно ведь старое настолько, что потеряло всякий смысл. Судя по всему, магазин через дорогу давно не принадлежит Апраксину. Я вас отыскала только благодаря помощи извозчика, который сообразил про обувной магазин.
– Я оставил записку, как вы просили. – Пётр скомкал листок и бросил на ближайший пустой стол. Вопрос про Апраксина он оставил без внимания. – Сказал же, новостей нет. Тот, – Пётр понизил голос, – человек на связь больше не выходил. И даже если бы со мной случилось что-то, вы бы мне ничем не помогли, сударыня.
– Напрасно вы так думаете. – Варя всё же выглянула из-за его плеча, чтобы получше рассмотреть собравшихся и обстановку. – Пьяным народом легче управлять[19], как говорят. И я правда беспокоилась за вас. С Обуховым пока ничего не вышло. Я была у него дома, но застала только его сына. Крайне неприветливый человек. Совсем как вы, любезный. Вы бы с ним точно поладили.
Она подняла на него глаза.
Пётр стоял неподвижно, заложив большие пальцы за лямки потёртых подтяжек на уровне подмышек и рассматривал Варю практически в упор. На лице читалась смесь удивления и негодования.
– А что это за место? – прошептала она. – Не похоже на обычный трактир, насколько я могу судить. Это какой-то игорный притон? Властям о нём известно?
Пётр с шумом вдохнул через нос.
– В институте знают, где вы? – вопросом на вопрос ответил он. – Сомневаюсь, что вас отпустили добровольно. Или вы извели их, как и меня?
Варя ответила язвительной улыбкой.
– Что вы думаете делать, чтобы отыскать заказчика? – Времени у неё было мало, поэтому Воронцова решила покончить с любезностями.
– Ничего.
– Что значит, ничего?!
– Не шумите, Варвара Николаевна. – Его большая, грубая ладонь легла на её плечо. – Я уверен, что он сам меня отыщет со дня на день. Не переживайте.
– А посыльные? – Она нервно облизала губы. – Те мальчики, которые приносили вам записки с указаниями?
– С одним из них я пересекусь на неделе. И тогда…
Он не успел закончить мысль, потому что в их сторону шёл один из половых с крайне недовольным видом.
– Яшка! – прикрикнул он, а затем тише добавил, мотнув головой в сторону столов: – Иди работай. Люди ждут. – После чего скрылся за дверью в кухню.
Варя упёрлась руками в бока.
– Яшка? Яков, значит? – Она прикрыла глаза, чтобы унять вспышку собственного раздражения. – Mon Dieu! Выходит, не Пётр вовсе? Вы меня обманули.
Юноша пожал плечами и невозмутимо ответил:
– А чего вы, барышня, ждали? У всех свои интересы. По вашим правилам играть никто не будет. Не только я. Уж извиняйте.
Он развёл руками.
Девушка бросила ещё один взгляд в сторону столов и с горечью усмехнулась:
– Так вы шулер, значит? – Она досадливо прищурилась, не в силах скрыть огорчения. – Ловкач. Не даёте другим выигрывать больше дозволенного, чтобы заведение не прогорело. Вот почему вас наняли. Искали профессионального мошенника.
– Говорите тише.
Но Варе добавить было нечего. Она просто развернулась и ушла.
Воронцова громко хлопнула бы в сердцах, но тяжёлая дверь сделала это за неё сама. Юноша за ней не пошёл, чем только усилил горечь от настигшего Варю разочарования.