Яков выслушал её горячую, отчаянную тираду с непроницаемым выражением лица, будто не заметил ни воспалённого румянца на щеках, ни взволнованного блеска в очах. А едва она умолкла, коротко раскланялся и сказал:
– Не тратьте время на меня. Я всё это превосходно понимаю. А вам следует поторопиться. Прощайте, Варвара Николаевна.
И ушёл. Смешался с безликой толпой на улице.
Варя же направилась в другую сторону в поисках пролётки. Но вместо экипажа наткнулась на группу из семи мальчишек. Это были те самые чумазые ребятишки, которые вертелись в толпе во время кулачного боя. Теперь они делили посыпанную сахаром булку. Веснушчатому мальчугану, который общался с Яковом, достался самый маленький кусочек.
– Милостивые государи, вы не поможете даме? – позвала их на ходу Варя.
Дети, опасливо переглядываясь, приблизились.
Воронцова достала из кармана вырученные от продажи пирожков деньги. При виде монет детские глаза заблестели.
– Я вам дам денежки, а вы мне за это поможете найти экипаж…
Мальчики, не дав ей договорить, принялись толкаться и голосить, благодаря и вымаливая побольше.
– Тише вы! – строго шикнула Варя и скомандовала так же чётко, как порой командовала младшими братьями, когда те шалили: – В рядок встать. Ладошки раскрыть. Ну! Живее!
Дети послушно заторопились выполнить приказ, не веря своему везению. Варя вложила в грязные ручки монетки, стараясь раздавать одинаково. Но о поисках экипажа ребятишки забыли моментально. Вместо этого, едва закончились деньги, они снова обступили девушку и принялись клянчить ещё.
Растеряться или ответить хоть что-то Воронцова не успела, потому как до неё донёсся густой мужской голос:
– Варвара Николаевна! Глазам не верю! Каждая наша встреча удивительнее предыдущей!
Варя вздрогнула и обернулась. К ней шёл, неловко прихрамывая и опираясь на резную черепаховую трость, Павел Ильич Зимницкий – тот самый отцовский сослуживец и друг, с которым они столкнулись в театре недавно. Полноватый и комично неуклюжий, сейчас он выглядел озадаченным. Одет он был в светский воскресный костюм в мелкую серую клетку, который прекрасно подходил по погоде и превосходно гармонировал с английской шляпой-котелком. При ходьбе его густые седые бакенбарды смешно топорщились.
– Ваше превосходительство, – Воронцова растерянно опустилась в реверансе.
Встретить знакомых она никак не ожидала. Особенно друзей семьи. Это оказалось ужасно несвоевременным.
– А ну, паршивцы, брысь! – На ходу Зимницкий властно махнул тростью, и мальчишки бросились наутёк. Со страху даже забыли поблагодарить Варю.
Впрочем, той было не до благодарностей.
– Вы какими судьбами здесь? – поравнявшись с ней, Павел Ильич нахмурился и окинул её негодующим взглядом. – Да ещё в подобном виде?
– Я…
Варя замялась. В мыслях промелькнул образ Якова. Она невольно бросила взгляд в ту сторону, куда тот ушёл. Счастье, что он уже давно скрылся. Зимницкий не мог его видеть. Иначе вопросов возникло бы намного больше.
Павел Ильич сердито причмокнул губами и стукнул тростью о мостовую.
– Знает ли ваш батюшка о том, где вы бродите в одиночестве? Почему без сопровождения? И как вообще институт допустил? Что за дыра, а не учебное заведение! – С каждой фразой он краснел и распалялся всё сильнее. – Вопиюще непозволительный скандал! Я немедля сообщу почтенному Николаю Михайловичу!
Варе следовало испугаться, расплакаться, решив, что с жизнью и честью её покончено навсегда, а семья теперь не оберётся пересудов. Однако реакция девушки оказалась совершенно иной.
Она… засмеялась.
Звук её беззаботного девичьего смеха, мелодичного и очаровательного, заставил Зимницкого оторопело замереть с открытым ртом.
– Mon Dieu! Ваше превосходительство, – отсмеявшись, невозмутимо произнесла Варя. – Вы всё неправильно поняли. Наказывать меня не за что, потому как я никуда не сбегала.
Она приблизилась к нему и сказала вкрадчивым голосом, каким обычно раскрывают самые сокровенные тайны:
– Я подаю милостыню нуждающимся. Каждое воскресенье хожу к храмам, в приюты для сирот или же вот так прогуливаюсь по улочкам, чтобы дать монетку на хлеб беспризорным деткам, которые дичатся храмов и не состоят в приютах, а то и вовсе боятся оказаться в них. А так я могу хотя бы немного помочь им. Даже спасти от голодной смерти.
Зимницкий часто заморгал. Смысл её слов доходил до него очень медленно.
– Но как же…
– Это часть волонтёрской работы, – Варя показала на своё платье и расправила завязанную внахлёст на груди шаль. – А наряд помогает мне не привлекать внимания, потому что, как вы правильно заметили, дворянке в одиночестве лучше не разгуливать. Но на простую горожанку не смотрит никто, уж поверьте. Да и дети меня не пугаются.
– Дети, – Павел Ильич фыркнул. – Ходили бы, как все, по сиротским приютам, а не шатались по улицам.
Воронцова пожала плечами.
– В сиротский приют есть кому пойти, а вот к таким малышам на улице люди побогаче относятся с нескрываемой брезгливостью, – невозмутимо возразила она и затем добавила: – Но вас я не виню, Павел Ильич. Это дело сугубо личное. Мне вот доставляет радость хоть немного помочь тем, кому мало кто помочь вовсе подумает.
Зимницкий усмехнулся.
– Занятная вы девушка, Варвара Николаевна, – его тон заметно смягчился, да и хмурая морщинка промеж бровей пропала. – Прямо-таки вижу в вас вашу матушку, Капитолину Аркадьевну. Да и от папеньки предостаточно имеется, – он хмыкнул и махнул рукой. – Ладно уж. Воля ваша, кому и как подавать. Но позвольте хотя бы проводить вас.
– Разве что только до пролётки. – Варя лучезарно улыбнулась. – Я тороплюсь. Пора возвращаться к остальным.
Зимницкий подал ей руку крендельком, точно юный кавалер своей даме, и весьма повеселел, когда Варя взяла его под локоть.
Вместе они двинулись по улочке, но шаг их был неспешным, скорее прогулочным.
Варя мысленно перевела дух, когда он заговорил о том, сколь сильно удивился, заметив её. Она ведь изумилась ничуть не меньше. Павел Ильич явился, к счастью, не от конторы стряпчего и не с улицы, которая вела в сторону фабрики, где проходили кулачные бои, но всё же Воронцова не смогла побороть искушения и осторожно поинтересовалась:
– А вы, ваше превосходительство, отчего в воскресенье не отдыхаете дома? Да ещё ходите один, без слуги.
Неуютное предчувствие, что шевельнулось в груди, пропало, когда Павел Ильич досадливо ответил:
– А в мой склад сегодня ночью залезли воры. Он тут неподалёку. Ходил с приставами общаться. Дело заводить не станут. Ничего ценного не взяли. Успели только вскрыть замок, да пёс наш, Гектор, проснулся и лай поднял. Сторожа разбудил. Тот засвистел в свисток. И воры убежали.
– Молодец ваш Гектор, – Варя похлопала Зимницкого по руке. – Наградите его непременно. Мяса купите.
Павел Ильич засмеялся добродушно и весело. Тем самым смехом, какой она помнила в детстве.
– Собака – лучший друг, что уж сомневаться? Вернее и надёжнее многих людей, Варвара Николаевна. Собака придёт на выручку без страха там, где всякий человек побоится. Вот окончите институт и заведите собаку обязательно. Или я вам подарю. Хотите? Я хорошего вам пса выберу, воспитанного.
Варя подарила старику ласковую улыбку в ответ на его задорный, блестящий взгляд.
– Обещаю подумать, Павел Ильич. – Она отпустила его и махнула рукой, приметив на дороге впереди пустую пролётку. – А вот и экипаж.
– Я мог бы отвезти вас на своём. – Кажется, Зимницкий расстроился. Беседа с Варей его явно развлекла. – Он здесь, за углом. Не желаете составить старику компанию?
– Благодарю вас, но в другой раз. Была очень рада этой внезапной встрече. Будто снова оказалась в тех днях, когда вы гостили у нас подолгу. Дивное время было. Мне его порой не хватает. – Воронцова изобразила грациозный реверанс. – Au revoir[34].
– Au revoir, mon ange[35], – отозвался Зимницкий и подал девушке руку, чтобы помочь ей сесть в экипаж.
Варя не спросила более ни о чём. Даже не справилась, собирается ли он рассказать её отцу об этой встрече. Словно ей дела не было никакого, потому что она и вправду ничего страшного не совершила: просто подавала бедным детям на улице.
Но сердце трепетало в груди как безумное. Страх смешался с прочими переживаниями и отзывался ноющей болью под левой рукой.
Едва они отъехали подальше, как её зубы застучали, а ладони вспотели. Варя сплела дрожащие пальцы и закрыла глаза. Принялась читать про себя молитву, чтобы немного успокоиться.
Нина Адамовна ожидала её в нетерпении со стопкой купленных новеньких книг на японском и немецком языках. Петерсон жаждала увидеть счастливую девушку, преисполненную романтических переживаний, а вовсе не ту, на глазах у которой, кажется, убили человека во время подпольного кулачного боя. Ниночка желала радостных новостей. Таких, какие стоили отчаянной эскапады и прочих рисков.
Варе стоило огромных усилий взять себя в руки и с художественной точностью отобразить на лице выражение безмятежного счастья.
Глава 13
Варя сдержала данное Якову слово. Она сидела ниже травы и тише воды всю неделю. Вела себя кротко и послушно. Внимания лишнего не привлекала. Ждала, что получит посреди недели от маменьки записку о своей вылазке в город, но её всё не было. Выходит, либо Зимницкий не счёл нужным доносить на неё родителям, либо матушка желала отругать её при личной встрече. Но если бы узнал отец, он уже примчался бы самолично выяснять причину, по которой институт подобное вовсе допустил. Оставалось надеяться на лучшее.
Воронцова ждала бала в пятницу в надежде встретить там Германа Борисовича и узнать новости. А пока посвятила дни учёбе, что особого труда не составило. Забот хватало.
Всякого рода праздность в Смольном осуждалась. Будто бы даже считалась за непростительный грех. Варя давно привыкла и к распорядку дня, и ко всем требованиям внутри института.