Красный корсар — страница 45 из 62

– Отчего бы не воспользоваться таким случаем нам обоим? Если эта жизнь вне закона тяжела для меня, то она не легка и для вас. Если бы я мог надеяться… – и Уайлдер остановился.

– Что вы хотите сказать? – спокойно спросил Корсар, не дождавшись окончания. – Говорите откровенно, как другу.

– Позвольте тогда мне, как другу, открыться вам. Вы говорите, что вон там земля, и для нас с вами не составит никакого труда спустить шлюпку и под прикрытием ночи достигнуть берега раньше, чем наше отсутствие будет замечено.

– А что потом?

– Отправимся в Америку, удалимся в какое-либо уединенное место, где можно скрыться, заживем спокойно.

– Труден переход от такой власти здесь, среди своих, к нищенству в чужом краю.

– Но у вас же есть золото! Мы здесь полновластные хозяева. Кто нам помешает самим отказаться от власти? Раньше полуночи мы можем быть уже далеко.

– Как? Одни? И вы на это согласны?

– Нет, не совсем, было бы жестоко оставить двух женщин на волю разнузданной толпы.

– А разве благородно оставить тех, кто нам слепо доверился? Нет, Уайлдер, я никогда не сделаю такой подлости. Принять ваше предложение – значит стать негодяем. Пусть я вне закона, но никогда не стану предателем и не отступлю от своего слова. Может быть, когда-нибудь придет время, и те, для кого это судно было всей жизнью, разойдутся в разные стороны, но сделают это открыто, по доброй воле. Знаете ли вы, что меня привело к людям в Бостоне, где мы с вами в первый раз встретились?

– Нет, не могу себе представить! – ответил разочарованный Уайлдер, прощаясь со своей едва затеплившейся надеждой.

– Так слушайте, я вам расскажу. Один из преданных мне людей попал в руки правосудия, надо было его спасти. Он мне не нравился, но по-своему он был честный человек и верен мне. Кроме меня, никто не смог бы устроить его побег. При помощи золота и хитрости мне удалось его освободить, и теперь он между нами. Вот каким образом и каким риском я достиг своего влияния; и могу ли я погубить его одним поступком?

– Вы пожертвуете добрым мнением о себе этих разбойников ради уважения порядочных людей.

– Не уверен. Вы плохо знаете людей, если думаете, что можно достигнуть уважения преступлением. Кроме того, я не считаю себя способным ужиться в порабощенных колониях.

– Так вы уроженец Англии?

– Нет, сэр, я жалкий провинциал. Вы видели все мои флаги, среди которых нет одного. Если бы он существовал! Моя гордость и слава! Я защитил бы его кровью!

– Я не понимаю.

– Вы моряк и знаете, сколько рек впадает в море, сколько бухт, сколько парусов управляется людьми, впервые увидевшими свет на мирных землях.

– Я знаю, как богата моя родина.

– Похоже, что нет. Если бы вы знали ей цену, то флаг, о котором я говорю, реял бы на всех морях и жители нашей страны не отступали бы перед наемниками чужого короля.

– Понятно, я уже встречал таких, кто верит, что это может случиться.

– Это неизбежно! Если бы этот флаг свободно развевался и на море, и на суше, то никто больше и не вспоминал бы о Красном Корсаре.

– Но можно служить и королю.

– Королю мог бы, но слугою слуги быть не могу. Я вырос на одном королевском корабле и столько горького слышал о своей родине! А однажды один командир позволил себе такое оскорбительное выражение о моей родине, которое я не решаюсь вам повторить.

– Надеюсь, вы сумели проучить нахала.

Корсар, взглянув Уайлдеру прямо в глаза, ответил с ужасной улыбкой:

– Он никогда больше не повторял своих слов: он заплатил кровью за свою дерзость.

– Вы убили его в честном поединке?

– Да, мы дрались по всем правилам чести, но он был знатный англичанин, и этого стало достаточно, чтобы гнев короля обрушился на меня и превратил меня, верного подданного, в разбойника. Хотя он горько пожалел об этом. Но довольно – вот все, что я могу пока вам сказать, спокойной ночи.

И Корсар удалился. Уайлдер смотрел, как уходит его собеседник, и теперь остался наедине со своими мыслями стоять бесконечную вахту.

Глава XXII

Она в мои глаза Столь неотрывно, пристально смотрела, Что спотыкаться стал ее язык. И не вязались меж собою фразы.

Шекспир. Двенадцатая ночь

Все на корабле спали – кто в гамаках, а кто и просто между пушками, и только у двоих глаза еще не смыкались. Перенесемся в каюту, которую Корсар уступил двум женщинам.

Большая серебряная лампа, подвешенная к потолку, бросала ровный свет на лицо задумчивой гувернантки и ярко освещала лицо ее юной воспитанницы. Позади, словно темная тень на картине, виднелся темный силуэт спящей Кассандры.

– Я вас уверяю, дорогая моя, – говорила Гертруда, – что само судно и его вооружение, драгоценные безделушки, отделка имеют какой-то странный вид…

– Что ты хочешь этим сказать?

– Не знаю, право, но я хотела бы поскорее быть в доме моего отца.

– Дай Бог! Гертруда, и в моем уме зарождаются неприятные подозрения.

Молодая девушка побледнела.

– Много лет уже я знакома с военными судами, – продолжала госпожа Уиллис, – но нигде мне не приходилось видеть того, что здесь постоянно происходит.

– Что вы хотите сказать? Почему вы так на меня смотрите? Не скрывайте от меня ничего, прошу вас.

– Хорошо, я вижу, что лучше все тебе объяснить, чем оставлять тебя в неведении. Я считаю подозрительным и само судно, и всех, кто на нем находится.

– Всех?

– Всех.

– Может быть, на королевском судне тоже могут быть люди ненадежные, но там мы находимся под защитой его величества. Если не долг, то страх наказания заставит их уважать нас.

– Я боюсь, что люди, окружающие нас здесь, не признают ни прав, ни законов, а только свою собственную волю и власть, ими же назначенную себе.

– Так это пираты?

– Я этого и опасаюсь.

– Неужели все, и тот, который сопровождал нас и так благородно повел себя?

– Не знаю, но нет пределов человеческой низости; я думаю, что мы одни составляем исключение.

У Гертруды подкосились ноги. Она вся затряслась.

– Разве мы не знаем, кто наш новый знакомый? Как бы ни были справедливы наши подозрения, но относительно его вы ошибаетесь.

– Может быть, относительно Уайлдера я и ошибаюсь, но это не меняет дела. Соберись с силами – я слышу шаги нашего слуги, не узнаем ли мы от него что-нибудь?

Миссис Уиллис сделала успокаивающий жест в сторону воспитанницы и с самым безмятежным видом заговорила с вошедшим юношей мягким голосом:

– Мой милый Родерик, – сказала она, – ты устал, видно, не легка твоя служба, ты недавно на судне? Сколько тебе лет, Родерик?

– Я довольно уже служу, чтобы уметь противостоять усталости во время вахты, – холодно ответил юноша. – Через месяц мне будет двадцать.

– Двадцать? Ты шутишь?

– Разве я говорил, что мне двадцать лет? Я с большей бы долей истины сказал бы пятнадцать.

– Это правдоподобнее. И сколько же из них ты на море?

– Два года, хотя порой мне кажется, что прошло лет десять, а иногда – что всего лишь один день.

– Не страшит ли тебя служба на военном корабле? Тебе нравится быть воином?

– На военном корабле?! Воином?

– Ну да. Ведь те, кто служат на военном корабле, становятся воинами?

– Конечно, наше ремесло – война.

– Ты прежде где служил? Ты уже воевал? И судно побывало в сражениях?

– Это судно?

– Конечно. А ты плавал на другом?

– Нет.

– Значит, об этом судне мы и говорим. А платят экипажу хорошо?

– Очень. В деньгах никто не нуждается.

– Так и судно, и капитана команда уважает?

– Да, сударыня, нам здесь хорошо живется. Многие любят и капитана, и судно.

– А кому из близких ты отдаешь заработанные деньги, матери?

Мальчик смотрел на нее каким-то отсутствующим взглядом. Словно в оцепенении. Миссис Уиллис осторожно продолжила расспросы:

– Как тебе нравится такая жизнь? Не правда ли, здесь весело?

– Нет, мне грустно здесь.

– Странное дело, – молодые юнги обычно веселые. Может быть, офицеры грубы с вами?

Родерик промолчал.

– Я права, ваш капитан – тиран.

– Нет, я никогда не слышал от него ни одного резкого слова.

– Значит, он добрый. Счастливый ты, Родерик!

– Это я счастливый?

– Я же говорю: ты счастливый.

– Да, здесь все мы очень счастливы.

– Это хорошо. Там, где на корабле недовольны, не очень весело жить. Часто ли вы отдыхаете в гаванях?

– Земля меня очень мало интересует. Я бы и на берег не выходил, если бы хоть кто-то на борту любил меня.

– Здесь у тебя нет друзей? А мистер Уайлдер, как он к тебе относится?

– Я его мало знаю. Я не встречал его до того случая…

– Какого случая?

– Когда мы встретились с ним в Ньюпорте и я передал ему приказание принять начальство над торговым судном.

– Когда судно стояло вдали от крепости?

– Да. Он тогда как раз поступил на наше судно.

– Действительно, недавно. Конечно, вы мало знакомы. А капитан, наверное, хорошо его знает?

– Все думают, что да, но…

– Что ты хотел сказать?

– У капитана никто не посмеет спросить. Даже я могу только молчать.

– Даже ты?! – миссис Уиллис потеряла всякую сдержанность.

Но мальчик так задумался, что ничего не заметил. Миссис Уиллис обратила внимание Гертруды на его неподвижную фигуру.

– Родерик, – обратилась она к мальчику, – а нам он будет отвечать?

Вздрогнув, он пришел в себя и взглянул на Гертруду.

– Она красивая, – сказал он. – Но ни одна женщина не смогла справиться с его характером!

– Так жестоко его сердце? И вопрос, заданный прекрасной девушкой, останется без ответа?

– Послушайте, сударыня, я много перевидел за эти два года, не оставайтесь на этом корабле, здесь не место для таких женщин, как вы. Уезжайте даже с риском очутиться в таком же безвыходном положении, в котором вы оказались перед прибытием сюда, – на шлюпке и без палубы.