— Вы слышали, меня пригласили посетить старшего по званию на службе его величества, — сказал он, насмешливо улыбаясь. — Не угодно ли составить мне компанию?
Невольная дрожь, которую вызвало у Уайлдера это смелое предложение, не позволила усомниться в его чувствах. Придя в себя, он воскликнул:
— Но это же безумие так рисковать жизнью!
— Если вы боитесь, я пойду один!
— Боюсь! — воскликнул Уайлдер, и в глазах его сверкнул огонь, словно отблеск румянца, залившего все лицо. — Не страх, а благоразумие заставляет меня скрываться, капитан.
Мое появление обнаружит тайну вашего судна: вы забываете, что на фрегате меня все знают.
— Да, я совсем забыл об этой части нашей комедии.
Тогда оставайтесь, а я пойду посмеюсь над легковерием капитана его величества.
Не ожидая ответа, Корсар спустился вниз, сделав Уайлдеру знак следовать за собой. Ему потребовалось всего несколько минут, чтобы совершенно по-новому причесать прекрасные белокурые волосы, придававшие его лицу выражение юношеской живости. Офицерский мундир, подобающий принятому им рангу и званию, сменил фантастический костюм, который он обыкновенно носил; тщательно пригнанный, он щегольски подчеркивал стройность его прекрасной фигуры; остальной убор также во всем соответствовал избранной им роли. Изменив свою внешность (а быстрота и сноровка обнаруживали привычку к подобного рода переодеваниям), он изъявил готовность приступить к выполнению плана.
— Я обманывал и более зоркие глаза, чем те, что украшают обветренное лицо капитана Бигнала, — спокойно сказал Корсар, отводя взор от зеркала и поворачиваясь к своему помощнику.
— Значит, он вам знаком?
— Мое ремесло, мистер Уайлдер, требует знания множества вещей, которыми другие пренебрегают. И это предприятие, которое, судя по выражению вашего лица, вы считаете обреченным на неудачу, вовсе не так уж трудно. Я убежден, что на борту «Стрелы» нет ни одного человека, знающего судно, именем которого я воспользовался. Оно совсем недавно спущено с верфи, и здесь нет никакого риска. Затем, маловероятно, что кто-либо из офицеров вспомнит меня по моей прежней службе, ибо вам хорошо известно, что ваш фрегат очень давно не был в Европе; а взглянув на эти бумаги, вы узнаете, что я счастливейший из смертных: сын лорда и стал капитаном да и просто взрослым мужчиной уже после отплытия «Стрелы» от берегов Англии.
— Обстоятельства действительно вам благоприятствуют, и я просто этого не знал. Но к чему вообще рисковать?
— К чему? Может быть, у меня есть тайный план разведать, стоит ли сражаться, а может быть, это просто моя прихоть. Такие приключения заставляют сильнее кипеть кровь!
— Но опасность?
— За наслаждения приходится платить, Уайлдер, — добавил он, доверительно взглянув юноше прямо в глаза. — Вам вручаю я жизнь свою и честь, ибо я счел бы бесчестьем изменить интересам своих людей.
— Я оправдаю это доверие, — повторил наш герой, и голос его звучал так глухо и хрипло, что слов почти невозможно было разобрать.
Мгновение Корсар пристально вглядывался в лицо собеседника, затем улыбнулся, принимая эту клятву, помахал на прощанье рукой и, повернувшись, хотел было выйти из каюты, как вдруг заметил, что в комнате есть кто-то третий.
Слегка коснувшись рукой плеча мальчика, появившегося на его пути, он спросил довольно строго:
— Родерик! Что ты собираешься делать?
— Следовать в шлюпку за моим господином.
— Я не нуждаюсь в твоих услугах, мальчик.
— Теперь вы редко в них нуждаетесь.
— К чему без нужды рисковать еще одной жизнью?
— Рискуя собой, вы ставите на карту все, что я имею, — сказал Родерик робким, прерывающимся голосом, дрожащие, тихие звуки которого предназначались лишь для слуха того, к кому он обращался.
Некоторое время Корсар безмолвствовал. Рука его все еще покоилась на плече мальчика, чьи выразительные черты были для него открытой книгой, ибо взор наш способен порой проникать в сокровенные тайны сердца.
— Родерик, — сказал он смягчившимся голосом, — ты разделишь мою судьбу. Мы пойдем вместе.
Порывисто проведя рукой по лбу, своенравный командир вместе с мальчиком вышел из каюты, а за ними последовал и тот, на чью верность он так смело полагался.
Корсар шел по палубе твердым шагом и держался спокойно, как будто ему не грозила никакая опасность.
Прежде чем подойти к трапу, он, как истый моряк, заботливо осмотрел все паруса, не пропустив ни одного браса, рея или булиня. Затем он начал спускаться в ожидавшую его шлюпку. И тут тень сомнения и неуверенности впервые скользнула по его решительному, гордому лицу. На мгновение нога его задержалась на трапе.
— Дэвис, — повелительным тоном сказал он матросу, которому имел причины не доверять, — выйди из шлюпки.
Пришлите на его место этого ворчуна — капитана бака. Этот дерзкий болтун сумеет помолчать в нужную минуту.
Замену произвели мгновенно, ибо никто не осмеливался прекословить приказаниям, произнесенным таким повелительным голосом. Несколько минут Корсар стоял неподвижно, погруженный в свои мысли. Затем чело его прояснилось, и он добавил, повернув к Уайлдеру сияющее добротой благородное лицо:
— Прощайте, Уайлдер. Я оставляю вас капитаном моего судна и хозяином моей судьбы. Я убежден, что не ошибся и выбрал надежные руки.
Не дожидаясь ответа, словно презирая пустые заверения, он быстро спустился в шлюпку, которая тотчас же отчалила и понеслась к королевскому крейсеру. Несколько минут, которые понадобились, чтобы наши искатели приключений отчалили от «Дельфина» и причалили к вражескому фрегату, были тягостным и долгим испытанием для тех, кто остался на борту. Но главный герой этой драмы не проявлял никаких признаков беспокойства, охватившего его сподвижников. Он спокойно взошел на борт судна и так уверенно принимал подобающие его мнимому рангу почести, что ничего не подозревавшие хозяева легко поддались обману и сочли его притворную непринужденность барственной важностью, свойственной его высокому сану и знатному происхождению. Честный служака, для которого командование судном было жалкой наградой за долгие годы тягостной службы, принял гостя с радушием и гостеприимством, свойственными морякам. После обычных приветствий он пригласил его в свою каюту.
— Располагайтесь поудобнее, капитан Хауард, — сказал простодушный старик, усаживаясь без всяких церемоний и предлагая гостю последовать его примеру. — Человек ваших достоинств, без сомнения, не станет тратить время на пустую болтовню, хотя вы молоды, слишком молоды, чтобы занимать столь почетный пост, который послала вам счастливая судьба.
— Молод? Да я чувствую себя столетним стариком! — возразил Корсар, спокойно усаживаясь у стола напротив, чтобы удобнее наблюдать за лицом хозяина. — Поверите ли, сэр, завтра мне исполнится целых двадцать три года, если, конечно, я доживу до утра!
— Я бы дал вам больше, молодой человек; но Лондон сжигает лица людей так же быстро, как солнце экватора.
— Ваша правда, сударь. Из всех путешествий, сэр, да сохранит меня бог от рейсов в Сент-Джеймский дворец[109].
Уверяю вас, Бигнал, придворная служба расшатывает самое крепкое здоровье. Бывали минуты, когда я чувствовал, что так и умру жалким, ничтожным лейтенантом!
— Это, видно, могла быть только скоротечная чахотка! — пробормотал старый моряк. — Однако же в конце концов вы получили прекрасное судно, капитан Хауард.
— Терпимое, Бигнал, да уж очень мало. Я говорил отцу, что если Адмиралтейство не станет строить более удобные суда, флот попадет в руки простонародья и придет в полный упадок. Вы не находите, что на однопалубных судах страшно болтает?
— Когда тебя болтает целых сорок пять лет, — ответил его хозяин, поглаживая седые кудри, словно желая сдержать свое негодование, — то уж все равно, подбрасывает ли корабль на фут выше или на фут ниже.
— Ну, такое философское спокойствие не в моем вкусе.
После этого плавания я непременно получу повышение; надеюсь, по протекции мне дадут судно береговой охраны, на Темзе. В наше время, Бигнал, все делается только по протекции!
Честный старый служака как умел пытался скрыть свое раздражение и, чтобы не нарушить долга гостеприимства, поспешил переменить тему разговора.
— Надеюсь, капитан Хауард, — сказал он, — несмотря на новые обычаи, флаг старой Англии все еще реет над Адмиралтейством? Сегодня вы так долго показывали цвета Людовика, что еще полчаса — и дело дошло бы до драки.
— О! Это была славная военная хитрость. Я напишу об этом в Англию подробнейшие донесения.
— Непременно, сэр, непременно, за этот подвиг вас возведут в рыцарское достоинство.
— Какой ужас! Моя благородная матушка упала бы в обморок при одной мысли об этом. С тех пор как рыцарство дают кому попало, никто из нашего семейства не опускался столь низко.
— Ладно, ладно, капитан Хауард; нам обоим повезло, что вы так скоро избавились от приступа галльского юмора. Я чуть было не ответил залпом из всех орудий. Клянусь небом, сэр, еще пять минут — и мои пушки начали бы палить сами собой.
— Значит, нам действительно повезло. Чем же вы развлекаетесь в этих унылых краях? — зевая, спросил Корсар.
— По правде сказать, сударь, в сражениях с врагами его величества, в заботах о судне и в обществе моих офицеров я не замечаю, как бежит время.
— Ах, офицеры! Действительно, ведь на борту есть еще и офицеры; боюсь только, не слишком ли они староваты для вас, — усмехнулся гость.
— Вы разрешите мне посмотреть их список?
Командир «Стрелы» молча исполнил просьбу и вручил тайному врагу корабельный список, не удостаивая даже взглядом человека, которого так откровенно презирал.
— Ну и имена! Одни низкорослые Ярмуты да Плимуты, Портсмуты да Эксмуты. А Смитов [110] столько, что они могли бы изготовить все металлические части корабля. А вот и парень, который может пригодиться на случай второго всемирного потопа. Кто же этот Генри Арк