— Отзовите людей от пушек и займитесь парусами, — тихо сказал Бигнал, и неестественная сдержанность его голоса только подчеркнула серьезность положения.
Уайлдер не замедлил повторить команду. Люди отходили от орудий, точно гладиаторы, покидающие арену цирка: одни — обессиленные, истекающие кровью, другие — озлобленные и разгоряченные, но все одинаково возбужденные жестоким зрелищем, которого только что были участниками. Многие матросы тотчас же схватились за знакомые канаты, другие полезли выше по вантам и вскоре скрылись из глаз в пороховом дыму, который еще застилал судно.
— Убирать паруса или брать рифы? — спросил Уайлдер, поднеся к губам рупор, чтобы отдать команду.
— Постойте, сударь: еще минута — и мы будем точно знать, что нам делать.
Лейтенант остановился. Он и сам видел, что положение должно вот-вот проясниться. Дым, опустившийся на палубу, начал медленно подниматься; вот он уж вьется меж мачт и, подхваченный воздушными потоками, вихрем уносится прочь. Теперь все вокруг стало видно как на ладони: синий купол неба весь заткан черной плотной пряжей облаков, море окрашено в тот же зловещий цвет, оно потемнело и вздулось, волны злобно мечутся из стороны в сторону, готовые повиноваться любым ветрам, которые придадут им направление и силу.
Молнии вспыхивали редко, но неожиданный слепящий блеск их освещал мрачную картину. Однако судно Корсара бежало легко, подгоняемое сильным порывистым ветром; паруса его были убраны, и люди спокойно и деловито устраняли повреждения, полученные во время сражения.
На королевском фрегате немедленно последовали примеру предусмотрительных пиратов. «Стрелу» поспешно повернули к ветру и, когда она легла на курс, взятый «Дельфином», начали притягивать к реям ее разорванные паруса. Но ничто уже не могло вернуть драгоценные минуты, потерянные из-за порохового дыма. Море, покрытое гребешками пены, утратило свой темно-зеленый цвет и сделалось белым и блестящим. Бешеный ветер с ревом проносился над волнами, и ничто не могло противостоять силе урагана.
— Поживей, ребята! — закричал сам Бигнал в нарушение всех правил. — Убрать паруса! Не оставим шквалу ни единой тряпки! Уайлдер, с таким ветром шутки плохи! Поторопите людей да подбодрите их, сэр!
— Убрать паруса! — кричал Уайлдер. — Если это невозможно, режьте их ножом, рвите зубами!.. Вниз! Скорее все вниз, если вам дорога жизнь!
Отчаянный крик помощника прозвучал в ушах матросов почти со сверхчеловеческой силой. Недавно перенесенная буря была еще так свежа в его памяти, что в голосе его слышался невольный ужас. Люди бросились вниз, и воздух казался им таким плотным, словно его можно было коснуться рукой. Это бегство, напоминавшее полет птиц, ищущих спасения в своем гнезде, началось как раз вовремя.
Лишенные такелажа, поврежденные ядрами, высокие тяжелые мачты не устояли под ударами шквала и одна за другой обрушились вниз. Большая часть матросов успела спуститься вниз и находилась в безопасности; однако некоторые не охладили еще своего воинственного пыла или были слишком упрямы, чтобы прислушаться к голосу предосторожности. Эти жертвы собственного упрямства падали в море и взлетали на волнах, цепляясь за обломки мачт, но «Стрелу», окруженную облаком пены, уносило все дальше от того места, где они боролись за свою жизнь, и вскоре несчастные пропали из виду, погребенные в морской пучине.
— Это божья кара! — хрипло воскликнул Бигнал, пожирая глазами обломки. — Запомните, Гарри Арк: клянусь, что стихия, а не пушки пирата, привела нас в такое состояние.
Не расположенный следовать примеру своего командира и тешить себя жалкими утешениями, Уайлдер напрягал все силы, стараясь помочь беде, хотя и понимал, что она непоправима. Средь воя бури и оглушительного грохота грома, когда перед глазами, зловещие и страшные, еще дымились следы сражения, матросы британского крейсера оставались верны себе и своим древним традициям. Голоса Бигнала и его офицеров покрывали шум ветра, выкрикивая знакомые слова команды и призывая людей выполнить свой долг. К счастью, борьба стихий оказалась непродолжительной. Шквал умчался прочь, вновь уступив место спокойному пассату и оставив море скорее умиротворенным, нежели взволнованным противоборствующими ветрами.
Но теперь, когда одна опасность миновала, глазам экипажа «Стрелы» представилась другая, не менее страшная. При виде нетронутой красоты стройного «Дельфина» и идеального порядка его неповрежденных снастей Уайлдер почувствовал себя глубоко уязвленным в профессиональной гордости моряка и доблестного воина; все воспоминания о великодушии Корсара и самое чувство благодарности мгновенно изгладились из его памяти. Корабль пиратов точно в самом деле был заговорен и волшебные силы хранили его от ярости второго урагана. Однако, поостыв и спокойно поразмыслив, Уайлдер не мог не понять, что дело вовсе не в колдовстве, а в удивительном искусстве и мудром предвидении человека, который, казалось, не только руководил движением судна, но и управлял его судьбой.
Впрочем, уже не было времени для праздных размышлений о превратностях судьбы или сетований на превосходство сил противника. Корабль Корсара вновь распустил свои широкие паруса; свежий ровный ветер подхватил судно, и оно быстро и неотвратимо приближалось к королевскому крейсеру.
— Клянусь богом, мистер Арк, сегодня мошенникам везет, — сказал старый капитан, заметив, что «Дельфин» направляется к ним с очевидным намерением возобновить сражение. — Прикажите играть сбор и готовить пушки; придется, видно, опять драться с мерзавцами.
— Я советовал бы повременить, — горячо возразил Уайлдер, услышав, что капитан приказывает открыть огонь, как только враг подойдет на расстояние выстрела. — Умоляю вас, узнаем сначала, каковы его намерения.
— Враги короля никогда не ступят на палубу «Стрелы»! — заявил непреклонный старый моряк. — Ну-ка, ребята! Отбросьте мерзавцев от их орудий! Пусть знают, как опасно затрагивать льва, даже если он ранен!
Уайлдер понял, что протестовать уже поздно. Раздался бортовой залп, и даже самые благородные намерения Корсара неминуемо были бы пресечены этими враждебными действиями «Стрелы». Встреченный чугунным ливнем, «Дельфин» мгновенно свернул в сторону, чтобы не быть мишенью для новых выстрелов. Однако он не сбавил хода и вскоре подошел вплотную к беспомощному крейсеру, громко призывая Бигнала сдаться и спустить флаг.
— Сюда, разбойники! — с негодованием вскричал Бигнал. — Попытайтесь снять его своими руками!
Словно задетое насмешками врага, пиратское судно грациозно повернуло в крутой бейдевинд и открыло огонь: пушка за пушкой точно слали ядра, выбирая самые слабые и незащищенные места королевского фрегата. Но вот раздался треск — противники сошлись борт к борту, и сразу, взяв судно на абордаж, на палубе появилось с полсотни зловещих фигур, вооруженных до зубов и готовых начать резню. Захваченные врасплох внезапным и жестоким натиском, защитники фрегата на миг словно оцепенели. Но едва лишь Бигнал и его помощник заметили в дыму на палубе темные фигуры врагов, как они твердыми голосами кликнули матросов и храбро бросились к трапам, чтобы преградить путь нападавшим. Последовала жестокая, кровавая схватка, и враги откатились, чтобы перевести дух и собраться с силами.
— Что ж вы стоите, проклятые воры! — кричал бесстрашный старик, стоя впереди своего отряда с обнаженной головой, и седые волосы его развевались по ветру. — Видно, знаете, что бог стоит за правое дело!
Кольцо пиратов перед ним разомкнулось, свирепые враги отпрянули, но тут с «Дельфина» раздался новый залп, сверкнуло пламя, и в середину судна противника полетели сотни смертоносных снарядов. Шпага в руках Бигнала судорожно дернулась, но он продолжал в бешенстве размахивать ею и выкрикивал до тех пор, пока голос не отказался служить ему:
— Наступайте же, негодяи! Вперед! Гарри Арк! О господи! Ура!..
Он упал как подкошенный и умер, даже не подозревая, что своим героизмом заслужил наконец тот самый чин, ради которого всю жизнь стойко переносил лишения и опасности.
До этой минуты Уайлдеру удавалось удерживать за собой часть палубы, хотя нападающие вполне могли поспорить с его отрядом жестокостью и отвагой. Но в решающую минуту сквозь шум схватки донесся голос, и при звуках его кровь похолодела в жилах юноши и, казалось, задрожали самые храбрые из его соратников.
— Дайте дорогу! — отчетливо крикнул кто-то громким повелительным тоном. — Дайте дорогу и следуйте за мной!
Я собственной рукой сорву этот надменный флаг!
— Постоим за короля, друзья! — вскричал в ответ Уайлдер. Крики, мольбы, проклятья и стоны смешались, как мрачный аккомпанемент к свирепой схватке, слишком, однако, жестокой, чтобы длиться долго. Уайлдер с отчаянием видел, как под стремительным натиском многочисленного врага тает число его сторонников. Он снова и снова звал их вперед, подкрепляя ободряющие слова примером неутомимой отваги. Но один за другим падали вокруг товарищи, пока маленький отряд не был оттеснен к самому краю палубы. Здесь ему снова удалось закрепиться и устоять против повторных атак противника.
— Ха! Смерть предателям! — раздался знакомый голос генерала. — Убейте шпиона, как собаку! Раздавите их!
Первый, кто проткнет его насквозь, получит алебарду!
— Ну-ну, полегче, деревенщина! — осадил крикуна верный Ричард. — Если ты сам торопишься попасть на вертел, то к твоим услугам двое — белый и негр.
— Еще двое из той же шайки! — продолжал генерал, прицеливаясь, чтобы нанести марсовому смертельный удар.
Черная полуобнаженная фигура быстро выступила вперед, чтобы принять на себя этот удар, который пришелся по древку полупики и перерубил его, как тростинку.
Ничуть не обескураженный тем, что остался с голыми руками, Сципион проложил себе дорогу к Уайлдеру и продолжал сражаться врукопашную, презирая оскорбления, удары и царапины, так и сыпавшиеся на его ничем не защищенную темную спину и атлетическую грудь.
— Задай-ка им, Гвинея! Лупи направо и налево! — крикнул Фид. — Я спешу на подмогу, дай только укротить этого пьяницу солдата.