— Итак, ваш детальный показ неизвестного оружия мне понравился, а инженеров, что присутствовали на этом показе, и вовсе привёл в восторг. У вас есть определённый технический талант, ведь вы также продумали конструкцию пистолета и натолкнули специалистов на весьма интересные решения. Это я сужу целиком по их словам. А ведь вы всего лишь студент — первокурсник, и вам ещё учиться и учиться, чтобы стать настоящим военным инженером. Вы ведь хотите стать военным инженером?
— Да, но я хотел больше стать не военным инженером, а офицером-бомбардиром.
— С этим всегда успеется. Обстановка в мире напоминает кипящий чайник, который грозит облить кипятком каждого, кто к нему прикоснётся. Сейчас многие народы Европы стремятся подбросить в огонь побольше дров, преследуя свою цель. Война не за горами, и нашей империи следует к ней основательно подготовиться, так что, вы успеете себя проявить на военном поприще, чего я вам категорически не рекомендую. Собственно, покушение на Великого князя — это уже начало войны, но пока необъявленной. Наши враги сделали ход конём, теперь за нами ответный удар, но мы пока не знаем, с кем именно мы сели играть за шахматную доску. А благодаря вам, узнаем намного быстрее, но это глобально. Что же касается вас лично, то первое: вы должны подписать вот эту бумагу, — и полковник придвинул ко мне листок.
— Что это?
— Обязательство не разглашать информацию о том, что вы видели и слышали во время покушения, а также то, что вас пригласили сюда, с целью демонстрации обстоятельств покушения. Кроме того, вы не должны ни с кем и нигде упоминать о любых последующих событиях, в которые вы можете оказаться вовлечены, демонстрируя свой дар. Это важно, в целях вашей же безопасности.
— Ясно, — задумался я над словами полковника.
Думал я недолго.
— Я согласен!
Взяв лежащую недалеко от меня перьевую ручку, я окунул перо в чернильницу, заранее придвинутую мне полковником, и быстрым росчерком поставил свою подпись на документе, и только потом его внимательно перечитал. Судя по всему, это стандартный бланк с вписанными в пустых типографских строках условиями того, о чём именно я не должен распространяться. Ничего опасного в тексте я не обнаружил, всё написано по существу, возражений к нему у меня не возникло, поэтому, расписавшись, я отдал бумагу в руки полковнику.
— Хорошо. Формальности улажены, и мы можем перейти к более предметному разговору, господин студент. Как вы смотрите на то, чтобы несколько дней не выходить из общежития, в связи с недомоганием? Необходимую справку от доктора вам предоставят, так что, вы сможете провести время по своему личному усмотрению.
— А зачем?
— С целью сохранения вашей жизни, и чтобы вас могли в любой момент забрать из общежития, представив пред очи членов семей императорского дома. Я изложил суть вашего показа начальнику корпуса жандармов, и он довёл все полученные от вас сведения родственникам великого князя, а также упомянул о вашей самоотверженности при поиске его убийц.
— А Великий князь убит?
— Нет, он борется за свою жизнь, в чём ему активно помогают наши лучшие светила медицины.
— Дай Бог ему здоровья! — невольно вырвалось у меня, а полковник согласно кивнул, удовлетворённо улыбнувшись.
— Если другого выхода нет, то я, конечно, согласен, весь вопрос в том, как я смогу есть, если вынужден не выходить из общежития?
— На этот счёт вы можете не беспокоиться, господин Дегтярёв. Я вам выдам сейчас десять злотых, этого хватит для закупки продовольствия на три дня, а кроме того, когда мы вас станем забирать, то обязательно дадим возможность пообедать после окончания приёма. Так что, не переживайте. Продукты лучше купить сегодня, а затем просить о помощи вашего друга, если они закончатся раньше. Вместе с ним и чай попьёте, по вечерам. Вы молодые, вам всегда есть хочется. А в дальнейшем мы планируем забрать вас на пару недель практики, в зависимости от итогов приёма, и для того, чтобы о вас на время забыли в академии.
— Это правда, — вздохнул я, — бывает, что есть хочется очень сильно. Хорошо, я согласен.
— Ну, так вот. Пока ничего определённого я вам обещать не могу, но уже завтра я узнаю точно, примут ли вас на высочайшем уровне или нет. Вам сообщат об этом, и если всё сложится благополучно, то хватит времени вас подготовить. Одежда на вас весьма приличная, и сами вы создаёте благоприятное впечатление, так что, подготовка к приёму не затянется. Ваша основная задача в ближайшие дни — это не высовываться и уцелеть.
— А что, Ваше превосходительство, всё настолько серьёзно?
— Вы слишком много видели, господин студент, и пока всё не рассказали, вами могут заинтересоваться те, кто и организовал данный теракт. О вас пока не знают и, надеюсь, что и не узнают. По всей стране сейчас идут облавы, поэтому им не до вас, но бережёного Бог бережёт, и мой долг вас предупредить об этом. Так что, знайте и готовьтесь. Сейчас вас отвезут обратно, по дороге вы посетите магазин и закупите себе продуктов, ну и вернётесь в общежитие, а с утра комендант принесёт вам справку и сделает за вас всё, что нужно. Отдыхайте.
— Но…
— Господин Дегтярёв, вы хоть и не на службе, но подчиняться вам придётся. Запомните это.
Я молча кивнул, решив, что спорить, во-первых, бесполезно, во-вторых, бессмысленно, а в-третьих, меня всё устраивает. С учёбой я постараюсь разобраться и наверстать, а всё остальное идёт мне только в плюс, не знаю ещё в какой, но надеюсь, что очень большой. Кроме того, душу мне грело одно весьма тайное желание: если я окажусь на приёме хоть где-то в верхах, то это может стать первой ступенькой моего восхождения… нет не в элиту, а хотя бы в дворянский круг, что приблизит меня к возможности женитьбы на Женевьеве.
Наверное, я ей тоже не безразличен, иначе она сразу дала бы понять это, причём в весьма жёсткой форме, а она… Я даже не знаю, как это сказать, она делала вид, что…. В общем, не понимаю я, что она делала за вид, но не отгоняла, и то хорошо. Эх, увидеть бы её!
— Я всё понял, сделаю, как вы говорите, — вынырнув из мечтаний о Женевьеве, ответил я.
— А раз так, то больше не задерживаю. Вас отвезут в общежитие, и дальше всё сложится так, как я вам сказал, если вы чётко последуете моим указаниям.
— Да, я понял и готов.
— Вот и отлично! А сейчас вы можете идти.
После разговора с полковником меня вывели из кабинета, усадили в авто (локомобиль весьма затрапезного вида, не привлекающий лишнего внимания) и повезли в общежитие. По пути мы заехали в какой-то большой гастроном, где на выданные мне деньги я накупил себе различных продуктов, консервов и вкусностей, потратив сразу пять злотых.
Вполне довольный собой, я добрался до общежития и, нагруженный свёртками, зашёл в него в гордом одиночестве, пока шёл в свою комнату, подумал: «Жалко, что обеды пропадут, хотя, почему пропадут, я скажу Петру, и он за меня их съест». В общем, везде одна выгода, и мне хорошо, и жандармам.
— Ты где пропадал⁈ — встретил меня ожидаемым вопросом не на шутку встревоженный Пётр.
— Ездил, коменданту помогал полдня, вот он накупил мне всяких продуктов в награду, и я заболел, кажется. Голова болит и вообще, знобит.
— Ну ты даёшь⁈ Давай тогда чай попьём, а как же занятия, если заболел?
— А раз я работал на коменданта, то ему и помогать мне с врачами. Давай чаю попьём, немного позанимаемся и спать.
— Ага.
Глава 16Вокруг да около
Утром мне пришлось изображать болезнь, громко кашлять, захлёбываться соплями. Лучше всего получалось хлюпать носом, потому как насморк имел место и без всякой профанации, а вот кашель пришлось сымитировать.
— Скажи, что я заболел, а справку от врача предоставлю завтра, — сказал я Петру.
— Скажу, но переживать не стоит, это же твои проблемы, не ходишь на лекции, значит, ищи их самостоятельно, главное — экзамены сдать на хорошую оценку, да практические занятия все отработать. А справка врача, она больше тебе нужна, чем канцелярии.
— Да, я согласен. Мы с тобой только полгода отучились, впереди ещё четыре, так что, наверстаю.
— Тем более, чего тогда переживать? Ладно, пойду я, Федя, а то опоздаю на занятия, — и Пётр ушёл, оставив меня одного.
Полчаса я поскучал, после чего налёг на изучение пройденного материала и стал заново перечитывать лекции и листать недавно полученные учебники. За этим увлекательным занятием прошло время до обеда, когда ко мне в комнату постучали. Это оказался комендант.
— Ну, всё, Дегтярёв, я в канцелярию деканата сообщил, что ты болен, справку им отдал, чтобы они тебя в прогульщики не зачислили, так что, сиди, лечись, как только понадобишься, я приду за тобой. Всё, бывай, а то мне некогда, — и он ушёл.
Вскоре с занятий возвратился Пётр и, кратко пересказав мне лекции, отдал свой конспект, который я и стал переписывать. Вечером никто меня не тревожил и не приходил, я же смирно сидел в своей комнате и не бродил даже по общежитию. Продуктов у меня ещё имелось достаточно и, прозанимавшись весь вечер и славно поужинав, мы улеглись спать.
А вот наутро всё и закрутилось, не успел я умыться, как меня вызвали к коменданту, и пошло-поехало.
Недалеко от академии меня уже ждал локомобиль, задние колёса которого оказались заменены на лыжи. До него мне пришлось идти полквартала, чтобы не привлекать лишнего внимания. Впрочем, час ранний, занятия ещё не начинались, и улица казалась пустынной.
Увидев описанный комендантом локомобиль, я направился прямо к нему. Конечно, мне это жутко не нравилось, такая строгая конспирация заставляла меня невольно чувствовать опасность и возможность нападения, но я понимал, что это необходимо.
Из локомобиля вышел знакомый поручик, заметив его, я окончательно успокоился и ускорил шаг, когда внезапно почувствовал, что в меня кто-то целится. Я нервно оглянулся, пытаясь заметить источник опасности, но не увидел его и пошёл ещё быстрее, сразу нырнув в машину, как только открыл дверь.