Все корабли, словно обрадовавшись, открыли частую и оглушительную пальбу.
«Только когда частые разрывы снарядов встали на пути стеной, — пишет в своей книге „Взятие Энзели“ Раскольников, — непальские стрелки разбежались. В этот момент дежурный телеграфист принёс мне из радиорубки наспех записанную карандашом депешу. Английский генерал с очаровательным запозданием спрашивал меня о цели визита красного флота. Радиограмма на английском языке была подписана командиром бригады генералом Чемпейном.
Я ответил, что красный флот не имеет никаких агрессивных намерений ни против английских войск, ни против персидского правительства. Наша цель — вернуть суда и военное имущество, украденные деникинцами.
Неудачливый английский военачальник вступил со мной в радиопереписку.
— По чьему поручению вы явились сюда? — задал он мне щекотливый и довольно неделикатный вопрос.
Моим ответом было:
— Красный флот не имеет никаких агрессивных намерений ни против английских войск, ни против персидского правительства. Наша цель — вернуть суда и военное имущество, украденные деникинцами. Во избежание недоразумений, предлагаю британскому командованию немедленно вывести войска из Энзели, но предварительно воспрепятствовать порче или уничтожению указанных судов и имущества белогвардейцами.
И ещё добавил:
— Любая враждебная вылазка белогвардейцев будет отнесена на счёт британского командования и повлечёт наш жестокий ответ…»
Вот как описывает происходившие тогда в Энзели события один из находившихся в городе белогвардейцев — русский морской офицер, капитан 2-го ранга Анатолий Петрович Ваксмут: «В одно прекрасное утро мы проснулись от орудийных выстрелов и падения снарядов среди порта и среди наших кораблей. Взобравшись на мачты, мы увидели в море массу кораблей, стрелявших по Энзели. В английском штабе — полная растерянность, ни одна из батарей красным не отвечала. Оказывается, от этих батарей англичане бежали чуть не в одном белье. Через некоторое время мы увидели, как лейтенант Крислей сел на один из наших быстроходных катеров, поднял белый флаг и вышел в море к красным. Мы поняли, что англичане — плохая защита, и решили действовать сами, то есть нам надо было срочно уходить. Чем дальше мы уйдём, тем в большей будем безопасности…»
Так что захват порта и города Энзели прошёл, как говорится, без сучка и задоринки. Окопавшиеся в нём англичане численно уступали советскому десанту и потому сочли за благо ретироваться, тем более что местное население, ненавидевшее оккупантов и шахское правительство, встретило красный флот с энтузиазмом.
Сам город Энзели находится между морем и лиманом. С запада возле него тогда было болото, а единственная дорога в глубь страны проходила по узкой полоске земли. Высадившиеся с кораблей красные эту полоску перекрыли и пропускали только английских солдат. Белые общаться с большевиками не хотели, но и сражаться — тоже. В мемуарах они ссылаются на то, что у них из оружия были только револьверы. Но британцы-то побросали везде и пулемёты, и орудия! Так что белогвардейцы, похоже, тоже не очень горели желанием воевать…
Сдача англичанами Энзели вызвала в Великобритании большой скандал. 27 мая 1920 года газета «Таймс» писала: «Страна открыта большевизму, весь английский престиж теперь поставлен на карту, захват персидского порта Энзели является громадной угрозой, которая может заронить искру в легко воспламеняющийся материал, рассеянный по всему Среднему Востоку».
Но воевать с большевиками британцы в тот момент не собирались. Большевики фактически плюнули им в лицо — а гордые бритты спокойно утерлись. Зато трудящиеся Энзели встретили красных моряков, как долгожданных друзей.
Энзелийская операция, проведенная по плану, разработанному Фёдором Раскольниковым и под его командованием, заслужила высокую оценку Совета Труда и Обороны и Реввоенсовета Республики. В специальном его приказе говорилось:
«18 мая 1920 г. отрядом Каспийской военной флотилии, несмотря на значительное превосходство сил противника, взят г. Энзели; находившемуся в нём белогвардейскому флоту пришлось сдаться. Быстро и доблестно выполнила Каспийская флотилия поставленную ей задачу — очистить Каспийское море от белогвардейского флота. За проявленную боевую доблесть, энергию и преданность делу защиты интересов пролетариата Революционный Военный Совет Республики постановил:
а) передать всем командирам, комиссарам и всему личному составу флотилии товарищеский привет и благодарность;
б) наградить Каспийскую флотилию Почётным Знаменем».
В результате Энзелийской операции Советской России
были возвращены 10 вспомогательных крейсеров, 7 транспортов и все угнанные корабли бывшего белогвардейского флота Каспийской флотилии: крейсера «Президент Крюгер», «Америка», «Европа», «Африка», «Дмитрий Донской», «Азия», «Слава», «Милютин», «Опыт» и «Меркурий», плавбаза торпедных катеров «Орлёнок», авиатранспорт «Волга» с шестью гидропланами, четыре английских торпедных катера, десять транспортов, свыше 50 орудий, 20 тысяч снарядов, свыше 20 радиостанций, 160 тысяч пудов хлопка, 25 тысяч пудов рельсов, до 8 тысяч пудов меди и другое имущество.
«Вы блестяще справились с возложенной на Вас боевой задачей», — телеграфировал В. И. Ленин 21 мая 1920 года командующему Каспийской военной флотилией Ф. Ф. Раскольникову. Боевая задача, которую упоминал в этой телеграмме Ленин, состояла в том, чтобы внезапным набегом с моря на порт Энзели вернуть захваченные на Каспийском море белогвардейцами и находившиеся там под охраной интервентов корабли, вооружение и военное имущество.
Выполнив эту операцию, Раскольников телеграфировал Ленину: В Москву же на имя Владимира Ильича Ленина была послана Фёдором торжественная телеграмма:
«Захватом в плен всего белогвардейского флота, в течение двух лет имевшего господство на Каспийском море, боевые задачи, стоящие перед советской властью на Каспии, всецело закончены.
Отныне Российский и Азербайджанский советские флоты являются единым и полновластным хозяином Каспийского моря. Притоку нефти к сердцу республики не угрожает никакая опасность. Все вооружённые суда, пригодные для водного транспорта, будут немедленно разоружены и приспособлены на перевозку нефти из Баку в Астрахань.
Красный флот, завоевавший для Советской республики Каспийское море, приветствует с его южных берегов любимого вождя пролетариата товарища Ленина.
Командующий Красным флотом Каспийского моря Раскольников».
В тот день Раскольников доложил Троцкому о своей победе и предложил оставить флот в Энзели «по просьбе населения», а сам запросил разрешения десантникам продвигаться вглубь страны, чтобы занимать город за городом, везде провозглашая советскую власть.
Москва же публично отмежевалась от акции в Энзели. Ведомство наркома по иностранным делам Г. В. Чичерина заявило, что всё произошедшее — это, мол, только личный почин товарища Раскольникова, а руководство РСФСР не имеет к нему никакого отношения. В своих инструкциях командующему Каспийской флотилией Троцкий приказывал уважать суверенитет Ирана и не допустить «никакого военного вмешательства под русским флагом». Но всё это было обычной дымовой дипломатической завесой: вторжение санкционировал лично сам Троцкий.
«На другой день, — рассказывает в своей книге „На боевом посту“ Фёдор Раскольников, — я нанёс визит губернатору. Он принял меня в своём дворце под флагом вооружённого мечом льва и лучистого солнца. Одинокая пальма в саду, точно часовой вросшая в землю перед самым подъездом, тихо шевелила листьями, узкими и острыми, как кинжалы.
В просторной комнате, во всю длину покрытой зелёным ковром с замысловатыми узорными арабесками, было неуютно, как в сарае. В отдалённом конце стояло несколько стульев. На одном из них едва помещался откормленный смуглый брюнет с одутловатыми лоснящимися щеками. Я представился и объяснил ему цель прихода в Энзели Красного флота.
Переводчик губернатора в белых брюках, похожих на грязные подштанники, сосредоточенно перевёл мои слова. Губернатор помолчал, рассеянно перебирая мясистыми короткими пальцами чётки, и сумрачно кивнул головой.
Старый слуга, неслышно и легко ступая по ковру, принёс на серебряном подносе дымящийся густой кофе в миниатюрных фарфоровых чашечках.
— Сегодня прекрасная погода, — перевёл разговор на другую тему губернатор.
Я выпил кофе, встал и откланялся. Пожимая тугую и полную руку губернатора, заверил его, что мы не намерены вмешиваться во внутренние дела Персидского государства. В крупных печальных глазах моего собеседника блеснуло выражение лукавства. Переводчик проводил меня до подъезда.
Ответного визита губернатора я не дождался. В ту же ночь он бежал в Тегеран, и уже с утра весь город нарядно разукрасился новенькими ярко-красными флагами…»
Когда Лариса, как пишут в своей «Красной Валькирии» Кожемякин и Раскина, впервые вышла во внутреннюю гавань раскинувшейся перед ними Энзели, окружившие её виды потрясли буквально её воображение. Это был тот самый пышный и многоцветный Восток, о котором ей писал когда-то из окопов империалистической войны Гумилёв. Она увидела встречавшую их пёструю толпу на пристани: персов в высоких и круглых каракулевых шапках, их женщин в душных чёрных чадрах, свисавших до самой земли, крикливых босоногих ребятишек, чёрных и юрких, как галчата. Среди вееров раскидистых пальм, над светло-зелёными кронами деревьев губернаторского сада развевался выцветший персидский флаг со львом, мечом и солнцем, флаг, казалось, приветствовал Ларису и говорил ей о том, что она попала в страну торжествующего солнца, пропитанную знойными, щедрыми, победными лучами, о которой мечтал её любимый Гафиз.
В гавани она увидела весь стоявший там деникинский флот: чёрные нефтеналивные пароходы были превращены во вспомогательные крейсера, над их маслянисто поблескивавшими бортами серели длинные жерла морских орудий. На берегу лежали гидропланы, распластав крылья, словно мёртвые альбатросы. Помимо морского и воздушного флота, добычу раскольниковской флотилии составили полсотни полевых орудий, пулемёты, снаряды, винтовки и большой запас патронов. Британцы вероломно разоружили деникинцев за несколько дней до штурма, и отправили их в лагерь вглубь страны. Именно этому Раскольников был обязан своей лёгкой победой, но на мостиках флотилии предпочли деликатно промолчать. Зато искренне обрадовались известию о захваченных в Казьяне английских продовольственных складах.