Находясь в пути из Софии в Москву, РАСКОЛЬНИКОВ узнал, что он освобождён от обязанностей полпреда, причём в Указе от 5 апреля 1938 года он даже не был назван товарищем.
О том, насколько реальна была угроза расправы над РАСКОЛЬНИКОВЫМ, свидетельствует то, что через два дня после выезда РАСКОЛЬНИКОВА из Софии, т. е. когда не было ещё решения об освобождении его от должности и когда не было точных данных ни о месте пребывания его, ни о дальнейших намерениях, Наркоматом Внутренних дел СССР было дано указание своим агентам о розыске и «ликвидации» РАСКОЛЬНИКОВА.
При таких данных следует признать, что незаконными и неправильными действиями должностных лиц, в обстановке массовых незаконных репрессий, которые проводились в отношении видных деятелей партии в период культа личности Сталина, РАСКОЛЬНИКОВ был поставлен в такие условия, которые препятствовали своевременному возвращению его в СССР.
Находясь за границей, в отношении Советского Союза РАСКОЛЬНИКОВ вёл себя лояльно. В письмах к Сталину и Литвинову он объяснял причины, по которым продолжал оставаться за границей, писал о своей преданности партии и Родине, просил предоставить ему там работу по линии НКИД и отложить возвращение его в СССР.
В беседах с Литвиновым и полпредом СССР во франции РАСКОЛЬНИКОВ не отказывался от возвращения на Родину и заверял, что он сделает это, как только к нему будет восстановлено доверие.
Собранные в ходе проверки материалы свидетельствуют о том, что не было оснований не только для применения к РАСКОЛЬНИКОВУ репрессивных мер, но и для выражения ему недоверия.
РАСКОЛЬНИКОВ — член РСДРП(б) с 1910 года. В 1912 году являлся первым секретарём «Правды». За принадлежность к партии был арестован и осуждён к высылке. После освобождения из ссылки возобновил сотрудничество в «Правде» и «Просвещении». Будучи призван в 1914 году на флот, вёл агитацию среди матросов, писал прокламации, участвовал в легальном петроградском издательстве «Волна».
После февральской революции Центральным Комитетом партии РАСКОЛЬНИКОВ был направлен в Кронштадт, где редактировал газету «Голос правды» и неоднократно выступал на собраниях и митингах, излагая линию большевиков по важнейшим политическим вопросам.
РАСКОЛЬНИКОВ был товарищем председателя Кронштадтского Совета рабочих и солдатских депутатов и председателем Кронштадтского комитета РСДРП; был делегатом Апрельской конференции, одним из руководителей июльской демонстрации, организовывал оборону дома Кшесинской, в котором находились Центральный и Петроградский комитеты партии.
РАСКОЛЬНИКОВ принимал активное участие в Октябрьской революции. Был членом Военно-Революционного комитета Петроградского совета, участвовал в боях под Пулковом, во главе отряда моряков выезжал в Москву на поддержку революции, являлся комиссаром при Морском Генеральном штабе.
По поручению фракции большевиков он огласил декларацию об уходе из Учредительного собрания.
В 1918 году Центральным Комитетом РКП(б) РАСКОЛЬНИКОВ делегирован в Поволжье в качестве агента ЦК. Выезжал в Новороссийск для обеспечения выполнения решения Советского правительства о потоплении кораблей Черноморского флота.
РАСКОЛЬНИКОВ был членом Реввоенсовета республики, Восточного фронта, Балтийского флота, командовал Волжской и Волжско-Каспийской флотилией, участвовал в освобождении Казани, в боях под Царицыном, руководил операциями по взятию персидского порта Энзели.
РАСКОЛЬНИКОВ награждён двумя орденами Красного Знамени, в 1920 году был командующим Балтийским флотом, затем — полномочным представителем в Афганистане.
После этого он работал в исполкоме Коминтерна, был редактором журналов «Молодая гвардия», «Красная новь», главным редактором издательства «Московский рабочий».
С 1930 года РАСКОЛЬНИКОВ находился на дипломатической работе, был полпредом в Эстонии, Дании, а с 1934 года в Болгарии.
РАСКОЛЬНИКОВ был членом ВЦИК нескольких созывов, делегатом X съезда РКП (б), неоднократно встречался с Лениным и выполнял его поручения, состоял членом Союза писателей.
Учитывая изложенное и принимая во внимание конкретную обстановку, при которой РАСКОЛЬНИКОВ воздержался от возвращения в СССР, а также данные о его личности, следует признать, что для объявления РАСКОЛЬНИКОВА вне закона не было достаточных оснований.
Руководствуясь ст. 15 п. «а» Положения о Верховном Суде СССР, прошу:
Приговор Верховного Суда СССР от 17 июля 1939 года в отношении РАСКОЛЬНИКОВА Фёдора Фёдоровича — отменить.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ ВЕРХОВНОГО СУДА СССР
(А. ГОРКИН) 26.VI.1963 г.
В декабре 1963 года журнал «Вопросы истории» опубликовал статью В. С. Зайцева «Герой Октября и гражданской войны», где говорилось, что Раскольников до последних дней своей жизни «оставался большевиком, ленинцем, гражданином Советского Союза». Вслед за этим был выпущен сборник воспоминаний и рассказов Раскольникова «На боевых постах». Вдова и дочь Раскольникова были радушно приняты в Советском Союзе. Обсуждался вопрос о возвращении праха Раскольникова на родину и перезахоронении его в Кронштадте.
Однако начавшаяся в 1965 году кампания ресталинизации не могла обойти Раскольникова. Для сталинистов, говорит В. Д. Поликарпов, был неприемлем сам прецедент возвращения доброго имени «невозвращенцу». Инициативу вторичного опорочивания Раскольникова взял на себя заведующий отделом науки и учебных заведений ЦК Сергей Павлович Трапезников (1912–1984), который в сентябре 1965 года на представительном совещании, используя оголтелую сталинистскую лексику, заявил: «В идейном отношении Раскольников был всегда активным троцкистом. Сбратавшись с белогвардейцами, фашистской мразью, этот отщепенец стал оплёвывать всё, что было добыто и утверждено потом и кровью советских людей, очернять великое знамя ленинизма и восхвалять троцкизм. Только безответственные люди могли дезертирство Раскольникова, его бегство из Советского Союза расценивать как подвиг».
(Аналогичные суждения содержались в статье пяти официозных историков «За ленинскую партийность в освещении истории КПСС», напечатанной в журнале «Коммунист» № 3 за 1969 год, знаменовавшей отход даже от тех скромных разоблачений сталинских преступлений, которые появились в первое послесталинское десятилетие. В этой статье Раскольникову был уделён следующий директивный абзац: «Никак нельзя, как это делают некоторые историки, относить к числу истинных ленинцев тех, кто на деле выступал против ленинизма, участвовал во фракционной борьбе… например, таких, как Ф. Ф. Раскольников, который перебежал в стан врагов и клеветал на партию и Советское государство».)
Какова же на самом деле была цена «обличений», выдвинутых Трапезниковым, спрашивает В. Д. Поликарпов, и сам же на этот вопрос отвечает: «Нужно прямо сказать, что они были рассчитаны на неосведомлённость слушателей. Неверна, прежде всего, фактическая основа обвинения. Трапезников заявил, будто письмо Раскольникова было напечатано в журнале „Новая Россия“. Но письмо, о котором он ведёт речь, было напечатано не в „Новой России“, а в „Последних новостях“, Керенский и Милюков не сотрудничали в одном органе, а имели разные издания: Керенский издавал „Новую Россию“, а Милюков — „Последние новости“. Это, конечно, мелочь, но такой борец против „трубадуров буржуазной идеологии“ и „апологетов буржуазии“, каким старался зарекомендовать себя Трапезников, должен был эти „мелочи“ знать»[7]. А далее видно, что он смешивает воедино заявление и письмо Раскольникова, напечатанные в разных органах, и не знает обстоятельств их опубликования.
Раскольников не посылал своего письма в какую-нибудь газету, а по существующему во франции порядку сдал его в агентство «Гавас», которое предоставляло информацию всем газетам на общих основаниях, так что опубликование их его в «Новой России», как и опубликование статьи «Как меня сделали „врагом народа“» в «Последних новостях» зависело не от выбора Раскольникова. Не зная всего этого и исходя только из факта, что письма были напечатаны в этих газетах, Трапезников облыжно приписал Раскольникову прямую связь с белогвардейцами и, очевидно, для усиления эмоций договорился до его связи с «фашистской мразью». Увлёкшись своими фантастическими обвинениями, он счёл возможным наградить старого коммуниста, соратника Ленина позорной кличкой «отщепенец».
Был ли Раскольников «всегда активным троцкистом», как уверял Трапезников?
Сам Раскольников в письме Сталину от 17 августа 1939 года писал:
«Как Вам известно, я никогда не был троцкистом. Напротив, я идейно боролся со всеми оппозициями в печати и на широких собраниях. И сейчас я не согласен с политической позицией Троцкого, с его программой и тактикой».
Может быть, Раскольников писал неправду и на это его заявление нельзя полагаться? Но вот свидетельство, скреплённое подписью Сталина, — справка, помещённая в 1-м томе «Истории гражданской войны в СССР», который вышел в 1935 и 1936 годах под редакцией Сталина (а также С. М. Кирова, А. А. Жданова и других):
«Раскольников Ф. Ф. (р. 1892) — большевик, член партии с 1910 года. В период войны — офицер морского флота. После февральской революции заместитель председателя Кронштадтского Совета, руководитель большевистской организации в Кронштадте. После Октябрьской революции руководитель Каспийского флота, очистившего Каспийское море от белогвардейцев и англичан. В настоящее время — полпред СССР в Болгарии».
Таким образом, Раскольников получается ни в коем случае не виноватым, а остаётся верным и честным ленинцем, настоящим партийцем. Хотя некоторые коммунисты до сих пор продолжают считать его предателем. Таким на рубеже нашей знаменитой «перестройки» заявил о себе никому до поры неведомый бывший прокурор и пропагандист Иван Тимофеевич Шеховцов. Благодаря ему, 20 сентября 1988 года в Москве произошло одно историческое событие, о котором писали многие газеты. Народный суд Свердловского района столицы рассмотрел иск о защите чести и достоинства, в ходе которого истцом выступала сама