В 10 часов вечера 13 сентября Сталин ждал генералов в Маленьком уголке. Он сильно удивил Жукова и Василевского, пожав им руки, что делал крайне редко.
– Ну, что надумали? – спросил он. – Кто будет докладывать?
– Кому прикажете, – ответил Александр Василевский. – Мнение у нас одно.
Генералы развернули свою карту. На ней стрелками были нанесены направления и удары широкомасштабного наступления против флангов Паулюса, которые прикрывали слабые румынские союзники Гитлера. Советские войска должны были опрокинуть их, соединиться и полностью окружить немецкую армию в Сталинграде. Генералы назвали операцию «Уран».
Пока в Москве шло обсуждение операции «Уран», Паулюс в Сталинграде выполнял приказ, полученный под Винницей. Немцы в очередной раз атаковали сильно потрепанную 62-ю армию.
В кабинет Сталина вошел Александр Поскребышев.
– Звонок из Сталинграда, на телефоне – Еременко.
Чуйков с огромным трудом отбивал атаки немцев на западный берег Волги. Перед тем как отправить Жукова и Василевского готовить операцию «Уран», Сталин торжественно сказал:
– Никто, кроме нас троих, не знает, о чем мы здесь сегодня говорили. Никто, кроме нас троих, не должен об этом знать, пока не наступит время.
9 октября Сталин вернул генералам командование над армиями. Он вновь пожал руки Жукову и Василевскому. Они стали специальными представителями Ставки на фронтах. Иосиф Виссарионович не любил, когда эти генералы сидели в Москве.
Александр Василевский возглавил Генштаб в мае. Сорокасемилетний генерал стал третьим членом команды Верховного главнокомандующего, которая решала самые критические проблемы войны. Во многом он был ближе к Сталину, чем Жуков.
Александр Михайлович Василевский был широкоплечим крепышом с тонким чувствительным лицом и мягкими подкупающими манерами. Ему покровительствовал маршал Шапошников. Этот выдающийся штабной офицер был наследником и преемником Шапошникова не только с профессиональной точки зрения. Он так же оставался джентльменом среди сборища грубиянов и головорезов и пользовался полным доверием Сталина. Порядочность Василевского озадачивала и забавляла Иосифа Виссарионовича, который этим качеством не обладал.
– Вы командуете десятками армий, – задумчиво говорил он, – но не можете обидеть и мухи.
Василевский являлся представителем исчезнувшего мира, который очень нравился Сталину. Его отец был священником в богатой деревне на Волге. В юности Александр тоже учился на священника, но стал, однако, капитаном царской армии. Вступив в Красную армию, Василевский был вынужден отказаться от отца-священника и порвал все связи с родителями. После совещаний Сталин нередко просил Василевского задержаться и спрашивал, хотелось ли ему стать попом.
– Я бы не желал, чтобы вы им стали. – Генсек смеялся. – Вот мы с Микояном всерьез хотели быть священниками, однако нас выгнали. До сих пор не могу понять – почему.
В другой раз Сталин поинтересовался:
– Вам хоть как-то помогает религиозное образование?
– Полностью бесполезных знаний не бывает, – осторожно ответил Александр Василевский. – Кое-что из того, чему меня научили в семинарии, мне помогает в военной жизни.
– Лучше всего священников учат понимать людей, – размышлял Сталин.
Однажды он сказал Василевскому, что его отец тоже был священником.
– Когда вы в последний раз видели своих родителей? – неожиданно поинтересовался вождь.
– Я отрекся от них, – объяснил генерал. Он решил, что Сталин его проверяет. – Мой отец – священник, товарищ Сталин.
– Он у вас контрреволюционер?
– Нет, товарищ Сталин. Он верит в Бога, как положено священнику, но он не контрреволюционер.
– Когда на фронте станет чуть поспокойнее, думаю, вам стоит взять самолет, навестить ваших родителей и попросить у них прощения.
Сталин ни о чем не забывал. Не забыл он и об отце Василевского.
– Вы все-таки слетали к своим родителям, чтобы попросить у них благословения? – спросил он Василевского.
– Да, товарищ Сталин, – ответил начальник Генштаба.
– Пройдет очень много времени, прежде чем вы сумеете вернуть мне долг.
С этими словами Иосиф Виссарионович открыл сейф и достал какие-то бумаги. Это были квитанции денежных переводов. Оказалось, что Сталин всю войну посылал деньги родителям Василевского. Александр Михайлович был поражен и тронут. Он горячо поблагодарил вождя.
Но сейчас главным делом генерала Василевского был Сталинград.
Два тирана, одержимые идеями мессианства, готовили свои народы к победе. «Будет и на нашей улице праздник…» – намекнул Сталин в своей речи 7 ноября 1942 года. Адольф Гитлер на следующий день хвалился перед своим народом: «Я хотел выйти к берегам Волги не где-нибудь, а именно в этом городе. По воле судьбы он носит имя самого Сталина. Я хотел захватить его, и вот сейчас он практически в наших руках!»
Маленький уголок в эти дни буквально дрожал и вибрировал от напряжения. Больше всего Сталина пугало, что немцы догадаются о его планах. 11 ноября он засомневался: хватит ли самолетов? Через два дня, 13-го, фон Паулюс предпринял последнюю попытку выбить Чуйкова с клочка земли в пятьдесят метров глубиной. Жуков и Василевский вылетели в Москву на последний инструктаж. «По тому, как Сталин курил трубку, приглаживал усы и ни разу нас не прервал, нам стало ясно, что он доволен подготовкой к операции», – писал Георгий Жуков.
Александр Василевский вернулся в Сталинград.
18 ноября Верховный главнокомандующий вместе с Берией, Молотовым, Маленковым и Жуковым, который остался в столице готовить операцию «Марс» под Москвой, работал в Маленьком уголке до 11.50 вечера. За три часа до начала наступления командирам трех фронтов в районе Сталинграда, генералам Еременко, Рокоссовскому и Ватутину, сообщили об операции «Уран». В полночь Сталин, чтобы скоротать время, отправился с соратниками ужинать. Он редко ложился спать раньше четырех часов утра.
Утро 19 ноября выдалось туманным. В 7.20 3500 орудий северного участка фронта открыли ураганный огонь по вражеским позициям. Земля дрожала от этого грома Юпитера даже в пятидесяти километрах от места обстрела. Миллион человек, 13 541 орудие, 1400 танков и 1115 самолетов начали громить гитлеровские войска.
Часть третьяВойна. Победоносный гений. 1942–1945
Сталинградский триумф
Во время Сталинградской битвы Верховный главнокомандующий обычно спал, не раздеваясь, на металлической походной кровати. Она стояла под лестницей в Кунцеве, ведущей на второй этаж. Если происходило какое-то очень важное событие, то «лысый филантроп» Поскребышев, спавший в своем кабинете, звонил на дачу и будил Хозяина.
В первый день наступления Иосиф Виссарионович проснулся около одиннадцати. Штеменко позвонил из оперативного отдела с первым донесением о ходе операции «Уран». Политбюро и Генштаб, по крайней мере те сотрудники, которые жили по нормальному распорядку, работали с раннего утра. К тому же членам политбюро нужно было управлять собственными империями. Анастас Микоян, к примеру, трудился с 10 утра до почти 5 утра. Чувствуя, что засыпает, он мог позволить себе немного отдохнуть и пятнадцать – двадцать минут дремал на диване в кабинете.
В полдень Валечка, часто остававшаяся в доме, в Кремле или Кунцеве, до вечера, накормила Сталина легким завтраком. Следующие шестнадцать часов он руководил войной. Сотрудники Ставки докладывали о положении на фронтах дважды в день, в полдень и в девять вечера. Так что Верховный был в курсе всех событий.
Василевский находился в Сталинграде. Он с нетерпением ждал начала наступления. Сталин очень сердился, если его представители запаздывали с докладом. Когда начальник Генштаба как-то по серьезным причинам пропустил доклад, Сталин написал: «Уже 3.30, а вы еще не соизволили доложить. Вы не можете ссылаться на нехватку времени. Жуков, который не реже вас бывает на фронте, все же находит время для одного доклада в день. Разница между вами и Жуковым в том, что он дисциплинирован, а вам дисциплины не хватает. В последний раз вас предупреждаю, что если вы позволите себе и в дальнейшем забывать свои обязанности, то будете сняты с поста начальника Генерального штаба и отправлены на фронт».
Особенной пунктуальностью отличался Георгий Маленков. Он никогда не опаздывал с докладами. Андрей Жданов тоже считался пунктуальным чиновником, но его порой отвлекали сражения под Ленинградом. Сталину это, конечно, не нравилось.
– Очень странно, что товарищ Жданов не испытывает нужды подходить к телефону или попросить у нас совета в это опасное для Ленинграда время, – заявил однажды вождь.
Независимость своих подчиненных Сталин считал опасной и недопустимой.
В четыре часа дня в кабинете Верховного появился генерал Алексей Антонов. Этот молодой красавец после повышения Василевского возглавил оперативный отдел Генштаба. Сталин остановился на кандидатуре Антонова после того, как вынужден был снять нескольких его предшественников за банальную некомпетентность. Вскоре Алексей Иннокентиевич Антонов стал новым фаворитом вождя. Это был очень способный генерал. Антонов – человек большой культуры и большого обаяния, как отзывался о нем Георгий Жуков. Сталин требовал от своих подчиненных четких и точных докладов. Он не переносил, по воспоминаниям Штеменко, даже малейших приукрашиваний. Антонов быстро нашел подход к Верховному главнокомандующему. Он всегда сохранял полное спокойствие и доверялся своей интуиции, которая подводила его крайне редко. В зависимости от важности генерал раскладывал документы в папки разных цветов.
Рано вечером Сталин приезжал в Кремль в сопровождении кортежа несущихся на большой скорости «паккардов», если спал в Кунцеве, или просто спускался из своей квартиры, если проводил ночь в Кремле. В Маленьком уголке имелась уютная приемная с удобными креслами, которые Александр Поскребышев начищал до блеска. Ко времени прибытия Верховного в приемной обычно уже толпился народ. Люди, вызванные на аудиенцию или совещание, попадали в идеально чистую и тихую комнату. В приемной не было ничего лишнего – только самое необходимое. Посетители покорно показывали документы и давали себя обыскать. Никто, даже Георгий Константинович Жуков, не имел права входить в кабинет Сталина с оружием. Все сдавали пистолеты офицерам охраны. Прежде чем добраться до приемной, приглашенным следовало пройти несколько проверок. Когда они наконец оказывались в приемной, то видели сидящего за столом строгого Поскребышева. Он уже не носил полувоенный френч, как до войны, а щеголял в форме генерала НКВД.