«Бывает иначе», — подумала Юно. Одну из планет, посмевшую противиться воле Вейдера, по его личному приказу сожгла дотла эскадрилья тогда уже капитана Эклипс.
Тот карательный рейд принёс ей долгие ночи кошмаров, репутацию ледяной убийцы и доверие — насколько вообще это понятие может быть связано с Владыками ситхов — Лорда Вейдера.
Доверие… вряд ли кто-то из здешних грязеедов вообще способен понять его ценность. Они постоянно противостоят угрозе внедрения вражеских шпионов — и при этом как-то умудряются сохранять веру в чистоту человеческих отношений.
Юно в очередной раз подумала, что, например, Половинкину она уж точно не хотела бы доверять подробности своего прошлого. Хоть он и ситх, хоть даже и не пытается скрывать свою бешеную ненависть к солдатам Державы Рейх — но это неправильная ненависть, обращённая словно не на самих врагов, а лишь на ту идею, за которую они сражаются. И сам Половинкин — неправильный ситх. Хвала Императору — уж на ситхов Юно… насмотрелась.
Девушка скосила глаза влево. В глубине поляны, чуть в стороне от остальных на поваленном бревне сидел Старкиллер. Странное дело: в отсветах костра Юно показалось, что на его губах еле заметно играет непривычная расслабленная улыбка. Земной штурмовик Хитренко только что завернул очередной анекдот.
— И кстати, — сказал Хитренко, дождавшись, пока бойцы отсмеются, — раз уж речь зашла — о тащ майоре тоже щас расскажу. Только это уже не байка, история натурально страшная, товарищам девушкам лучше удалиться.
Эклипс переглянулась с Гесурой. За последнее время девушки почти сдружились: всё-таки с одного корабля, а здесь, в чужом лесу чужой планеты — поневоле тянешься к своим. Грязеедки в лагере тоже, разумеется, были, но с Вааей общаться оказывалось много проще. Если бы ещё не этот пришибленный родианец, который вечно таскается за медичкой… впрочем, это не моё дело, напомнила себе Юно. По крайней мере, механик Двуул отличный, а вреда от него никому никакого. Кажется, он вообще слабо понимает, что творится вокруг — что анекдоты, что страшные истории…
— Мы не боимся, — с улыбкой произнесла Юно. Пар от дыхания растворился в осеннем воздухе. — Рассказывай свою страшилку.
Половинкин перевёл.
— Ну, дело хозяйское, — согласился Хитренко, — так, значит.
Он с повадкой опытного рассказчика поудобнее устроился на импровизированном стуле.
— Было это натурально перед войной, мы тогда на новой границе подъедались. Ну, то-сё — в общем, взяли диверсанта. Немцы их тогда пачками забрасывали — провода резать, комсостав и тэдэ. Ну, прихватили мы двоих… один, правда, сразу на тот свет вывернулся, зато второй в затычку полез. Тащ майор его спрашивает, а этот хад ни в какую. Мол, я белая кость, голубая кровь и высшая раса — а вы все мне тут должны сапоги лизать. То-сё — ни в какую. Заладил про сапоги лизать. Ну, гляжу, тащ майор сперва задумался об чём-то, потом достал бутылку — и к этому. Мол, обязательно сапоги оближу, только ты, мол, не побрезгуй, высшая раса, прими в знак смирения от скромных унтерменьшей. И наливает хаду полный стакан. Тот так посмотрел свысока — и этот стакан одним махом.
Бойцы заинтересованно молчали. Половинкин неодобрительно хмыкнул и подбросил в костёр пару деревяшек.
— Ты не хмыкай, — сказал опытный Хитренко, — слушай, шо дальше было. В общем, выдул он первый стакан — тащ майор ему тут же второй наливает. Вижу, немца уж повело, но не сдаётся. Только этот пригубил — а тащ майор его со спины кэ-эк тяпнет по темечку бутылкой! Ну, гансик, натурально, отрубился. Тащ майор ему ноги жгутом повыше колен перетянул, взял топор, — а мы там в избушке одной затихарились — вот… Ну и отрубил хаду обе ноги. Хрясь, хрясь — нет ног! Шо ты скажешь.
«Надо было раньше уйти», — подумала Юно, вставая.
Дело, конечно, не в истории. Просто быстро холодало.
— Немец в себя приходит: сам отдельно — ноги отдельно. Протрезвел натурально сразу, глазёнки выпучил, слюну роняет и мычит. А тащ майор присел так перед ним, топор от крови отряхнул и спрашивает нежно так, мол, только собрался высшей расе сапоги облизать — а нет сапог-то. Ты скажи, может, тебе шо другое облизать? Мол, не стесняйся, заказывай. В глаза гансику так смотрит и топор натурально на ноготь проверяет.
— Я тоже пойду, — тихо сказала Ваая, догоняя Эклипс, — не замёрзнуть бы. Двуул, ты пока тут… да останься ж ты… а, ладно. Всё без толку с тобой. Хотя бы плащ захвати.
— Не моё дело, конечно… — осторожно произнесла Юно. Ночь на Земле ненавязчиво располагала к откровенности, — но в самом деле, а как вы с ним сошлись?
Гесура неопределённо повела лекками.
— Как-то сошлись… Он неплохой. Мне бы выбраться отсюда… тогда всё пойдёт по-другому.
— Нам всем надо выбраться, — заметила Юно.
Твилекка быстро шмыгнула носом.
— Конечно, я так и сказала. Как же холодно всё-таки, ты не находишь?
— Да, — сказала Юно.
Она вдруг вспомнила о Половинкине и обернулась, но сзади, как всегда опустив голову, неслышно двигался Старкиллер.
— Это ты?.. — глупо спросила Юно.
Юноша молча протянул ей свою куртку.
— Тут, во-первых, телогрейку надо. Две, во-первых. Одну без рукавов, а сверху вторую. Вот тогда считается — хорошо одет.
— Непросто здесь у вас, — признал Берия, поеживаясь на ветру, — а зимой как же?
— Да примерно так же, товарищ Народный комиссар. Привыкаешь, во-первых. Ну и в этом году что-то раненько похолодало, обычно только к концу ноября так заворачивает.
— Вы тут сколько уже? — спросил Лаврентий Палыч, подразумевая проект.
Собеседник понял его верно:
— С шестнадцатого октября, как карту получили. Николай Константинович тогда ещё возражал, вы помните.
Берия поплотнее запахнул шинель и улыбнулся:
— Правильно возражал. Я бы на его месте тоже возражал.
Нефтяник верно расценил его улыбку, но предпочёл промолчать. Это-то было вполне объяснимо: по всем теориям, прогнозам, оценкам, мнениям научных авторитетов — большой нефти в Западной Сибири быть не могло. Кто ж знал, что радары инопланетного корабля, так вовремя вывалившегося на орбиту Земли из этого их «гипера», обладают настолько замечательными способностями?..
Конечно, точную геологоразведку приходилось вести по старинке, ставя скважины в намеченных местах. Но эти расходы невозможно было даже сравнить с теми, которых потребовала бы полноценная, масштабная отработка огромных необжитых — а хотя бы и населённых — территорий СССР.
Учебник, подумал Берия, учебник арифметики — с ответами на последней странице. Мы не осваиваем математику, мы всего лишь подгоняем решение под заранее подсмотренный результат.
Кто-то скажет, что с дидактической точки зрения это катастрофа: невозможно усвоить материал курса, не прорешав его задания самостоятельно. Вот только нет у нас ни времени, ни сил на многократное повторение однообразных, многажды решённых задачек. Так уж вышло: мама не пожалеет, звеньевой подтягивать не станет, деканат на осень не оставит — либо хватаешь на лету, либо умираешь. Да и не сводится дидактика к жёстким схемам — каждый обучающийся требует особого подхода.
— Кому года хватит, а кто и за два управится — так, кажется, любит приговаривать вечно ухмыляющийся профессор Сифоров.
Берия покосился на клацающего зубами офицера связи, неотрывно шагавшего следом. В планшете у парня свято хранилась новейшая сифоровская разработка — портативная рация дальней связи, с шифрованием передачи.
Впрочем, и профессионально-подозрительный Судоплатов, и сам Берия с самого начала внедрения этих устройств были практически уверены, что для союзников эти шифры преградой не являются.
— Пускай, — сказал тогда Иосиф Виссарионович, рассматривая новинку, — мы всё равно не собираемся возлагать какие-либо особые надежды на безопасность протокола. Мы возлагаем особые надежды на прочность наших сердечных и взаимовыгодных отношений с союзниками.
Берия улыбнулся и потёр зябнущие руки. Термин «выгода» не отражал и малой доли открывающихся перед Советским Союзом перспектив. Взять хоть эту самую геологоразведку: ведь «Палач» передал не только сведения о запасах углеводородов. В кремлёвской переговорной параллельно с трудягой Прокси пришлось установить ещё двух роботов, и занимались они почти исключительно тем, что круглосуточно вычерчивали карты Земли. Всей, всей Земли! Хотя радары союзников честно указывали, что достоверность сведений падает по мере удаления от текущего расположения «Палача». На картах роботы последовательно отмечали месторождения всего, о чём Лаврентий Палыч знал; многого, о чём слыхал краем уха; а затем и ещё кое-что, о чём даже не догадывался.
Судя по всему, и никто из земных учёных не догадывался. На недавнем совещании Иосиф Виссарионович со сдержанным смешком рассказывал о том искреннем облегчении, с которым Лорд Вейдер сообщил ему о наличии на территории СССР месторождений каких-то крайне важных кристаллов, необходимых для обеспечения работы силовых систем и вооружения инопланетной техники. Спешно привлечённые специалисты сперва пожали плечами, затем развели руками: науке не известно. Разумеется, представитель Империи получил заверения в немедленном начале совместной разработки залежей.
Осторожный Берия по-прежнему считал, что излишнее усиление инопланетных союзников ни к чему, но Сталин сказал:
— Лаврентий, делать ставку на слабость нельзя. Ставку следует делать на силу. Нашу общую силу.
Начальство… оно такое.
А ведь, скорее всего, его собственные подчинённые думают о нём примерно так же.
Лаврентий Палыч повернулся к офицеру связи:
— Артамонов, садись-ка в машину.
— Никак нет, товарищ нарком, — довольно браво пробормотал иззябший парень, — у меня приказ.
— Я же его и подписывал, твой приказ, — добродушно сказал Лаврентий Палыч, — быстро в машину, отогревай устройство.
— Есть, — козырнул Артамонов.
Обоим было ясно, что Берия просто нашёл предлог: если кого и надо было отогревать, то всяко не рацию. Пластмассовые, почти игрушечные на вид устройства работали практически без сбоев. Интересно, что ещё можно вылепить из этих самых полимеров?.. Как раз из нефти их производить удобнее и выгоднее всего.