— Я слушаю, говорите…
— Женя, Игорь Смагин тебе позвонил, как дела старина, помощь нужна, необходимо срочно встретиться.
— Без проблем, Игорек, подъезжай через полчаса к зданию управления, я выйду и поговорим.
Чугунов положил трубку и задумался. «Где-то опять вляпался Смагин, все у него ни как у людей. Пошел бы служить в органы, как я, и не скитался бы по миру в поисках приключений. Живи — не тужи, на полном государственном обеспечении, знай только, четко выполняй указания вышестоящего начальства, да держи рот на замке». Ведь Смагину первому предложили службу в органах по рекомендации бывшего генерала КГБ Григория Наталина, но тот, дурачок отказался и порекомендовал на это место своего друга Евгения Чугунова.
Учитывая пролетарское происхождения Евгения, где все поколения от начала двадцатого века в поте лица вкалывали на заводе, а также представительную монолитную фамилию, Женю, после окончания Высшей мореходки, приняли в состав органов без каких-либо проволочек. Так пути их и разошлись, правда, иногда, в секретных докладах сослуживцев нет, нет, да и мелькала перед глазами усердного служаки фамилия бывшего дружка Игоря Смагина.
Однажды, даже сам начальник Управления госбезопасности края полковник, Кирилл Иванович Орлов, вызвал Чугунова к себе в кабинет и посоветовал офицеру порвать отношения со Смагиным, но тут же нашел альтернативу. Пусть друзья встречаются, а Чугунов, как преданный сын своей партии будет обо всех встречах и разговорах докладывать в соответствующие службы. На том и порешили. Евгений, конечно, иногда испытывал угрызения совести, когда в своих донесениях в мелочах описывал все интимные разговоры и откровения с другом, но затем понял, что это просто его работа, где нельзя личное ставить выше государственных интересов и безопасности Родины и совесть преданного чекиста успокоилась.
Игорь хотя и был остер на язык по отношению к любимому правительству, но интуицией чувствовал, что все его разговоры регулярно передаются по назначению, и ради проверки произвел простой эксперимент. Он не сомневался, что агенты КГБ клюнут на его дешевую приманку.
Был у него еще один старинный приятель Жора Константинов, профессионально занимающийся археологией. Как-то на день рождения он подарил Игорю свою книгу о могущественной династии Джурдженей, проживающих две тысячи лет тому назад на территории Приморья. Вот в этой книге Игорь и вычитал, что в свое время один из потомков этих самых джурдженей по старинным картам нашел и перезахоронил клад золотых монет и украшений своих знаменитых предков недалеко от современного поселка Павловского. В книге была даже указана карта и примерное место захоронения. Требовалась только разрешения властей на раскопки с применением современной техники, а это угрожало изменению русла реки Амгу и грозило экологической катастрофой.
На одной из застольных встреч в кругу знакомых Игорь, как-бы невзначай, рассказал Женьке Чугунову, что во время осенней охоты на кабана и изюбра, он познакомился со стариком — орочоном, который по пьяной лавочке рассказал ему историю о золоте Джурдженей. Старик клялся, что в верховьях реки Амгу, он обнаружил пещеру, буквально нашпигованную слитками золота, старинными монетами и украшениями. Бедный абориген всю жизнь боялся как старой, так и новой власти и потому никому об этом до сих пор не говорил. Когда он понял, что смерть старуха уже поджидает его у порога его родной яранги, он отдал затертую карту с местом захоронения клада Смагину в обмен за ящик водки и дробовик двенадцатого калибра.
— И где же эта карта, — не сдерживая сарказма и иронии, спросил тогда Чугунов.
— В надежном месте, — соврал Смагин, даже не поперхнувшись теплой водкой, — надо подыскать пару людишек из числа местных жителей и можно двигаться в путь за миллионами.
— Неужели ты поверил этому старому лгуну, — Чугунов с сожалением посмотрел на Игоря, — он ведь тебя развел, как самого последнего лоха.
На том разговор и закончился. Только спустя какое-то время в дверь Игоря настойчиво постучались и два молодых, приветливых человека, с квадратными подбородками и лучистыми глазами, представившиеся сотрудниками Госбезопасности, попросили по-хорошему вернуть карту клада законному владельцу, то есть государству.
Игорь мог предположить все что угодно, но такой глупости со стороны властей он никогда не ожидал. Он смеялся до слез, но серьезные парни приняли его смех за оскорбление и в тот же вечер его забрали и долго допрашивали в одном из кабинетов КГБ и, когда он в тысячный раз сказал, что это был простой розыгрыш, его отпустили, предупредив об ответственности за разглашение государственной тайны. Дома он обнаружил перевернутую вверх дном квартиру, плачущую жену и сына. Книга-сказка о могущественных джурдженях тоже исчезла, что навевало на мысль о продолжении этой истории.
Женька Чугунов всячески открещивался от причастности к этому случаю, хотя и не исключал прослушки на квартире Смагина. Таким образом, Игорь полностью раскусил своего дружка и теперь использовал по своему усмотрению.
Сегодня он хотел подкинуть приятелю очередную утку и тем самым повлиять на ход переговоров. Что бы ни произошло потом, у него в руках находились главные козыри. Вчера вечером, когда он доставил очередную партию проституток панамскому консулу в номер, то на столе эмиссара заметил пачку документов на английском языке. Договоры были подписаны с одной стороны начальником управления Егором Заикиным и начальником финансового департамента пароходства и с другой стороны представителями Нью-Йоркского банка и иностранными консулами. Пока Луис Кастильо разминался в красноречии с двумя, ничего непонимающими из его разговора девчушками, Игорь украдкой вытащил два договора из папки и, сославшись на недомогание, спустился вниз. В администраторской он отснял на «ксероксе» копии документов и также незаметно вернул оригиналы обратно.
Перелистав договор о продаже пяти судов типа «тэшка» и десяти типа «острова», «моря», «горы», он впал в транс и не мог выйти из него в течении нескольких часов. У него даже в голове не укладывалось, что огромные современные транспорта и рефрижераторы, стоимостью миллионы долларов можно, продавать за ОДИН доллар за каждое судно.
Вначале он решил, что он где-то напутал с переводом, но дома, еще раз перечитав документы, понял, что на его глазах совершается крупнейшая мошенническая сделка мирового масштаба. Смагин срочно позвонил Чугунову прямо домой.
— Женя, у меня на руках сенсационные документы, если ты их увидишь, не поверишь своим глазам. Сможешь убедиться лично и показать своему начальству, как разворовывают у вас на глазах государственную собственность.
Чугунов что-то пробурчал недовольно в трубку, видимо Смагин отвлек его от более важных дел, но затем с интересом переспросил.
— А ты уверен, что эти документы подлинные.
— У меня копии, а проверять их достоверность — ваша задача. Ну, так что раскрутим жуликов или тебе необходимо ждать указаний сверху.
— И это тоже. Постарайся о своем открытии ни кому не говорить, а завтра я возьму у тебя эти бумажки и проверим их подлинность. Сам никуда больше не суйся, иначе могут башку оторвать. До завтра.
Игорь был на вершине блаженство. Это чувство переполняло весь его организм, и только что растоптанное достоинство. И было бы кем, ворами, без чести и совести, проходимцами, считающими себя верными слугами народа, этими ленинцами — уродами, взяточниками и лгунами, коммунистами, переводящими в свой общак народные деньги.
Ну, вот и все, Смагин теперь четко представлял цель визита американцев и надеялся, по крайней мере, припугнуть всемогущественного шефа и выправить свое пошатнувшееся положение.
Глава XI. Кошмарные сны американского плотника.
Марина Батькова в этот вечер находилась на вершине эмоционального возбуждения. Она сидела в своей маленькой каюте на нижней палубе теплохода и делала маникюр. Судно слегка покачивалось, зато не было слышно грохота дизеля, и это тишина успокаивала, давала возможность подумать и отдохнуть всей душой и телом. Ее пальцы слегка подрагивали, но она пока еще справлялась с этими неприятными ощущениями вечно зависимого человека. Ее подруга, Аллочка Семкина, отсыпалась на верхней шконке после очередного кутежа с мотористами, каюты которых находились на той же палубе, только по левому борту судна рядом с машинным отделением.
Марина ждала команды от нового начальника рейса и была вся на взводе, как хорошая актриса перед началом премьеры. С иностранцами ей уже приходилось общаться в своей далекой и тревожной юности на шикарном лайнере «Александр Пушкин», когда она еще молодая и не такая безобразная и пропитая, как сейчас с восторгом принимала приглашение любого мужчины говорящего не на русском языке.
Недостаток образования она компенсировала своим природным даром незаурядной актрисы и хорошей памятью и потому к концу первого рейса вокруг Австралии по Большому коралловому рифу и необитаемым островам Полинезии, она легко общалась на английском и немецком языках с теми немногочисленными иностранцами, которые выбрали русский пароход, скорее всего из-за недостатка денег на шикарные круизные лайнеры
Эти выдающиеся способности не оказались не замеченными пассажирским помощником Самуилом Кригером, который, не смотря на не очень-то привлекательную внешность, сделал Марину своей первой помощницей или просто старшей номерной.
Сразу же после такого неожиданного повышения вокруг Батьковой образовался вакуум, который неопытная в служебных интригах девушка пыталась заполнить общениями с любвеобильными и многообещающими иностранцами в барах и на шикарных постелях их номеров. Она еще лелеяла надежду встретить и, возможно, полюбить молодого человека, пусть простого моряка, но, который бы тоже любил ее. Проходили дни месяцы, и эта девичья мечта улетучивалась также легко и быстро, как терпкое красное вино из бокалов, проходящих каждый вечер через ее уже дрожащие руки. Пьяный ген одного из ее родителей все же переломил здоровое начало организма Марины Батьковой, и она запила, как говориться, по-черному. Вот здесь — то бог и подкинул ей шанс разглядеть жизнь в новом свете, но не мутно-розового с горьким осадком после пьяной оргии, а в виде молодого австралийца русского происхождения, рискнувшего отправиться в путешествие на русском лайнере.