Смагин сплюнул, с силой пнул рундук, оказавшийся на его пути и, хлопнув дверью, вышел.
Чернова еще долго стояла, зажав лицо ладонями, и не смея шелохнуться, пока из дверей душевой не появилось насмерть перепуганное лицо Анечки Любимовой.
— Ты чего мужика выгнала, я бы вам не помешала.
Чернова махнула рукой и отвернулась, чтобы никто не мог заметить ее позора, по ее щекам из-за потекшей туши на глазах ручьями растекались черные размывы от обильных слез.
Глава V. Подарки от шикотанских мафиози.
Прежде чем напиться с горя и окунуться в пучину разврата после столь позорного финала любовной интрижки, Смагин решил провернуть еще одну авантюру. Его очень интересовало содержимое двух контейнеров в первом номере трюма пассажира. Опыт перевозчика подсказывал, что вес контейнеров по документам гораздо занижен по сравнению с действительным и этот обман отправителей «красной рыбы» не мог не терзать его беспокойную душу.
«Подставу» Смагин определил еще при погрузке по натяжению шкентелей, когда они угрожающе потрескивали, набиваясь на турачку. Так трещит бегущий такелаж при максимальных нагрузках и напряжении, порядка четырех-пяти тонн. Тогда он даже не подал вида, но в голове уже зародились сомнения и, глядя на своего простодушного приятеля, он продумывал план действий по выходу пассажира в море.
Как и ожидалось, Смагин застал в своей каюте влюбленную парочку при свете ночника за столом обильно заставленного бутылками с шампанским и закуской из бара. Игорь снисходительно ухмыльнулся и позвал Сергея на выход.
— Прости, Катюша, мы с Серым отлучимся на полчасика, а ты здесь пока музыку послушай и, чтобы никто тебя не беспокоил, я тебя закрою снаружи.
Сергей удивленно посмотрел сначала на приятеля, затем на Катерину и, пожав плечами, вышел в коридор, махнув подружке рукой.
— Не скучай, мы скоро.
Девушка обиженно поджала губки и отвернулась.
— Если через полчаса вас не будет, я вылезу в иллюминатор, так и знайте.
— Слово — закон, — Игорь хлопнул дверь и повернул ключ.
— Слушай сюда, бизнесмен, сдается мне, нас подставляют по полной программе, — Смагин заговорчески огляделся, но в пустынном коридоре было тихо, только из танцевального салона доносились едва приглушенные звуки музыки и смеха. — Юлечка меня сегодня прокатила, но это даже к лучшему, хочу проверить контейнера твоих друзей. Если груз в контейнерах, согласно накладных — немножко поделимся красной рыбкой с черными, если нет — будем думать, что делать дальше.
— Так ведь там пломбы, погорим, с чурками лучше не связываться и на кой ляд тебе красная рыба, я тебе привез бочку соленой нерки, что, мало! — Москвичев испуганно поежился, — к тому же там пломбы.
— Ну, на счет этого не беспокойся, сейчас зайдем к ревизору, он нам даст и пломбы и пломбиратор, любой оттиск сделаем.
Чтобы пройти незамеченными к лазу первого номера друзьям пришлось распечатать задраенную дверь левого, морского борта судна. К счастью горловину лаза грузового трюма второй помощник не опечатывал, и Смагин смело рванул рукоять тяжелой крышки на себя.
— Кажется, здесь кто-то уже побывал до нас. — Смагин вопросительно посмотрел на Сергея, — гляди, братишка, крышка-то не задраена, сразу видно не моряк.
Игорь включил мощный аккумуляторный фонарь и направил луч в темный проем.
— Давай за мной, только осторожно, не убейся, эксплуатационник, сразу видно пароход сто лет в загранку не ходил, балясины голые, а положено бы их обтянуть маниловым кончиком.
— Да ладно, не понтуйся, судовод, уж что — что, а морское дело я не хуже тебя знаю. И промом на плавзаводах ишачил, и матросом в пароходстве мантулил, так что следи за базаром.
Луч японского фонаря выдернул из мрака грузового помещения два, одиноко застывших, контейнера. Смагин смело сорвал пломбы и со скрежетом открыл рычагами дверь первого ящика. Изнутри резко пахнуло копченой рыбой, словно ты оказался в зловонном зале одного из Владивостокских рынков с рыбными рядами и бойкими, краснолицыми торговками с заплывшими глазами за убогими, аллюминевыми прилавками.
— Ну, что я тебе говорил, Игорь, копченая рыба, — Сергей скинул тряпичный, забитый до отказа мешок с верхнего яруса и перочинным ножом срезал обечайку. — Я думаю, хватит тебе под пивко.
Смагин ничего не ответил. Он отстранил приятеля и взобрался по мешкам, как по трапу на самый верхний ряд.
— Рыба говоришь, давай-ка первый штабель на палубу.
— Ты чего, Игореха, совсем сказился, меня там девчонка дожидается, а я тут с тобой вонючие мешки штиваю, до Владика не отмоемся.
— А ты что уже решил с нами двинуть, вот и правильно. — Смагин уперся ногами и первый ряд и с силой качнул его, один раз, другой, пока вся пирамида с грохотом не вывалилась на палубу.
То, что они увидели в следующий момент, заставило бы ужаснуться любого, привыкшего к самым невероятным неожиданностям, матерого таможенника. Второй ряд состоял из, различного размера ящиков, окрашенных милитаристской зеленью, применяющихся для хранения оружия и боеприпасов. Яркий луч фонаря высветил черные трафареты номеров боевого оружия.
— А ну-ка помоги скинуть вот этот ящичек, — Игорь потянул за боковую ручку ящика, а Москвичев, подставив хилое плечо, слегка ойкнул и весь изогнулся под тяжестью груза, осторожно опуская его на пол.
Игорь спрыгнул и тяжелыми клещами пломбира сбил крохотный замок. В деревянном ложе поблескивал черной сталью знакомый всему миру автомат Калашникова, с двумя запасными рожками, приставным прикладом и пламегасителем.
— Видал, Москаль, какую мы рыбку везем. Ну и что ты дальше предлагаешь делать.
Москвичев достал из ящика тяжелый ствол, примкнул к нему рожок и смачно щелкнул затвором.
— Эх, вспомнить, что ли, боевую молодость, да пострелять немного ради забавы. — Он поставил ствол возле контейнера и легко скинул металлический ящик поменьше размеров. — Здесь должны быть патроны. Ну, так и есть, полный боекомплект для наших мафиози. Я предлагаю все оставить на месте и сделать вид, что мы ничего не знаем, иначе, — он слегка помедлил, — ты ведь помнишь, Игорь, я по молодости залетел с простым «Макаром», хорошо бабки были, откупился. А с черными этот номер не пройдет. Так что давай-ка, все обратно и забудем, что мы это когда-то видели.
— Ты это серьезно, — Игорь с удивлением взглянул на приятеля, — ты, что же хочешь, чтобы эти стволы начали стрелять в нашем городе? Я тебя не узнаю, корешок, где твоя национальная гордость, так и будешь у черных в шестерках ходить? Мое предложение — все это добро уничтожить.
— Если тебе надоело жить, Смагин, — это твое личное дело, только я не собираюсь всю оставшуюся жизнь скрываться под чужим именем и закончить ее в пропахшем котами подвале, с перерезанным горлом. Ты хоть представляешь, с кем ты собираешься бороться, — Сергей взял автомат и протянул приятелю, — на, герой, держи ствол, воюй, а я посмотрю.
Смагин взял оружие и закинул его на плечо.
— Не мешало бы узнать, из какой воинской части уплыли эти стволы, да бог с ними, это уже не наша забота. Игорь почесал левую руку, — Как не хочется расставаться с живыми деньгами. Короче, я беру этот ствол себе и еще пару цинков с патронами, остальное сегодня же ночью будет за бортом. Твоего сопровождающего высадим в Находке, скажу, что получил информацию о грузе от ФСБ, а дальше пусть сами разбираются с федералами. Чекистам же сочиню какую-нибудь басню, если конечно какая-то информация к ним просочится. Насколько я знаю, эти парни падкие на всякого рода дезинформацию.
— Ты просто сумасшедший, — Сергей вскинул на плечо пустой ящик и закинул его на верхний ярус, — как знаешь, может ты и прав, но попали мы конкретно, это точно.
Той же ночью Смагин и еще пару матросов с боцманом аккуратно под шум и завывание ветра опустили два контейнера рядом с бортом красного пассажира на глубину пятнадцати метров, где каменистое дно, похожее на городскую свалку, с радостью приняло подарки шикотанских дилеров. Он повесил новый замок на лаз первого номера и удовлетворенный проделанной работой отправился спать.
Под утро капитану Семенову приснился сон, что он совсем молодой штурман на белом пароходе следит за выгрузкой кофе в японском порту Нагасаки. Весело визжат лебедки, стропа с тугими мешками один за другим поднимаются из трюма на причал, откуда их на поддонах развозят по складам. Японские грузчики в белых касках и с блестящими крючьями в руках почему-то кричат и матерятся русским матом.
Виталий Николаевич открыл глаза. Половина шестого утра. Вьюга почти утихла, но иллюминаторы сплошь затянуты расписными узорами. Семенов в одних трусах подошел к лобовому стеклу и выглянул на палубу. Там мелькали, какие-то фигуры. В одном из них, по характерной походке искалеченного человека, он узнал боцмана Валентина Кручинина.
«Молодец, Иваныч, еще и команды на швартовку не было, а он с моряками уже на месте».
Семенов быстро оделся и поднялся на мостик. Там он застал рулевого Гену Сидоркина, который уже самостоятельно запустил гирокомпас и рулевку.
— Где старпом? — Семенов вопросительно уставился на матроса, — давайте срочно его наверх, и всем по местам стоять на отшвартовку.
— В каюте его нет, может быть на палубе? — Сидоркин смотрел на капитана безмятежными глазами совершенно невинного человека.
— Знаю я, на какой он палубе и вам, я думаю, не надо объяснять, чтобы через пять минут был на мосту.
Сидоркин кивнул и моментально исчез.
«Ох уж эти праздники и незапланированные заходы», — капитан взял микрофон и прокашлялся, отчего стоящие на палубе матросы задрали головы.
— Боцман, сообщите канаты на брашпиле и потихоньку отдавайте швартовые, — Кручинин поднял правую руку, в знак исполнения приказа и шустро засеменил на бак, где пара матросов уже скидывали гибкие змеи швартовых с кнехтов.
Семенов вызвал по телеграфу машину, сверил время и с тоской взглянул на берег, где вдалеке маячила, чуть освещенная первыми робкими лучами солнца, самая высокая точка на острове под названием «высота №