Коричневый собор Ро Тириса именовали по-разному. Среди простого люда, обращавшегося туда за едой и лечением, его называли «Дом Доброты». Для аристократии, считавшей его ниже своего достоинства, это был «дом старого Джерарда». А другие церковники, заносчивые и самолюбивые, упоминали его как Скромный Собор.
Но для кардинала Церро из Дарквальда это место являлось домом. Он пережил в нем времена достатка и нищеты, вторжения и войн, мира и голода. И если в городе остаются люди, которым нужна поддержка, – он тоже останется в Ро Тирисе, пока Один Бог не призовет его к себе.
– Вы не можете просто засунуть голову в песок и думать, будто мир не заметит вас, – говорил ему брат Артус, Синий священник, недавно прибывший из Ро Хейрана.
Церро посмотрел на него, рассеянно поглаживая седую бороду.
– Я не знал, что занимаюсь именно этим, – ответил он. – Мое нежелание видеть на горизонте корабли флота захватчиков вовсе не говорит о моей наивности.
Артус тайно проник в город. Он понадеялся, что добросердечие Церро и его дружба с братом Даганэем не позволят кардиналу выдать его Пурпурным священникам. Союзников у них было немного. Кардинал Северин и лорд Маркос из Рейна стояли выше него в иерархии, но вряд ли согласились бы помочь принцу Александру.
Церро не любил заговоры, внезапные сложности, затруднения и неожиданности. Он любил мир. Но разговоры брата Артуса о вторжении и о Ястребах Ро вряд ли приведут его к миру.
– Он начинает гражданскую войну, – заметил кардинал и закрыл ставни на окнах, чтобы в комнату не проникал ночной холод.
– Нет, он освобождает Тор Фунвейр, – возразил Артус.
Церро нахмурился:
– Одно другого не исключает.
– А что бы сделал ты? Если отбросить прочь с десяток лет, а рукам вернуть былую крепость?
– Ты имеешь в виду – стал бы я сражаться? – уточнил Церро. – И не пытайся приплести к делу патриотизм.
Артус был еще очень молод – едва ли ему исполнилось двадцать лет, – но очень настойчив.
– Это земли народа ро, милорд, и у нас есть обязательства перед Одним Богом, – упрямо заявил священник. – Я не воин, но, будь я здесь, я бы выступил с оружием против предателей.
– Против каких именно? – уточнил Церро. – Ты говоришь о гвардейцах Тириса? О людях народа ро? О солдатах, чье единственное преступление состоит в том, что они выполняют приказы лорда Арчибальда?
Кардинал сел на кресло-качалку и разлил по чашкам чай из старого чайника. Несмотря на напряженный разговор, вел он себя очень гостеприимно.
– Если ты предпочитаешь сладкий чай – у меня есть мед.
– Что? – запнулся Артус, удивленный внезапной сменой темы.
– И я могу раздобыть каких-нибудь продуктов, если ты голоден, – добавил Церро. – Путь из Ро Хейрана долог. Я не знаю, что там сейчас подают в придорожных тавернах, но…
Молодой Синий священник раскрыл рот от изумления. Он, прищурившись, посмотрел на кардинала.
– Я не голоден, милорд. Я жажду завершить все приготовления к прибытию генерала.
Церро недоверчиво хмыкнул.
– У слова «прибытие» множество значений. Я думаю, пока нам лучше… просто попить чаю.
– Над этим городом больше нет знамени народа ро! – воскликнул Артус, ударив кулаком по столу.
Церро снова хмыкнул, подошел к окну и раздвинул простые тканые занавески.
Он посмотрел на Ро Тирис. Коричневая церковь находилась в Каменном городе, небольшом районе, где жили нищие и обездоленные. Над внутренними стенами и над резиденцией дома Тирис он видел новое знамя. Черный флаг с изображением искривленного дерева развевался над Королевской башней.
Арчибальд и кардинал Северин ввели военное положение. Запуганное население, в памяти которого еще живы были публичные казни, повиновалось им, не решаясь спорить. Городская стража слушалась любого, кто занимал королевский дворец, и до сих пор не выказывала сопротивления. Пурпурные священники и каресианские воины выполняли все прихоти Арчибальда, и в городе стало опасно даже упоминать имя Одного Бога. Только лорд Маркос, недавно прибывший глава Белой церкви, выступал против нового режима, но его рыцари Рассвета находились в Арноне, и он ходил по лезвию бритвы.
С другой стороны, Церро постарался пореже напоминать о себе обладающим властью и статусом, но остался настолько любим народом, что его смерть неизбежно вызвала бы ненужные волнения. Он кормил бездомных, лечил больных, провожал умерших в последний путь, но проповедь учения своего бога свел к минимуму, и до сего времени его никто не трогал.
– Мне не нравятся их знамена, – признал он. – Но я не уверен, что этого достаточно. Люди умирают по тысяче причин… и я считаю патриотизм худшей из них. Добродетель порочных. Мы все одинаковы, даже каресианцы и кирины. У всех нас в венах течет красная кровь.
– Я слышал, у Псов черная кровь, – ответил Артус.
– Серьезно? А ранены едят на завтрак младенцев. Может, не стоит верить случайным сплетням, молодой человек?
Артус отпил глоток чая.
– Милорд кардинал, нам нужна ваша помощь.
– Я знаю. Атаковать город – совсем не то же самое, что его защищать, – ответил Церро.
– Освобождать, – поправил его Артус. – И жители вас уважают. После битвы им понадобится ваша мудрость.
– После битвы, – задумчиво произнес Церро. – Разумеется. После битвы.
– Если, конечно, вы не сможете просто открыть нам ворота или убить лорда Арчибальда, – попытался сострить юный священник.
– Хм-м… знаешь ли ты, что цель шутки – вызвать у человека смех или по крайней мере улыбку?
Он снова повернулся к окну, и Артус на мгновение смутился.
Что он собирался делать? Пить чай, пока все не вернется на круги своя? Отсиживаться в часовне и наблюдать, как принц Александр взрывает защитную дамбу и врывается в Королевскую гавань? В Ро Тирисе жили двести тысяч человек. Большинству из них все равно, кто там у власти, пока у них есть еда, деньги и их близкие. Все перекормленные, избалованные правители одинаковы… Будет ли Красный Принц другим? Церро хотел бы в это поверить. Он, по крайней мере, хотя бы номинально следовал заветам Одного Бога. Он был суровым и благородным человеком, бывшим рыцарем. Он снимет с древка проклятое знамя и вышвырнет прочь Черных воинов Каресии. Но сколько народу при этом погибнет? Сколько невинных солдат и мирных людей?
Церро надул щеки, выдохнул и отхлебнул глоток чая. Сладкий напиток освежал, и терпкий аромат заполнил ноздри. Закрыв глаза, он представил себе мирное время. Время, наполненное солнечным светом, нежным ветерком и низкими ласковыми волнами.
– Я помогу вам, – ответил он, не открывая глаз.
– Я знал, что вы поможете, – ответил Артус. – Даганэй очень вас уважает… иначе бы он не послал меня сюда.
– Каков план принца Александра? – спросил Церро. – И что от меня требуется, кроме заботы о тысячах умирающих после битвы людей?
Артус тоже подошел к окну. Для Синего священника он был хорошо сложен, с накачанной шеей и мозолистыми руками.
– Генерал Тирис будет здесь через неделю. У него семь тысяч воинов на… не знаю скольких кораблях. Они уничтожат дамбу. Если корабли поплывут через каналы, их в щепки разнесут катапультами. Как только он доберется до города… ну тогда гвардейцам лучше будет сдаться.
Семь тысяч воинов? Церро даже не представлял себе, что в Тор Фунвейре осталось столько солдат… неподконтрольных Семи Сестрам. А уничтожить защитную дамбу казалось и вовсе невозможным.
– А потом? – спросил он.
– Нам нужно, чтобы вы собрали тех, кто еще верен Одному Богу, Тор Фунвейру и дому Тирис, для грядущих сражений.
Церро покачал головой, отгоняя острое желание лечь спать и проснуться, когда все уже закончится.
– Как только я совершу молитвы по мертвым и умирающим, я буду в распоряжении принца Александра.
Книга втораяСерый Рыцарь
Легенда о Джаа
Огонь горел, а Гигант чувствовал себя все сильнее. С каждым языком пламени, лизавшим его чешуйчатую шкуру, Джаа смотрел на мир и чувствовал: огонь больше не обжигает, холод больше не замораживает, камень не ранит, а тени не мешают зрению.
Пламя танцевало, принимая причудливые формы. Он посмотрел на него и создал из него чертоги, наполненные огнем и страхом. Все низшие существа будут бояться только его одного. Он приручил огонь, заставил его подчиниться своей воле и вознесся из обычного мира в чертоги за его пределами.
Он предал своих союзников, использовал их, а затем выбросил, чтобы увеличить свою силу. Он принес в мир предательство и алчность, и его последователи будут так же искусно владеть ими, как последователи Рованоко искусно владеют топорами.
Он вдохнул огонь в мир и создал южные пустыни. Он развернул огромные крылья и вызвал великие песчаные бури. Его рык принес в мир власть и подавление, страх и боль. Он отверг старших Гигантов и развязал битву против их последователей, чтобы в итоге выиграть Долгую Войну.
Пролог
Далиан был все еще жив. Ему оказали помощь, только чтобы убедиться: он не умрет в ближайшее время, но не позволяли ему самостоятельно встать. Раненую руку изогнули в культю и плотно обмотали тканью. Ребра тоже обернули бинтами, не давая истечь кровью от раны в боку. Он бессильно лежал на холодной стали, окруженный решеткой. Далиан не мог сфокусировать взгляд на клетке, не мог вспомнить, как в нее попал. Ему оставалось одно – молиться.
Его путешествие подошло к концу, это несомненно. Скоро смерть заберет его, и единственный спутник, до сих пор не изменивший ему, – вера.
– Я не боюсь, мой повелитель, – прохрипел он, едва ворочая пересохшим языком. – Я всегда делал то, что считал правильным. Я верил, что такова твоя воля.
Он не нуждался в награде. Он просто в глубине души просил Джаа заметить его смерть. Он хотел знать: величайший из Черных воинов не будет забыт.
– Я понимаю, я проиграл.
Тяжело признавать поражение. Далиан не раздумывая убил бы любого из своих подчиненных за подобную ошибку. Глупо было ожидать милосердия от Огненного Гиганта, но узнает он об этом только после смерти.