Красный Принц — страница 4 из 9

– Я могу сражаться с чем угодно, кроме поражения, мой повелитель. Этого врага мне не победить.

И вдруг он услышал ответ. Или он придумал его сам.

– Неудача – всего лишь мгновение, Далиан, – произнес голос. – Вся твоя жизнь была посвящена служению. Одно мгновение против тысячи.

Охотник на Воров рассмеялся, хотя лицо свело болью. Ему было уже все равно, настоящий голос он слышит или нет.

Холодная сталь решетки совсем не согревала. Он почти окоченел от пронзительного сквозняка, гуляющего по катакомбам, который леденил ему кожу.

– Я больше не знаю, где реальность, а где – нет, – произнес он в темноту. – Реальна ли смерть?

– Смерть – это конец одного путешествия, – ответил голос. – И начало другого. Со смертью твое служение не закончится.

Далиан подумал о своем прошлом. О темных святынях Джаа в Кессии. О величественном страхе, в который он кутался, словно в одеяло. О жизни как о череде мгновений, проведенных в служении. Ни сомнений, ни колебаний – только верность Джаа.

– Я не убоюсь никого, кроме Джаа. – Слова согревали его. – Я умру. Но умру без страха.

Он подумал о сыне. Что он за человек? Раньше Далиан никогда не задумывался об этом. Был ли он сильным и благородным или слабым и малодушным? Подобные мысли, без сомнения, были следствием его заключения и ран, но, возможно, Аль-Хасим заслуживал лучшего отца. Стал бы он Принцем Пустынь, если бы отец старался направить его на достойный путь? В жизни есть место и злодействам, и разврату, но не до такой степени, в коей погряз его сын. Он должен был стать Черным воином, остаться в Каресии и принять путь страха. Как и его отец.

– Он все еще жив. И он сражается на Долгой Войне, хоть сам и не подозревает об этом, – ответил голос.

– Он силен?

– Он убил множество людей во имя чужого дела. Он любит женщину, которая никогда не сможет по-настоящему ему принадлежать. У него есть друзья и враги, и ему нужен отдых.

Далиан снова рассмеялся, вздрогнув от боли. Грудь тяжело вздымалась, будто на ней лежал большой груз. Теперь он мог различить прутья решетки и массивную цепь, за которую клетку подвесили к потолку. Внизу простиралась тьма, но, когда его разум прояснился, из нее сразу же проступили очертания катакомб.

– Я рад, что он выжил.

Слеза скатилась у него по щеке. Чувства были опасны, они мешали работе. Он всегда подавлял их… или никогда по-настоящему не чувствовал. С тех пор как он в последний раз ощутил что-то похожее, прошло чересчур много времени – он не мог сказать точно.

– Позволь себе слезы, – произнес голос. – Пусть льются. Ты не должен их бояться.

– Я боюсь только Джаа, – быстро ответил Далиан. Ему не хотелось забывать свои клятвы. Разум затуманился, все стало таким неопределенным… возможно, чувства, которые он испытывал, тоже не были реальными.

Он исторг из себя мучительный, звериный рев – он исходил из самого его существа и сотрясал черный неподвижный воздух. Рев гнева, разочарования, но по большей части – рев поражения. Его забили почти до смерти и посадили в клетку. Величайший из Черных воинов не погибнет в пылу сражения. Его смерть станет жалкой песчинкой, шепотом глубинного времени. Возможно, ее вообще никто не заметит. Он зарыдал.

– Почему? – проревел он сквозь слезы. – Почему сейчас, когда я уже так стар?

Ему не нужны были ответы, ему просто хотелось кричать. Возможно, если крик его будет достаточно громким, кто-нибудь услышит его. Если он проревет свои последние слова как можно громче, то, возможно, они дойдут до пределов мира и эхом отразятся в огненных чертогах.

– Если бы ты умер молодым, ты не стал бы величайшим из Черных воинов, – ответил голос. – И твое служение завершилось бы вместе со смертью.

Он начал узнавать этот голос. Каждое слово звучало все четче, все яснее, в нем слышался сильный каресианский акцент.

– Скажи мне, кто ты? – спросил Далиан.

– Ты знаешь, кто я.

– Скажи мне! – рявкнул он.

– Я тень Далиана Охотника на Воров, величайшего из Черных воинов. Я – это ты… но только после смерти.

– Но я еще не умер, – ответил он.

– Твой путь окончен, и ты это знаешь. Я – тот, кем ты станешь. Даже сейчас твой разум проникает за пределы мира, и я постепенно обретаю твою форму, становлюсь тем, кем ты был… тем, что ты совершил. Я – память о тебе.

Разум Далиана притих, и на мгновение, всего на одно мгновение, он почувствовал себя в мире и покое. Когда придет смерть, он не убоится ее. Но он еще не готов перестать сражаться. Если Мертвый Бог захватит земли людей, если он вытеснит с них Джаа, даже тогда Далиан, живой или мертвый, останется на стороне Огненного Гиганта.

Часть первая

Глава перваяФэллон Серый во владениях Алого Отряда

Уже несколько месяцев он существовал в странном, сумеречном мире.

В пограничном состоянии, где не полагалось ни отдыхать, ни сомневаться. Убежденность в своей правоте придавала ему сил – но усталость сбивала с ног, друзья помогали двигаться дальше – но вина ослабляла его порывы. Может, это испытание? Возможно, Один Бог пытался заглянуть к нему в душу. Действительно ли Фэллон достоин стать его слугой или он просто жестокий убийца? Или, может, одно не исключает другого?

– Проснись, Фэллон, – сказал он себе. – Просто проснись.

Первое, что он видел, когда утром выходил из палатки, – стены Южного Стража. Но сейчас ему не хотелось смотреть на город. Второе, на что падал взгляд, – огромный лагерь армии Дарквальда. В ней служили хорошие люди и верные солдаты, но если придется сражаться с Красными рыцарями, на одной верности они далеко не уедут.

Их знамена ежедневно напоминали Фэллону: он предатель. И его положение, возможно, станет гораздо хуже, прежде чем наступят какие-то улучшения. Хоть у него и были хорошие советчики – сэр Терон, Владимир, брат Ланри и майор Димитрий, – но многие тяжкие вопросы ему приходилось решать самому.

– Капитан, – поприветствовал его Терон, когда Фэллон вышел из палатки навстречу следующему напряженному дню.

– Есть новости? – спросил он.

Адъютант покачал головой.

– Все как обычно. Они продолжают посылать отряды рыцарей, которые в полном боевом облачении скачут вокруг нас по полям… выпендриваются, в общем.

Фэллон усмехнулся.

– Сегодня утром ты разговариваешь менее официально?

– Простите, сэр, но последние события слегка развязали мне язык.

– Это нормально, Терон. Надеюсь, за следующий месяц ты отучишься называть меня «сэр».

Феллон быстрым шагом направился к восточным укреплениям лагеря. Они построили деревянный частокол и выкопали широкий ров, за которым укрылась артиллерия – огромные требушеты, направленные на отдаленный город. Владимир сам организовал работу над укреплениями и, к удивлению Фэллона, в трезвом состоянии показал себя отличным руководителем.

– Как войска? – спросил Фэллон.

– Напряжены. Нервничают. Брат Ланри делает все для него возможное, но успокоить семь тысяч человек не так-то легко.

Коричневый священник, добрая душа, занимался бы этим без сна и отдыха, если бы Фэллон ему позволил, но одного священника на такую армию было крайне мало.

– О, и вот что еще, – вспомнил Терон. – Они строят перед воротами какое-то деревянное сооружение. На катапульту не похоже. Не представляю его назначение.

– Давай просто сходим и посмотрим, – ответил ему бывший рыцарь.

Они подошли к ближайшей лестнице и скоро уже стояли на деревянной смотровой вышке позади баррикад, которая была обращена на восток. Равнина казалась почти пустынной, хотя перед их лагерем то и дело разъезжали небольшие рыцарские патрули. Кардинал Мобиус и король, похоже, не доверяли слову Фэллона. Красные рыцари не расслаблялись, и у городских стен сновали воины, будто готовясь к чему-то, но он не видел ни арбалетов, ни заряженных катапульт.

– Вон там, – произнес Терон, указывая на отремонтированные городские ворота. – Похоже на деревянный крест.

Фэллон внимательно смотрел на то, как бригада рыцарей возводит деревянную конструкцию. За ними, перед открытыми воротами Южного Стража, собралось около десятка Пурпурных священников. Он не видел среди них Мобиуса или Джакана, но они наверняка тоже были там, скрывались в тени, направляя своих приспешников.

– Думаю, они хотят что-то нам показать, – произнес Фэллон. – Возможно, им просто надоело ждать.

Терон не успел ответить – его прервал звучный голос рога, раздавшийся со стороны города. Три длинных сигнала означали вызов на переговоры. Фэллон и Терон озадаченно переглянулись. В первый раз с тех пор, как им удалось сбежать, рыцари решили с ними поговорить. У Фэллона появилось нехорошее предчувствие.

– Собери отряд. Возьми Омса и еще двадцать человек, – приказал Фэллон. – Давайте подъедем поближе и посмотрим, чего они от нас хотят… и наведите на них требушеты – чтобы они не забывали: мы вооружены.

– Есть, сэр, – ответил Терон, отдавая честь.

Адъютант поспешил выполнить приказ, а Фэллон остался на вышке и почувствовал знакомую головную боль, означающую, что его необычный гость снова с ним – в призрачном пурпурном облачении рядом появилась тень Ториана. Похоже, он тоже смотрел на город.

– Крепись, избранник, – сказала тень. – Тебя будут испытывать недостойные.

– А можешь выражаться более определенно? – спросил он. – Тут таких людей полным-полно.

– Держи свой меч наготове, – ответил Ториан.

– Он всегда наготове.

* * *

Они выстроились верхом на лошадях, в полном боевом облачении, перед значительно превосходящей их силой.

Владимир и Ланри настояли на том, чтобы сопровождать их, и за главного в лагере остался майор Димитрий. Их скромная компания при поддержке требушетов за спиной встретилась с отрядом из двух сотен рыцарей и десятком Пурпурных священников. Фэллон со своими товарищами занял место между враждующими силами и стал ждать. Перед ними возвышалась деревянная конструкция, возле которой стояли Красные рыцари в черных передниках – обычном наряде мастеров пыточного дела.

– О боже, – прошептал брат Ланри. – Я никогда не понимал, зачем нужны пытки. Хорошие люди не творят такое со своими собратьями.

– Подонки только так и поступают, – едко ответил Владимир.

– Милорд! – воскликнул священник, покраснев от его грубости.

– Им это слово подходит, – ответил Фэллон, внимательно вглядываясь в рыцарей. – Я не вижу Тристрама.

– Возможно, он относится к пыткам так же, как мы с тобой, – заметил Владимир.

– Может быть. Но все же – почему его там нет?

Снова прогудел рог, и отряд Пурпурных священников разделился, пропуская вперед меньшую группу людей. Верхом на лошадях, в парадном облачении к ним выехали брат Джакан и кардинал Мобиус, а за ними трое человек тащили закованного в цепи человека. На сияющих нагрудниках всадников красовался пурпурный скипетр священной аристократии.

– Я знаю его! – ахнул брат Ланри, показывая на закованного в цепи человека. – Это Хоррок Зеленый Клинок, капитан Отряда Призраков!

– Я думал, он умер при штурме города, – удивился Фэллон, опустив ладонь на рукоять меча.

– Его совершенно точно ранили, – ответил священник. – Он бился с братом Джаканом.

Почти обнаженное тело вождя раненов было замотано в грязное тряпье, а на длинных всклокоченных волосах запеклась кровь. Руки и ноги его намертво сковывали цепи, и трое рыцарей из обслуги просто волокли его по земле.

Его подтащили к деревянной раме, передав в распоряжение палачам. Солдаты добровольческой армии тоже наблюдали за происходящим – толпа облепила частокол и деревянные ворота укрепления.

– Узрите правосудие Тор Фунвейра! – провозгласил Мобиус, выехав перед собравшимися рыцарями. – Всем предателям уготована та же судьба, если они не сдадутся по своей воле. Наше право и наш долг – подчинить себе эти земли. Жалкие невежды и плебеи получат то, что заслуживают!

Джакан приказал палачам привязать Хоррока к деревянному кресту, лежащему на траве. Ноги и руки ему широко развели по сторонам и примотали к четырем перекладинам креста, оставив голову бессильно свисать. Он был все еще жив, хотя движения его, ограниченные путами, были резкими и неуверенными. Вряд ли он полностью осознавал, что происходит.

– Этот жалкий плебей будет примером для вас всех! – прокричал Мобиус, гарцуя на коне перед своими людьми.

Джакан остался рядом с Хорроком и отдавал приказы.

– Искалечьте его! – скомандовал он.

Четыре палача встали у рук и ног пленника с небольшими топориками в руках и злобно улыбаясь, посмотрели на свою жертву. По мановению руки священника они одновременно замахнулись топорами, отрубив Хорроку руки и ноги – ужасное зрелище, а звук, раздавшийся при этом, был еще хуже.

Брата Ланри стошнило, а еще несколько человек побледнели и отвернулись.

Хоррок взвыл от боли, но он уже плохо соображал, где находится и что с ним делают. Палачи закинули отрубленные конечности в ведро и горящими факелами прижгли раны. Над равнинами поплыл запах жженой плоти.

Зрение Фэллона затянуло кровавым туманом. Такая бессмысленная жестокость была дальше от благородной смерти, чем он мог себе вообразить. Равнодушие Джакана, высокомерие Мобиуса, покорность рыцарей довели его до бушующей ярости. Он сжал кулаки и тяжело дышал, оскалив зубы.

– Смотри на него, Фэллон! – провизжал Джакан. – Смотри на его искалеченное тело!

Хоррок больше не шевелился. Фэллон потерял над собой контроль и послал лошадь в галоп, устремляясь вперед. Его спутники, ошарашенные увиденным, сначала даже не двинулись, затем удивленно посмотрели на него. Когда Фэллон поскакал прямо на Красных рыцарей, раздались тревожные крики, но ему было все равно. Он видел только самодовольную усмешку брата Джакана, который, подняв меч, ожидал его, а в голове крутилась только одна мысль: «Он должен умереть».

– За мной! – рявкнул Терон остальным и пришпорил коня следом за командиром. – Фэллон…

Тот слышал его крики, но не обернулся и не сбавил скорость. Он услышал отдаленный звук горна из лагеря добровольческой армии. Там тоже поняли: происходит что-то неладное.

Красные рыцари вопросительно смотрели на своих командиров, медленно доставая из ножен мечи при виде приближающегося всадника. Пурпурные священники окружили своего кардинала, взяв его под охрану, а Джакан ждал Фэллона. За его спиной застыли палачи. Хоррок распростерся на земле рядом с ними, дымящиеся обрубки его рук и ног наполняли воздух отвратительным смрадом.

– Ты трус! – крикнул Фэллон, обхватив коня ногами, и крепче сжал меч. Его не волновало, сколько людей стоит перед ним – две сотни рыцарей и священников в полном боевом облачении, – он не подсчитывал шансы выжить. Он думал только о том, как убить Джакана.

– Спокойнее, избранный, – прошептал ему Ториан. – Один Бог защищает тебя. Твой меч будет быстр, как молния, сила твоя сможет разрушить горы, разум твой будет крепок, словно камень.

Фэллон видел, как все вокруг будто замедлилось. Земля неспешно проплывала и искажалась под копытами коня, а люди двигались подобно мерцающим теням. Каждый из рыцарей, хоть они и были умудренными в бою воинами, замедлился – он застал их врасплох.

Он подъехал прямо к Джакану, миновав передние ряды его армии.

– Не двигайтесь. Это всего лишь один человек, – приказал Мобиус. – Джакан, разберись с ним.

– Арбалеты! – скомандовал Джакан, махнув отряду рядовых солдат, которые зарядили оружие и прицелились.

Когда Фэллон поравнялся с Пурпурным священником, раздался звук спускаемой тетивы, и в него все так же медленно полетели арбалетные болты. Они бы попали в него… но в последний момент он успел спрыгнуть на землю. Он сам не понял, как у него получилось так быстро это сделать, но он успел. Чувства его обострились, и арбалетные болты пролетели мимо, не причинив ему вреда. Безмятежность и гнев смешались в его душе, когда он прокатился по траве, уклоняясь от летящих в него дротиков.

– Фэллон из Лейта! Пришло твое время умирать! – провозгласил Джакан, устремляясь к нему.

Арбалетчики следили за тем, как наступает их командир, и уже перезаряжали оружие. Две сотни рыцарей, не зная, что делать, начали окружать дуэлянтов, замыкая их в кольцо с искалеченным раненским вождем в центре. Фэллон стоял, окруженный стеной красных плащей и стали, напротив брата Джакана.

Он слышал, как скачут, пытаясь догнать его, Терон и Омс, но путь им преграждали рыцари, и если они попробуют вмешаться, то неминуемо погибнут. Несколько лошадей удалялось в сторону лагеря, и он решил, что Владимир и Ланри решили не следовать за его бывшими подчиненными.

– Ты предал Одного Бога, – заявил Фэллон, шагнув в сторону от прицельного удара мечом от Пурпурного священника. – И за это ты умрешь.

Он знал, что совершенно один вышел против огромного числа рыцарей, но чувствовал силу своего бога и видел перед собой только омерзительную рожу Пурпурного священника.

Джакан атаковал снова, но Фэллон легко отбил прямой удар в голову, затем отступил на шаг, позволив священнику снова атаковать.

– Узрите же самого лучшего фехтовальщика Тор Фунвейра! – красовался Джакан. – Который падет от руки аристократа Одного Бога!

Избранник того же бога только улыбнулся. Он видел истинную натуру своего противника – недалекого забияку, неспособного выйти за пределы своей ограниченности.

– Я собираюсь использовать тебя как пример, – прошептал Фэллон. – Я буду убивать тебя постепенно, чтобы все это видели.

– Так убей же меня, жалкий изменник!

Фэллон бросился на него, и их мечи скрестились. Он не стал бить в полную силу, просто кружил вокруг и не давал священнику пойти в контратаку. Он был быстрее Джакана, и, глядя на их бой, многие затаили дыхание.

– Ты слишком полагаешься на игры с мечом – видно, давно не брал его в руки, – попытался поддеть священника Фэллон, сделав ложный выпад ему в бок. Джакан пробовал отбить его, но был недостаточно быстр, чтобы парировать следующий удар. Лезвие Фэллона мелькнуло невысоко от земли и глубоко рассекло противнику бедро.

– Один удар – за твое бесчестье, – провозгласил Фэллон, пинком сбивая Джакана на землю.

Священник ловко откатился, вздрогнув от боли в ране, из которой сочилась кровь, вскочил на ноги и огляделся. Их окружали сотни его людей, но они не мешали им сражаться. И ему стало страшно. Спиной он стоял почти вплотную к кресту, на котором распяли Хоррока, и это затрудняло дальнейшее отступление.

Фэллон побежал на него, заставив Джакана уйти в оборону, и их мечи снова скрестились, нанося и отражая удары. Фэллон берег силы.

Умением он превосходил противника, он был выше, сильнее и быстрее, с многолетним опытом сражений. Он воспользовался деревянной рамой, чтобы застать Джакана врасплох, и во время боя у него ни разу не возникло ощущение равного по силам противника. Тяжелый меч казался невесомым в руке Фэллона, движения плавно перетекали одно в другое, и Джакан едва успевал реагировать на его выпады.

Джакан немного открылся, и божий избранник чуть полоснул мечом по его шее.

– Два пореза – за битву при Южном Страже! – прокричал Фэллон и снова сбил врага на землю.

Джакан схватился за рану, кровь текла у него сквозь пальцы. Он уже понял, что Фэллон превосходит его в бою, и отступил, держа наготове меч, но не сдался.

Кардинал Мобиус, который все еще верхом на коне прятался под защитой своих войск, возопил, стараясь перекричать шум битвы:

– Убей его, Джакан!

Он сделал знак остальным рыцарям, и те вытащили мечи, окружив сражающихся воинов, затем плотнее сомкнули кольцо.

Фэллон уже приготовился защищаться от остальных, когда еще один громкий сигнал горна прозвучал от лагеря армии Дарквальда, и он повернулся к западу, как и большинство воинов, а Мобиус гневно скривился.

– Пусть сражаются! – прозвенел знакомый голос из-за толпы рыцарей. Фэллон его не видел, но сразу понял: кричит Терон. Рыцари медленно расступились, и он увидел, что к ним подъехал Владимир, который привел с собой крупный отряд добровольцев, а за их спинами выглядывали из-за частокола громадные требушеты. Терон, Омс и остатки бывшего подразделения Фэллона выстроились с обнаженными мечами напротив Красных рыцарей.

– Если этот бой перестанет быть честным сражением один на один, на город полетят валуны, пока вы не взмолитесь о пощаде! – прокричал Терон. – Идет честный поединок. Джакан его начал, а Фэллон закончит!

– Как ты смеешь! – пронзительно выкрикнул Мобиус с оттенком негодования в голосе. – Предатели никогда не побеждают!

– Засунь свои речи себе в задницу! – ответил Терон, голос его доносился из-за рядов Красных рыцарей. – Мы – истинные слуги Одного! А сейчас не мешайте им сражаться!

Мобиус боролся с желанием перебить всех, но не рискнул потерять большую часть армии под непрерывным артиллерийским обстрелом. Требушеты сомнут любое наступление еще до того, как рыцари успеют подойти к лагерным укреплениям. Они уравнивали армию Дарквальда с более опытными рыцарями.

– Рыцари, оставайтесь на местах, – неохотно приказал Мобиус.

Фэллон снова повернулся к Джакану.

– Стоять!

Собравшиеся молча наблюдали за ними. Они отступили назад, расширив круг, чтобы дать больше места для боя. Священник поднялся на ноги и убрал ладонь с раны на шее. Неглубокий порез выглядел нехорошо и продолжал кровоточить. Рана на ноге мешала движениям, и священник приблизился к противнику, осторожно ступая.

– Готов умереть, священник? – спросил Фэллон.

– Убив меня, ты только умножишь свое бесчестье, – ответил тот.

Тень Ториана, что парила рядом с божьим избранником, издала глухой смешок – Фэллон в первый раз увидел ее смеющейся. Призрак своим присутствием придавал Фэллону сил, и в следующую атаку он ринулся с полным осознанием своей правоты.

Поединок превратился в избиение: Фэллон не спеша парировал жалкие удары Джакана, которые становились все слабее из-за его ран.

– Три удара для Одного Бога, – произнес Фэллон, раскроив мечом плечо священника до самой кости.

Быстрый поворот, резкое движение рукой – и он отсек Джакану голову.

– А четвертый удар – для меня, – гортанно прорычал он.

Он посмотрел на лужу крови, натекшую с отсеченной головы, и снова почувствовал странное умиротворение. Рядом с ним парил Ториан, и на лице его выражались чувства, несвойственные равнодушному призраку. Они переглянулись, и по взгляду тени Фэллон понял – Один Бог доволен решением Серого Рыцаря.

Он повернулся к окружившим их солдатам.

– Любой, кто усомнится в моей вере, пусть выйдет на бой, – с вызовом крикнул он. – Я Фэллон Серый, и я говорю от имени Одного Бога!

Повисла мертвая тишина. Сотни пар глаз следили за ним, некоторые потрясенно, но большинство – испуганно. Брат Джакан был известен как опытный воин и мастер меча, но Фэллон убил его с пугающей легкостью. Рыцари были беспомощны – в страхе перед требушетами они не могли помочь своему. Владимир собрал пять сотен людей, и они уже были совсем рядом, заставив кардинала Мобиуса повернуть коня к городу и хрипло каркнуть об отступлении.

Рыцари организованно отошли, стройной колонной возвращаясь к воротам Южного Стража, а Фэллон так и не двинулся с места. Рыцари отводили глаза, не решаясь смотреть на него, они переводили взгляд на спины тех, кто ехал впереди, и пытались найти утешение в воинской дисциплине. Фэллон повернулся и пошел к своей армии, позволив себе улыбнуться.

– Ты что творишь, Фэллон?! – выкрикнул Владимир. – Я чуть не обосрался от страха, глядя на тебя!.. Меня чуть не стошнило… и я чувствую, что мне срочно нужно выпить.

* * *

Хоррока перенесли в лагерь добровольческой армии, и это было нелегкое дело. Беднягу зверски избили еще до того, как искалечили, так что вряд ли он мог когда-нибудь оправиться от ран. Из всех в лагере только брат Ланри знал его лично, но весь отряд Фэллона чувствовал ответственность за судьбу бедного воина. Коричневый священник, отгоняя множество сочувствующих, кто спрашивал о здоровье ранена, всю дорогу до лагеря шел с ним рядом, шепча на ухо слова утешения.

Хоррока перенесли в тихую палатку в лагере, где Ланри и несколько лагерных лекарей обработали его раны, пока Фэллон, Владимир, Терон и майор Димитрий собрались в шатре командующего.

– Тебя не затруднит объяснить, для чего ты это сделал? – требовательно спросил Владыка Топей, отпивая большой глоток дарквальдского красного. – Был один шанс на миллион выжить в той битве.

– У него имелись свои причины, – ответил Терон, с гордостью глядя на командира.

– Вот дерьмо, – выругался Владимир. – Что-то там произошло. Что, Фэллон? Что?

Фэллон сидел с ними, не снимая с пояса меч. С тех пор как умер Джакан, тень не появлялась рядом с ним, но он чувствовал ее присутствие. Разум работал четко и ясно, и Фэллон надеялся: соратники смогут его понять или хотя бы довериться ему.

– Я разозлился, – ответил он.

– То же дерьмо… ты снова темнишь, – сказал Владимир. – Ну же, расскажи нам. Помни, мы же все предатели.

– Я знал, я не умру, – произнес Фэллон, понимая, насколько загадочно звучит. – Мы делаем то, что должно. Наш путь не прост и не безопасен, но его выбрал для нас Один Бог. Если мы будем слушать зов чести, – он улыбнулся, – мы всегда будем идти верным путем.

Казалось, майора Димитрия – винодела, не привыкшего к битвам, не говоря уже о битве против армии Красных рыцарей – особенно смутил его ответ.

– Я не знаю, можно ли мне высказаться, но, думаю, я верю сэру Фэллону, – произнес он.

– Как и я, – быстро добавил Терон.

– Ты слишком искренний – для твоего же блага, – огрызнулся Владимир, – а я слишком трезвый, чтобы об этом беспокоиться. Мы живы, Джакан мертв, неопределенное положение сохраняется… – Он помедлил. – Вот только не забудь меня предупредить, когда снова задумаешь такую же хрень, как сегодня, Фэллон.

– Но Джакан все-таки мертв, – с улыбкой заметил тот. – А ведь он был настоящей свиньей.

Владыка Топей покачал головой, борясь с нарастающим чувством беспомощности.

– Ты же не простой рыцарь, правда? – Он помялся. – Ты мне нравишься, Фэллон, но в отношении тебя мне приходится слишком полагаться на доверие.

– Правда? Король бросил твоих людей на штурм Южного Стража, и, насколько я знаю, я – твой единственный способ вернуть их домой, – спокойно произнес Фэллон, потом поднялся и протянул ему руку. – Я не могу обещать тебе счастливый конец, друг мой, но могу с уверенностью сказать – у меня действительно есть право говорить от имени Одного Бога. И я прошу тебя мне поверить.

Владимир не был трусом, он уже потерял половину своих людей при штурме города и очень беспокоился о том, чтобы сохранить в живых оставшихся. Разум его не был замутнен алкоголем, и рассудительность взяла верх над сомнениями.

– Брось, мы уже выше всех этих рукопожатий. – Он попытался улыбнуться, но улыбка вышла усталой и жалкой. – Лучше выпей со мной… и пообещай постараться и сохранить моих людей в живых.

– Договорились, – ответил Фэллон, опустил руку и вернулся на свое место.

Владимир потер глаза и тяжело плюхнулся на другое кресло. Он надул щеки, выдохнул и потянулся к бутылке вина, жестом приглашая Димитрия присоединиться.

– Терон, выпьешь с нами?

Но бывший рыцарь не торопился нарушать свои клятвы, и, в отличие от Фэллона, ему не очень-то хотелось это делать.

– Я не пробовал алкоголь уже… наверное, лет семь, – признался он.

– Чудесно! Тогда можешь считать меня своим духовным наставником в деле выпивки, – пошутил Владимир, взял еще несколько кубков и доверху наполнил их вином.

Димитрий и Терон сели с ним рядом и откинулись на спинки кресел, взяв в руки по кубку.

– Я хочу предложить тост! – заявил Владыка Топей. – За Фэллона Серого и за то, что наше небольшое восстание все еще живет!

Фэллон тихо рассмеялся, и его смех подхватили остальные. Они осушили кубки до дна, молча размышляя о случившемся и надеясь, что они правильно сохранили временный нейтралитет. Победят ли они, проиграют ли – они на верной стороне. Фэллон истово верил: на них лежит благословение Одного Бога, но означает ли это, что они выживут, – другой вопрос.

Они еще с минуту посидели в тишине, затем Владимир снова наполнил кубки, и все снова выпили. Затем, откинув полог шатра, к ним быстрым шагом вошел брат Ланри. Он был весь красный от напряжения, а на руках у него виднелась кровь.

– Сэр Фэллон, – произнес он, – думаю, капитан Хоррок хочет с вами поговорить. Он в сознании, он может разговаривать, но и тело, и дух его сломлены.

Фэллон склонил голову и поставил кубок на пол. Ланри нахмурился, осознавая, что помешал ему.

– Алкоголь, сэр Фэллон? Значит, ваши клятвы уже ничего не значат?

– Мои клятвы отличаются от ваших… у каждого из нас свои обязательства, брат.

– Хм-м, – с сомнением произнес Ланри. – Не мне вас судить… но мне казалось, нам следует с большим почтением отнестись к состоянию капитана Хоррока.

– Я видел этого ранена всего лишь раз, когда вместе с Вереллианом сражался в Ро Хейле, – ответил Фэллон. – И тогда мы были врагами.

– Прошу вас, пойдемте со мной, сэр Фэллон, – настаивал священник.

Он не таил зла на предводителя Отряда Призраков, но и слов утешения подобрать не мог. Все его люди, скорее всего, уже погибли, а землю захватили Красные рыцари. Такова реальность, и Фэллон не смог бы смягчить ее даже ради умирающего, искалеченного человека.

– Что ему нужно от меня? – спросил он, поднимаясь на ноги – он все-таки решил пойти вместе с Ланри.

– Он хочет узнать, как обстоят дела со Свободными Отрядами. Я не думаю, что он в курсе последних событий. Бедняга едва помнит битву в проломе внешней стены Южного Стража.

– Хорошо, я могу уделить ему время. В этой войне он потерял больше, чем любой из нас.

Фэллон вышел из шатра, а остальные все так же тихо сидели, потягивая вино из кубков. Снаружи лагерная жизнь вернулась к своему обычному порядку, солдаты готовили на кострах еду и гуляли между палаток, хотя команды, обслуживающие требушеты, все еще были на посту, и еще один патруль обходил внешние лагерные укрепления. Серый Рыцарь бросил взгляд в сторону города и убедился, что ворота снова наглухо закрыты. Ни одного рыцаря не было видно на равнинах Алого Отряда. Пока что, для разнообразия, положение бунтовщиков выглядело довольно устойчивым.

– Могу ли я позволить себе дерзость? – спросил Ланри, как только они оказались наедине.

– Конечно, – ответил он. – Мне нравится дерзость.

– Это всего лишь мои предположения, сэр Фэллон, но мне хотелось бы удостовериться…

– В чем дело, брат? – непонимающе спросил он, повернувшись к священнику.

– Ну, понимаете, я ведь не солдат, – начал он, констатируя очевидное. – Я не командующий, не политик, не кардинал. Я всего лишь священник Одного Бога. Я не отворачивался от своего бога и от своей страны и не нарушал своих клятв.

– Согласен, – вставил Фэллон. – Прошу вас, ближе к делу.

Ланри нахмурился и в смятении свел на переносице седые брови.

– Я подойду к делу в свое время. Возможно, я всего лишь скромный священник Коричневой церкви, но я намного старше и мудрее вас, молодой человек!

Фэллон усмехнулся.

– Простите. Пожалуйста, продолжайте, брат.

– Извинения приняты, – смилостивился он. – Итак, раз уж вы позволили мне продолжить… Я знаю, что вы такое, сэр Фэллон, даже если остальные не догадываются об этом.

Рыцарь улыбнулся, с напускной подозрительностью уставившись на Ланри.

– Вы знаете, что я такое?

– Да, да. Я всегда это подозревал. И, если я не ошибаюсь, исповедник нужен избраннику бога не меньше, чем герцогу.

Фэллон расхохотался, откинув голову – слова старика невольно позабавили и изумили его.

– Долгие месяцы я не понимал, что со мной происходит. Внутри меня все переворачивалось… а вы, значит, давно все знали?

– Ну я должен был убедиться, что вы подходите на эту роль. Я долгое время служил кардиналу Церро. Красные рыцари вряд ли в курсе, но Коричневая церковь обладает определенным… знанием, которое недоступно служителям других орденов. Мы не стремимся к власти и славе, и Один Бог видит, чего мы стоим.

Фэллон никогда не проявлял особой набожности, а на службах в Красном соборе обычно развлекался тем, что зевал и корчил рожи Вереллиану. И его не удивило существование секретов у других орденов, которыми не делятся со служителями воинствующей ипостаси Одного Бога.

– Как получилось, что я вознесся так высоко? – спросил он. – Почему бог сделал меня своим избранником?

– Твое поведение достойно восхищения, – ответил Ланри с теплой улыбкой. – Череда непреодолимых трудностей – хороший способ проверить человека на прочность. Должен сказать, ты выказал необыкновенные благородство и силу. В качестве исповедника я должен помогать тебе своей мудростью и другими… менее жестокими способами.

Фэллон положил ладонь на плечо священника.

– Я буду только рад, если у меня появится исповедник, брат. Быть избранником бога довольно… одиноко.

– О мой милый мальчик, за это именно я должен попросить у тебя прощения. – Коричневый священник по-отечески улыбнулся рыцарю. – А теперь можем ли мы пойти к капитану Хорроку?

– Пойдем, – согласился Фэллон.

Они шли мимо палаток, солдаты при встрече отдавали им честь или приветственно кивали. В конце ряда палаток стоял шатер брата Ланри, походная часовня, которую занял Коричневый священник. Он не читал проповедей, не проводил службы, но те, кому нужно было утешение или совет, всегда могли прийти к нему. Еще он отлично заваривал чай и уже не раз успокаивал нервы Фэллона чайником с горячим ароматным настоем. Он подслащал его медом, запасы которого, похоже, не знали конца.

Они вошли в импровизированную часовню, наполненную густым запахом смерти. Фэллон хорошо его знал. Этот запах витал над всеми битвами, которые он видел. Сейчас он исходил от искалеченного раненского вождя. Тело его лежало неподвижно, и только грудь тихо вздымалась, и кровь сочилась из обрубков, обагряя бинты на ногах и руках. Он лежал на столе, на уровне их пояса, в центре шатра, а вокруг него Ланри расставил миски с водой, которая уже покраснела от крови, и стопки с повязками.

– Зрелище не из приятных, – заметил Ланри, осматривая раны Хоррока.

– Хаффен! – вдруг завопил калека. – Нам нужно защитить внутренний двор!

– Полегче, мастер Зеленый Клинок, – мягко произнес Ланри. – Дышите глубже.

– Он часто бредит? – спросил Фэллон.

Священник кивнул.

– С тех пор как он очнулся, он то впадает в беспамятство, то обретает ясность сознания. Думаю, часть его все еще сражается за Ро Хейл.

– Ты больше не в своем гребаном Тор Фунвейре! – прорычал Хоррок, заметавшись на постели. – Мы Отряд Призраков!

– Его пытали… очень жестоко пытали. Еще до того, как прилюдно искалечили, – тихо заметил Ланри. – Но я уверен, он скоро снова обретет ясность ума.

Священник положил ладонь ему на лоб.

– Успокойся, воин Рованоко, – произнес он. – Твоя битва окончена. Ты можешь отдохнуть.

Ранен начал всхлипывать, задрожал и свернулся в клубок.

– Капитан Хоррок, – произнес Фэллон, выступив вперед. – Я надеюсь, вы меня слышите.

– Я тебя слышу, – невнятно ответил тот, глотая слезы, и повернулся к нему, внимательно всматриваясь в его лицо сияющими зелеными глазами. – Я еще жив?

– Вы живы, – подтвердил он. – Но тело ваше искалечено.

Ланри нахмурился.

– Такое обычно не говорят у постели страждущего.

– Брат, вы думаете, ему нужно именно это? – спросил Фэллон. – Слова утешения? Может, похлопать его по плечу? Он настоящий воин, и я не буду относиться к нему покровительственно.

Хоррок попытался сесть, и Ланри подскочил к нему, подкладывая подушку под шею.

– Так-то лучше, – заметил священник.

Взгляд ранена стал более осмысленным. Он закусил губу, дергаясь от боли, но разум его прояснился. По крайней мере, на недолгое время.

– Ты Фэллон из Лейта, – сказал Хоррок, внимательно глядя на высокого рыцаря.

– Да. Однажды мы уже встречались – по разные стороны крепости.

– Я знал Уильяма из Вереллиана. Он был достойным человеком, – ответил ранен и скривился от боли, когда Ланри стал менять его повязки.

– Он был и остается достойным человеком, – согласился Фэллон.

– Мастер Зеленый Клинок, вам действительно лучше лечь, – заметил Ланри, снова укладывая Хоррока на стол.

– Я ничего не чувствую, – сказал искалеченный воин.

– Ты вынес больше, чем положено человеку, – заметил Фэллон. – Я могу предложить тебе быструю смерть – но больше ничего.

– Прошу вас! – взмолился Ланри. – Давайте не будем говорить о смерти.

– Я сужу по тому, чего хотелось бы мне, если бы Джакан сотворил со мной такое, – ответил Фэллон.

– Я не смог защитить Свободные Земли, – сказал Хоррок, снова начиная всхлипывать.

Ланри пытался успокоить его, используя свои способности к врачеванию, чтобы унять боль, из-за которой воин тяжело дышал. Его магия была очень слабой и проявлялась как слабое искажение воздуха вокруг ладоней.

Фэллон подошел ближе и склонился над капитаном.

– Хоррок, я не могу исправить вред, который уже нанесен вашей стране. Я не могу вернуть к жизни погибших людей или заново отстроить города. Но я буду сражаться до самой смерти за то, чтобы освободить вашу страну от армий Одного Бога.

Ранен почти не шевелился. Глаза его были открыты, но темно-зеленая радужка покрылась красными пятнами.

– Он меня слышит, брат? – спросил Фэллон.

– Я не знаю, – признал Ланри. – Его разум так же… искалечен, как и его тело.

– Я тебя слышу! – огрызнулся Хоррок. – Только ничего не чувствую.

Тишина. Ланри продолжил обрабатывать его раны, а Фэллон пытался подобрать нужные слова. Исцеляющей силы Коричневого священника не хватало, чтобы вылечить подобные ужасные раны. Ранена разорвали на части и морально, и физически, искалечили тело и душу воина.

Все, что чувствовал бывший рыцарь, – гнев. Не жалость, не вину – только ярость на людей, искалечивших Хоррока и при этом заявлявших, что якобы они служат Одному Богу.

– Просто поговори с ним, мой мальчик. Не о смерти, не о войне – о чем-нибудь другом. Успокой его, займи его разум. – Ланри прищурился и сосредоточился на работе, накладывая повязки и вымачивая в воде свежие полотенца.

– Ладно, – смущенно ответил Фэллон.

Как успокоить умирающего? Ему никогда еще не приходилось этого делать. Обычно такие заботы выпадали на долю боевых капелланов. Белые священники лечили раненых, а Черные провожали умирающих в последний путь.

Но рыцарю пришла в голову неожиданная мысль. Вопрос, на который он не знал ответа.

– Хоррок! Хоррок, посмотри на меня.

На напряженном лице ранена набухли вены.

– Свободные Отряды – как они получили свои названия? Почему вы называетесь Отрядом Призраков?

Хоррок поджал губы и скривился. Он вздрагивал от каждого прикосновения Ланри, будто любой дюйм его тела отзывался болью.

– Хоррок Зеленый Клинок! – резко спросил Фэллон. – Как Отряд Призраков получил свое имя?

Ранен закашлялся и в упор посмотрел на него.

– Призраками называют духи умерших на языке раненов Старого Гара, – ответил он хрипло. – Вот почему мы никогда не отстраивали Хейл заново. Мы призраки, мы защищаем земли мертвых людей. Людей, убитых Одним Богом.

Фэллон кивнул.

– А как же Алый Отряд? Подозреваю, название связано с кровью.

Хоррок снова попытался сжаться в комок, но ему помешал Ланри – он начал смывать запекшуюся кровь с культи на ноге, что вызвало новую волну боли.

– Хоррок, выслушай меня, – произнес Фэллон. – Как получил свое название Алый Отряд?

Вождь снова попытался собраться с мыслями, прояснить ум и отвлечься от боли.

– От человека из Волька… с севера. Его звали Оррин Алая Борода. Он освободил первых людей Алого Отряда от их хозяев ро. Они назвали отряд в его честь.

– Я никогда не встречал никого из Волька, – ответил Фэллон – он чуть не плакал, глядя на умирающего.

Хоррок откинулся на спину, перестал дергаться, а взгляд его зеленых глаз казался то бесконечно усталым, то безмятежно-отстраненным.

– Я не думаю, что он еще чувствует боль… смерть принимает его в свои объятия, – тихо произнес Ланри.

– Больше никаких войн, Хоррок, – сказал Фэллон. – Больше не будет битв, не будет смерти. Отправляйся на встречу со своим Ледяным Гигантом.

Он видел, как тысячи людей гибли под лезвием меча, под каменными ядрами катапульт, под бесчисленными арбалетными болтами. Но Хоррок Зеленый Клинок, тихо умиравший в лагерной палатке, оставил в его душе самый сильный след.

Глава втораяБронвин из Канарна в Лунном Лесу

Она даже не поприветствовала его, не спросила о самочувствии – стоило ей увидеть между деревьями Аль-Хасима, которого вела в деревню Доун Бегущая за Солнцем, она бросилась к нему и поцеловала прямо в губы. Ее не волновало, каким образом он оказался в Лунном лесу или почему он до сих пор жив. Его лицо, суровое, смуглое, с быстрыми глазами, было словно отблеском ее прежней жизни, уже почти забытой. Поцелуй длился до тех пор, пока ее слезы не заставили его оторваться. Он нежно погладил ее по щеке.

Федерик оставил их наедине, отошел подальше и следил за ними на расстоянии, а Хасим тем временем рассказал обо всем, что случилось с тех пор, как она покинула Южный Страж. Она плакала, стискивала зубы, била кулаком по земле и не отпускала его руку.

Отряды Алых и Призраков разбиты наголову. Женщин и детей Южного Стража держат в загонах, словно скот, а самые сильные стали рабами людей ро. У раненов отобрали топоры и сделали подобием вьючных животных.

– У нас еще есть надежда, Бронвин, – сказал Хасим. – Фэллон – хитрый ублюдок. И у нас еще есть работа. Надо заставить воинов Полумесяца отправиться на юг.

– Вряд ли у нас это получится, – ответила она, вытирая слезы, и положила голову ему на плечо. – Двусердечный очень упрям. Только Добродушный заставил его созвать остальных вождей кланов Лунного леса.

– Добродушный? – переспросил он. – Странное имя для ранена.

Бронвин неаристократично всхлипнула и потерла нос, но только собиралась снова заговорить, как из низкого кустарника неожиданно выскочил гончий пес. До этого он вел себя совершенно бесшумно, и Хасим в панике вскочил на ноги.

– Клянусь яйцами Джаа, снова ты! – воскликнул он, попятившись.

Бронвин погладила пса и почесала его за ухом.

– Вот ты и познакомился с Добродушным. Он гончий пес из белой стаи Волька – что бы это ни значило.

– Да, я знаю, – ответил каресианец. – Думаю, он спас мне жизнь, но ему все-таки не нужно так подкрадываться к людям. Читать про них было не так страшно, как увидеть вживую.

– Ты о них слышал? Как человек из страны солнца может о них знать?

– Нашел у Алдженона целое собрание книг, написанных племенами Волька. «Девять томов Высшего Ксара» или что-то подобное. Я прочитал несколько из них, пока торчал во Фредериксэнде. Вечерами там было скучновато, а медовуха в меня уже не лезла.

– И? – Она настаивала на продолжении. – Это же не просто большие собаки, правда?

– Э-э, нет. Насколько я помню, их призвали, когда племя Волька воевало со своими двоюродными братьями… Двергарами, – произнес он без особой уверенности в том, что выговаривает слово правильно. – Они попросили помощи у Рованоко, и тот послал им боевых гончих, и воины Волька верхом на них ринулись в бой. – На этих словах Добродушный заскулил, прижавшись к земле, передние лапы забарабанили по снегу перед Хасимом. – Но отсюда до Волька очень далеко… и упрямому щенку пришлось бежать всю дорогу на своих лапах.

Если бы не гончий пес, жизнь Бронвин в Лунном племени была бы гораздо менее комфортной. Как только кто-то из людей Полумесяца начинал длинную речь против ее народа или отпускал плоскую шутку, сразу появлялся Добродушный и рычал на обидчиков. Огромный пес обладал ласковым нравом и иногда не рассчитывал своих сил. Он прыгал на Бронвин и изобретал сотни способов ее обслюнявить. Он редко отбегал далеко, и она призналась себе: его присутствие стало ее успокаивать.

– Насколько я поняла, вы с ним уже знакомы, – произнесла Бронвин, радуясь, что у нее есть повод для улыбки.

– Ага. Я видел, как он почти целиком съел Красного рыцаря. Хорошо еще, ты ему нравишься.

– Так что мы будем делать дальше? – спросила она, взяла его за руку и притянула обратно к себе.

– С каких пор ты спрашиваешь у меня совета? – Он погладил ее по волосам.

– С тех пор, как все поменялось… что бы это ни было. Перемены нахлынули на меня неожиданно. Секунду назад у меня имелся план… а в следующую – уже нет.

Хасим удивленно поднял брови.

– Вот так, – закончила она, внезапно осознавая, насколько устало и неопределенно прозвучали ее слова.

Он посмотрел на нее, чуть приоткрыв губы, и прищурился.

– Мы пока еще живы, – сказал он. – И Мика тоже, и птичий человек, и этот пес.

Она устало улыбнулась.

– Да, мы все еще живы, – согласилась она. – По крайней мере, сейчас.

Повисла тишина. Они держались за руки, и Бронвин чувствовала физическую защищенность, какой у нее не было долгие месяцы. Она одновременно и любила, и ненавидела чувства, которые каресианец заставлял ее испытывать, и точно так же противоречиво воспринимала всю ситуацию в целом. Но сейчас она нуждалась в Хасиме. Вот что главное, и больше ничего нет, и этого достаточно. Добродушный засопел и тихонько отполз от людей, не желая нарушать интимность обстановки.

– Все еще хочешь услышать мой совет? – мягко спросил Хасим, глядя на их переплетенные пальцы.

Она кивнула, и в глазах у нее заблестели слезы.

– Мы можем остаться здесь. Тут не так уж плохо. Жить под деревьями здорово, и никого не атакуют Красные рыцари. Мы можем разжечь костер, погреться возле него, а дальше поглядим, что будет. А Каменный Пес будет нашим слугой.

Бронвин знала: она не сможет здесь остаться. Но сейчас, рядом с Аль-Хасимом, ей очень хотелось, чтобы все получилось именно так. Чтобы ответственность, лежавшая на ней, перешла на кого-то другого, чтобы война никогда не настигла раненов и ей никогда не пришлось бы оставить Ро Канарн.

– Я знаю, о чем ты думаешь, – произнес Хасим, нежно ее целуя. – Мысленно ты кричишь на весь мир. В Каресии мы называем это «бороться с песком».

– Ты читаешь мои мысли?

– Ты такая ласковая, только когда чувствуешь себя жалкой и никчемной, – ответил он, чуть отстраняясь.

Внезапно Бронвин стало стыдно. Хасим прав – она его просто использует. Возможно, они используют друг друга. Прошла всего секунда, и реальность вновь обрушилась на нее. Они были посреди заснеженного леса, и им все так же грозила опасность.

– Так что же нам делать? – снова спросила Бронвин.

– Узнаю свою девочку. – Каресианец усмехнулся. – Думаю, нам стоит подождать. Когда соберутся вожди других племен?

– Они ничего мне не говорят, – ответила девушка. – Но лучше бы им собраться побыстрее. Однако у Двусердечного такой вид, будто у него в запасе все время мира. С тех пор как я тут появилась, я не видела, чтобы он прекращал курить свою трубку.

– Это грибы с древа рованоко, – пояснил Хасим. – Гораздо лучше, чем каресианский радужный дым, да еще и бесплатные.

– Но они не останавливают время! – заявила она, возмущенно глядя на него.

– Ну сколько у нас времени, зависит от Фэллона из Лейта. Если эти носители деревянных мечей не пойдут на юг, тогда он, скорее всего, умрет, а рыцари сожгут дотла Лунный лес. Все просто.

– Как ты замечательно расписал ситуацию.

– Забавно, тебе не кажется? Мы с тобой хотим убедить раненов, что рыцари ро угрожают их землям. И, похоже, мы занимаемся этим с самого Ро Хейла. Каресианец и ро… кто бы мог подумать?

– Как думаешь, они нас послушают? – устало спросила она.

Из-за деревьев послышалось рычание пса. Добродушный вернулся бесшумно, и Бронвин вздрогнула от неожиданности. Он снова издал низкий, рокочущий звук и просунул морду между ними.

– Что тебе, собачка? – спросил Хасим, нерешительно его погладив.

Добродушный вдруг облизал ему лицо. Каресианец слишком напугался – и даже не пытался сопротивляться, а потом застонал и поморщился. Бронвин рассмеялась и потянула от него пса.

– Он хочет, чтобы мы пошли следом, – сказала она.

Он вытер обслюнявленное лицо подолом плаща.

– С какого перепугу ты это решила?

– Следи за языком, человек из страны солнца, – улыбнулась она в ответ.

* * *

Священное древо рованоко росло на большой открытой поляне – будто в заснеженном амфитеатре, расположенном в бывшем русле реки и окруженном дубами поменьше. Само дерево впечатляло – огромный белый ствол с кроной из переплетенных ветвей, покрытых снегом и льдом. Подножие ствола окружали деревянные мостки, предназначенные для сбора сока и ветвей, которые дерево пожелает отдать. Галлюциногенные грибы свисали с ветвей большими гроздьями, в каждой грозди росло не меньше сотни грибов. Священное древо считалось центром местной культуры и давало людям почти все, в чем они нуждались.

День проходил довольно интересно. Уединение Бронвин и Хасима быстро нарушили вожди соседних племен, когда начали прибывать на собрание, – злые, бородатые, татуированные и вооруженные до зубов, с десятками воинов для поддержки. На приглашения, разосланные Двусердечным, отозвались главы пяти племен, но, пока не раздался приказ заткнуться, они интересовались больше взаимной перепалкой, чем Федериком или Бронвин.

Мудрые женщины и мужчины – служители Потрясателя Земли – выглядели более торжественно. Их привел на собрание Баррон Друг Ворона. Они с благоговением призывали духов земли и камня, чтобы те благословили собрание. Наконец они воззвали к самому Потрясателю Земли. Они просили Рованоко защитить их леса, их семьи и образ жизни. Они нараспев читали свои молитвы, и у нескольких особо набожных раненов на глаза навернулись слезы.

Когда с религиозной частью было покончено, Федерик Двусердечный и его накуренные собратья вернулись к своему бесцельному времяпрепровождению, а вожди остальных кланов продолжили переругиваться. Бронвин скоро выяснила, что Магнар Каменнокожий несколько лет назад убил сына Тина Обожженного и отец до сих пор жаждал мести. Вызовы на бой гремели и от других воинов.

– А я тебе говорил – это бесполезно. – Двусердечный уже несколько раз повторил свои слова с тех пор, как прибыли первые вожди. – Только Потрясатель Земли может заткнуть их. Больше никто.

Он ухмыльнулся девушке, а вожди все продолжали выкрикивать вызовы на поединок и посылать к небу клятвы в вечной ненависти. Только через пару часов старые враги несколько поутихли, а новые еще не успели окончательно рассориться. Несколько раз Добродушному пришлось защищать саму Бронвин и ее друзей от разъяренных воинов, недовольных присутствием на собрании чужаков. Но наконец все прибывшие в молчании окружили древо рованоко.

Бронвин стояла на краю поляны. Слева от нее тяжело опирался на костыль Мика Каменный Пес, другой рукой упрямо сжимая древко топора. Хасим с лицом, частично скрытым капюшоном плаща, стоял справа от нее. Драгнил остался в поселении. Он не приходил в себя, и Аэсир Двусердечная заявила, что ему осталось жить не больше дня. Новость опечалила Бронвин и Мику, но они быстро отвлеклись на более насущные вопросы.

– Я взываю к верующим в Рованоко! – проревел Баррон Друг Ворона, стоя под огромным деревом. – Мы сражались и пришли к миру. Мы уладили распри и не вытащим топоров из перевязи в этом священном месте.

Сотня воинов-раненов склонила головы. Только вожди, их первые помощники, сыновья, главные воительницы и жрецы могли войти в священную рощу. От каждого из пяти кланов присутствовало от силы по двадцать человек.

– Зачем мы вообще тут собрались? – крикнул Тин Обожженный. – Я не желаю смотреть на мерзкую рожу Двусердечного дольше, чем необходимо!

– Следи за языком, хрен червячий, – огрызнулась Доун Бегущая за Солнцем.

Оскорбления больше походили на плохо нацеленные стрелы. Бронвин лениво слушала перепалку, криво усмехаясь на едкие замечания Каменного Пса и Хасима, а люди из разных кланов Полумесяца все орали друг на друга, пока не начали повторяться в своих ругательствах.

– Они идиоты, и ничем хорошим подобная встреча не закончится, – заключил Каменный Пес.

– Они идиоты с топорами, не забывай. Достаточно повернуть их в правильном направлении, – ответил Хасим.

– Хм-м, это будет нелегко, – заметил Мика. – Я не привык управляться с идиотами.

– Но ты можешь с ними сражаться.

– Действительно, могу.

Они сухо, без особой радости обменивались колкостями, а Бронвин вообще едва их слушала, пытаясь сосредоточиться на том, что говорят вожди, но уже устала от их непрерывных угроз. Они наскакивали друг на друга, яростно размахивая топорами, а их претензии устарели поколение назад и казались мелкими и незначительными – они упоминали об обидах, чтобы просто поковырять в старых ранах и разозлить врагов. Даже Баррон уже устало закатил глаза и пожал плечами, глядя на Федерика, будто говорил: «Я сделал все возможное».

– Куда делся пес? – внезапно спросил Хасим.

Она оглядела поляну.

– Я не видела его с тех пор, как он привел нас сюда.

– Как такая большая собака может так бесшумно двигаться?

Новая волна взаимных оскорблений от раненов заглушила его слова. Кланы перешли от ругани к обвинениям в предательстве, бросаясь старыми полузабытыми сплетнями так, будто те были истиной в последней инстанции.

Двусердечный тем временем тихо развлекался в стороне от спорящих. Вместе со своими последователями он не обращал внимания на остальные кланы, курил свою трубку с грибами и пил спиртное. Какой бы властью он ни обладал, он предпочел не пользоваться ею. Его низкий, звучный голос выделялся в общем хоре, и его громкий смех волной прокатывался по поляне, словно странный аккомпанемент спора. Если бы Бронвин не была настолько на взводе, она сочла бы подобный контраст забавным.

На поляне внезапно послышался топот копыт. С севера, стряхивая снег с высоких ветвей, показался отряд из множества всадников. Люди Полумесяца послали в воздух сигнальные стрелы, с жужжанием устремившиеся в небо, а вожди отвлеклись от своей перепалки, ошеломленно уставившись на приближающийся отряд.

Ее поразило, насколько близко всадники подобрались к древу рованоко, и люди Полумесяца не атаковали их. Да и стук копыт раздался уже очень близко, словно из ниоткуда, и из легкого шелеста сразу превратился в оглушительный шум.

Хасим плавным движением вытащил ятаган.

– Похоже, кто-то из рыцарей заблудился.

Мика попытался поднять свой тяжелый топор, но сил у него хватило только удержать его на уровне пояса. Бронвин огляделась по сторонам, не зная, как поступить. Воины, охранявшие поляну, предостерегающе выстрелили в воздух из луков и теперь разбежались по сторонам, пытаясь защитить своих лидеров.

Всадники подъехали к поляне и окружили ее, рассыпавшись по роще. Это оказались ранены в кольчужных доспехах, темно-синих кожаных плащах, в стальных шлемах, а из оружия у всех были мечи с широким лезвием. На знамени, которое нес их лидер, красовался ворон, летящий над полумесяцем.

– Никогда не видел так странно одетых раненое, – заметил Хасим. – Посмотри, у них есть форма!

– Это один из Свободных Отрядов севера, но я не знаю, какой именно, – сказал Мика, отбрасывая трость.

– Объяснитесь! – заревел Тин Обожженный.

От первой группы всадников отделился знаменосец, поднял руку, и из-за деревьев показались еще воины. Больше пятидесяти людей построились правильным полукругом на краю поляны.

Тин гневно потряс топором.

– Отвечайте, придурки!

Лидер передал свой штандарт другому всаднику и снял шлем. Под ним оказался молодой, худощавый ранен с коротко остриженными черными волосами. Бронвин вгляделась в него повнимательнее и подумала, что он все-таки может быть старше, чем кажется. Дикий отблеск в глазах и суровый взгляд совсем не подходили юноше. Он ухмыльнулся Тину – широкий, зубастый оскал без тени веселья.

– Мы – Сумеречный Отряд. Скажи, где Драгнил Темный Гребень, или я выпотрошу тебе кишки.

От людей Полумесяца послышались гневные возгласы. Они угрожающе размахивали топорами, осыпая проклятиями новоприбывших.

– А ну, слезай со своей гребаной лошади и повтори свои слова мне в лицо, мальчишка! – огрызнулся Тин.

Всадники не шелохнулись, и их лидер тоже не обратил внимания на угрозы. Они сидели на лошадях, бесстрастно осматривая поляну.

– Похоже, дело принимает неприятный оборот? – спросил Хасим у Мики.

– Только если воины Полумесяца еще тупее, чем мы думали, – ответил тот. – Это всадники из Ранен Гара, с ними не стоит шутить.

Лидер подъехал ближе и неторопливо спешился. Он не обратил внимания на болтовню Тина и с довольным кряхтением размял затекшую спину. Всадник был высокого роста, с моложавым лицом, на котором странными казались темные глаза с пронизывающим взглядом. Он оставил шлем и широкими шагами направился к Тину, остановившись всего в футе от него.

– Ты знаешь, кого я убил последним? – спросил он чистым и звонким голосом и умолк, наблюдая за тем, как Тин отреагирует на его слова. – Это был тролль, – продолжил он. – Я заманил его в пещеру и сжег заживо. Слышал когда-нибудь, как скулит горящий тролль? Чарующие звуки.

Повисла мертвая тишина. Тин пытался выдержать взгляд незнакомца, но не смог. Взгляд его заметался по сторонам, и он отвел глаза.

– Где Драгнил Темный Гребень? – повторил странный незнакомец.

– Если тебе здесь что-то нужно, то обращайся ко мне. – Поляну огласил звучный голос Двусердечного. – Тот жалкий слизень, на которого ты смотришь, – просто идиот.

За Двусердечным бесшумно выстроились его ночные разбойники с синими татуировками, наложив стрелы на тетиву луков. Сам он сел прямо, затем перекатился на ноги и раскашлялся.

– Прошу меня извинить, человек из Свободного Отряда, но я облажался. – Он дико улыбнулся. – Не ожидал, что здесь наконец-то появится хоть кто-то стоящий. Ты! – крикнул он, обращаясь к Бронвин, и та вздрогнула от неожиданности. – Иди сюда.

Она затравленно огляделась – сначала на Хасима, потом на Мику, но поддержки от них не дождалась. На их лицах застыло такое же удивление, как и у нее. Через несколько секунд, собравшись с мыслями, она, пошатываясь, пошла к вождю, мечтая провалиться сквозь землю.

Странно, что она больше опасалась поскользнуться на снегу и грохнуться на глазах сотни людей, чем повстречаться со странным чужаком.

Федерик помедлил, потом обнял ее за плечи одной рукой. Он был обнажен по пояс, и от него исходила жуткая смесь запахов пота, наркотиков и алкоголя.

– Не волнуйся, милая, – я едва держусь на ногах. Если и будет драка, она быстро закончится. – Он захихикал над собственными словами, брызгая слюной, и потрепал ее по щеке.

Она оттолкнула его руку и через плечо беспомощно оглянулась на Хасима. Тот развел руками и нахмурился.

Вождь и Бронвин вместе пересекли поляну, обогнули упавшее дерево, с ветвей которого взметнулась стайка снежинок. Воины Полумесяца следовали за ними, а остальные молча наблюдали за происходящим.

– Итак, продолжим, – жизнерадостно обратился Двусердечный к незнакомцу, – зачем тебе понадобился птичий человек?

С тех пор как всадники Сумеречного Отряда появились на поляне, они застыли – двигался и говорил только их лидер.

– Мы еще не представились друг другу, – сказал незнакомец, оскалившись.

– Что он сказал? – шепотом спросил Федерик у Бронвин.

– Он хочет знать, кто вы такой. – Девушка повернулась к ухмыляющемуся чужаку. – Простите, милорд ранен, этот человек под завязку накачан наркотой. Могу ли я назвать свое имя?

Он смерил ее взглядом, но не перестал ухмыляться.

– Можешь.

– Я леди Бронвин из Канарна, – произнесла она, вежливо склонив голову. – Вместе с Драгнилом мы прибыли сюда из Южного Стража. Его ранили.

Ответа не последовало. Чужак все так же смотрел на нее, но его оскал стал казаться зловещим.

– А вы?.. – спросила она.

– Финиус Черный Коготь, – представился он после непродолжительного молчания. – Капитан Финиус Черный Коготь. Я пришел из Старого Гара, следуя за вороном, в поисках жреца Бритага. Что ты ищешь здесь, леди Бронвин? – спросил он, и где-то глубоко на задворках сознания она услышала карканье.

– Ты брат Доминика Черного Когтя? – спросил Двусердечный, отступая от него на шаг.

Имя вызвало отклик и у остальных. Кто-то испуганно опустил оружие, другие злобно зарычали. Тин с вытаращенными от страха глазами застыл на месте, осознав, кого он только что оскорбил.

Бронвин слышала про Доминика Черного Когтя. Он был главным в крепости Ранен Гар и капитаном Отряда Серого леса. Но про его брата она ничего не знала.

– Я ищу союзников, – ответила она. – Сначала я искала их для помощи Южному Стражу, но сейчас – для всех раненов. Король Тор Фунвейра разбил лагерь на равнинах Алого Отряда.

– А что с отрядами Призраков и Алых? – спросил Финиус. Улыбка сползла с его лица.

Она покачала головой, глянув в сторону Мики.

– Вон тот юный воин – возможно, последний из Отряда Призраков, кто еще остался в живых.

Финиус начал взволнованно расхаживать перед ними, бормоча что-то себе под нос. Он будто бы с кем-то спорил, яростно жестикулируя.

– Верно! – вдруг воскликнул он. – Ты, толстяк, – он ткнул пальцем в Двусердечного, – присмотри за моими людьми. Их у меня пять сотен. Им нужна еда, а коням – вода. А ты, – он указал на Бронвин, – отведешь меня к Драгнилу.

* * *

Сумеречный Отряд, сотни всадников в темно-синих одеяниях, двигался почти бесшумно. Они появились словно из ниоткуда и оккупировали поселение Федерика. На агрессивные выпады они отвечали равнодушием и отказывались принимать вызовы на бой. Но после того как стала очевидной их многочисленность, остальные Лунные кланы постарались держаться от них подальше, шепотом пересказывая слухи о Финиусе.

А слухов о нем было неисчислимое множество. В основном в них говорилось о его безумии. Бронвин услышала разные версии того, что послужило ему причиной: Бритаг насылает на его видения, родной брат ударил его по голове, он десять лет прожил с берсерками в Нижнем Касте… Девушка решилась сама спросить капитана об этом, но он будто не услышал вопрос. Даже Двусердечный, витая в своем вечном дурмане, насторожился после появления Финиуса и его людей.

Бронвин ничего не понимала. И в лучшие времена лесные ранены казались ей странными – необузданные, упрямые, недальновидные, – но после прибытия отряда из Ранен Гара они превратились в испуганных дикарей. Сверкающие топоры, их ярость и упрямство рассеялись, стоило им повстречаться с отрядом настоящих воинов.

– Ты знаешь, что он псих? – спросил Двусердечный и плюхнулся на подушки под деревом.

– Он наш союзник, – заметила Бронвин.

Финиус уже почти час провел у Драгнила в доме на дереве. Они тихо разговаривали, но ничего не сообщили тем, кто ждал их внизу.

– Они последователи Бритага, – заметил Мика, положив раненую ногу на пенек. – Из-за этого никогда нельзя сказать, что они могут выкинуть.

– Но у него много людей, – сказал Хасим, потягивая медовуху из бутылки.

Собеседники сидели вокруг костра. Солнце уже закатилось, и из-за ночного холодного ветра они приуныли.

– Боюсь, пять сотен воинов мало чем могут помочь, – сказала Бронвин, вспомнив массу Красных рыцарей, атаковавших Ро Хейл.

– После того как ты ушла, многое изменилось, – заметил Хасим. – Но ты права – для раненое пять сотен людей много, а для народа ро… это не армия. Если мы хотим остановить короля в его походе на север, нам понадобится по крайней мере сравнимое число воинов.

Двусердечный рассмеялся, но низкий рокочущий звук не слишком-то походил на смех. С тех пор как прибыли люди из Сумеречного Отряда, он не стал ни меньше пить, ни курить свои грибы.

– Вы же еще не встречали никого из Старого Гара, правда? – спросил он.

– Если вам хочется похвастать своими знаниями перед чужеземцами – пожалуйста, – склонился к нему Мика, – но я – из Отряда Призраков. – Он сурово посмотрел на вождя.

Тот с секунду оценивающе смотрел на юношу.

– И то верно, – сказал он, – почему бы тогда тебе самому не рассказать этим чужеземцам о Старом Таре?

– Почему бы тебе в свою очередь не заткнуться? – парировал Мика. – Твой голос меня раздражает.

Двусердечный плюхнулся на свою подушку и заморгал, пытаясь сфокусировать взгляд на Мике.

– Оплеуху захотел, сынок?

– От тебя? Да ты на ногах едва держишься, – ответил Мика, ничуть не испугавшись. – Лучше позови сюда полдюжины своих татуированных ублюдков – тогда бой будет честным.

Бронвин хихикнула, и они оба повернулись к ней.

– Мика, ты утыкан стрелами, а вы, Федерик, не в нашем мире. Думаю, сейчас я могла бы победить вас обоих.

Оба ранена, казалось, обиделись, услышав ее слова. Двусердечный надулся, будто наказанный ребенок, а Каменный Пес разинул рот от удивления.

– Она права, – заметил Хасим, притоптывая ногами и потирая ладони. – В том, что сейчас она сильнее вас обоих.

– С каких это пор гости моего леса стали относиться ко мне с таким неуважением? – с горечью спросил Двусердечный. – Сначала безумец из Гара, а теперь и сучка ро со своим ручным каресианцем…

Хасим, единственный, кто стоял на ногах, неспешно приблизился к Двусердечному.

– Ты не знаешь меня, – тихо заметил он. – И ты не знаешь Бронвин. Мы пытаемся вам помочь, но уважение еще нужно заслужить. – Он улыбнулся. – Назовешь ее сучкой или меня ручным еще раз, и мы крупно поссоримся.

Неясно было, услышал ли его Фредерик, ибо глаза вождя снова расфокусировались, и с блаженной улыбкой он уснул.

– Стыд-то какой, – заметил Мика. – Я бы посмотрел, что он сделал бы с тобой за такие слова. Он мог тебе и яйца отрезать.

– Да он просто дурак, – ответил Хасим.

– Пусть и дурак, но у него целый клан психов, которые с легкостью отрежут тебе яйца, – парировал Мика.

Без Двусердечного разговор стал более дружеским, а Мика и Хасим объединились на почве взаимной нелюбви к племенам Лунного леса. Они рассказывали друг другу о событиях, произошедших, пока они не виделись. Хасима ранили в битве при Южном Страже, а Мику – во время стычки с воинами Полумесяца. Они показывали шрамы, рассказывали о своих противниках, приукрашивая свои истории множеством выдуманных подробностей. Бронвин была вместе с Микой во время стычки и не могла припомнить, чтобы он уложил десятерых человек, защищая ее и Драгнила. Но девушка не стала поправлять ранена.

Они втроем забрались очень далеко на север от Канарна и Ро Хейла. Они сражались в битвах – и до сих пор были живы. Бронвин это радовало, и она постаралась насладиться спокойными минутами, слушая болтовню и смех друзей и мечтая о более мирных временах.

Но в глубине ее разума к ней настойчиво взывал ворон. Он хотел что-то ей сообщить, куда-то направить, но она его не понимала.

– Забавно за тобой наблюдать, – сообщил Финиус Черный Коготь, выходя из дома на дереве. – Как ты пытаешься понять его. Не все в этом мире могут использовать слова и передавать смысл привычным тебе способом. Разговоры – изобретение людей.

Капитан Сумеречного Отряда запрыгнул на лестницу и соскользнул по ней на землю. Хасим и Мика замолчали и поднялись на ноги.

– Вы читаете мои мысли? – спросила Бронвин. Эта возможность обеспокоила ее больше, чем она ожидала.

– Только когда Бритаг пытается поговорить с тобой, – ответил капитан с той же зловещей улыбкой. – Мир устроен гораздо более причудливо, чем мы думаем, леди Бронвин из Канарна.

– Я его не понимаю.

– Я знаю. Он тоже тебя не понимает, – заметил Финиус. – Не волнуйся, он продолжит свои попытки.

– Прошу вас, перестаньте так улыбаться. Это немного нервирует. – Она отвела взгляд.

– Я тебя беспокою?

– Да, беспокоите.

Хасим поднял руку.

– И меня тоже – если хочешь знать.

– Не хочу. – Финиус повернулся к каресианцу. – А ты что здесь делаешь, человек из страны солнца? Отсюда немалый путь до земли Джаа.

– Обстоятельства сложились против меня, – ответил Хасим.

Финиус посмотрел на всех по очереди и нахмурился, увидев бесчувственное тело Двусердечного, но остальным просто улыбнулся. Движения его были резкими, дергаными, и во взгляде пылали огоньки едва сдерживаемого безумия.

– Как много людей ро на равнинах Алого Отряда? – спросил он.

– Друзей или врагов? – уточнил Хасим.

– Без разницы. Они все ро, – ответил ранен.

Хасим усмехнулся и снова отхлебнул медовухи.

– В общем, там пять тысяч рыцарей, которые хотят захватить ваши земли, и шесть тысяч солдат добровольческой армии, которые не хотят захватить ваши земли. Так что, полагаю, на равнинах Алого Отряда разбили лагерь одиннадцать тысяч людей ро.

Улыбка пропала. Финиус скривился и, прищурившись, посмотрел на Хасима.

– Это очень много.

– Сейчас добровольцами командует Фэллон из Лейта, и он вам не враг, – заметил каресианец.

– Что еще за хрен этот Фэлли из Лейта? – спросил Финиус.

– Фэллон. Он рыцарь народа ро, – ответила Бронвин. – И сейчас он, похоже, стал врагом короля.

– Поверь мне, он на самом деле ему враг, – уверил ее Хасим. – Есть еще плохие вести – если одиннадцати тысяч воинов недостаточно. К ним направляется генерал Красной армии, и с ним не меньше десяти тысяч рыцарей.

Финиус принялся задумчиво расхаживать по земле. Взгляд его метался по сторонам, а руки совершали странные движения. Кожаный плащ, окрашенный в синий цвет, волочился по земле, а широкий меч болтался у пояса.

– Одиннадцать тысяч, десять тысяч, – бормотал он. – Пять тысяч, шесть тысяч. Король, рыцарь, генерал.

Он вздрогнул, и у него дернулась нога, взметнув в воздух снег. Он бормотал что-то про ро, раненов, Сумеречный Отряд, Красных рыцарей. Он вел себя так, будто с кем-то разговаривал, задавая в пустоту непонятные вопросы.

Все смотрели на него, и Бронвин показалось, что на его спине она видит изображение черных крыльев, но через мгновение они ослепительно вспыхнули и исчезли.

– Думаю, я должен отправиться к Южному Стражу, – заключил Финиус. – Да, вот мой путь.

Остальные переглянулись. Мика нахмурился, Хасим удивленно поднял брови, но первой заговорила Бронвин.

– Рада это слышать, – сказала она, – но враг сильно превосходит вас числом.

– Ну и? – спросил он. – Сколько у меня есть людей – столько и есть.

Она улыбнулась. Пусть житель Ранен Гара казался безумным – но все же он был их союзником. Он из народа раненов и поклоняется Бритагу. Возможно, именно он им и нужен.

– Ты можешь заставить своего брата привести сюда отряд Серого леса? – спросил Мика.

– Только в том случае, если он там понадобится.

Финиус снова улыбнулся, и улыбка, казалось, расползлась на половину его лица.

– Не-е, – заметил он через секунду. – Я сообщу им о том, что произошло, когда оно произойдет.

– Так каков твой план? – спросила Бронвин, надеясь хоть на минутный проблеск мудрости в его решении.

– Ну в Южном Страже делают отличный сыр, правда? – ответил капитан.

Хасим пожал плечами и покачал головой.

– Да, сыр там отличный, – согласился Мика. – Ну раньше точно был. А мы, похоже, проголодались?

– Нет, – ответил Финиус, – но я просто подумал – что Красные рыцари могут не знать о городе? Если они не знают о сыре, вряд ли они владеют информацией об обширных подземельях под городом, в которых выдерживают сыр.

«А он умен, – удивилась Бронвин. – Совершенный псих, но в уме ему не откажешь».

Капитан снова перестал обращать на них внимание, с кем-то разговаривая. Порой он взрывался смехом над одной ему слышимой шуткой. Но далеко он не отходил и, похоже, вообще не замечал, что они его слушают.

– Верно! – внезапно воскликнул он. – У нас куча дел. И у тебя – больше всех, леди Бронвин из Канарна. Идем. – Он снова начал забираться по лестнице в дом на дереве, где лежал Драгнил.

Глава третьяХалла Летняя Волчица в Медвежьей Пасти

Фьорлан охватила война. Свободные земли раненов раздирались войсками иноземных захватчиков и чуждым для них богом. Халла родилась воительницей, верила в Рованоко и стала хорошим лидером для своих людей, но не могла предсказать, какое будущее ждет ее родную землю.

Больше всего на свете ей хотелось заверить своих воинов: они победят, Алахан Слеза с торжеством вернется на место верховного вождя, Рулаг Медведь погибнет от их рук, Фьорлан опять будет свободен… Но наедине с собой, когда ледяной ветер омрачал ее думы, она размышляла, есть ли вообще смысл сражаться. Халла никогда бы не призналась вслух, что ей страшно за Фьорлан. Она боялась, что одних доблести и чести не хватит для победы, а силы Рулага Медведя слишком их превосходят.

Даже если им удастся победить, если мечты о свободе сбудутся, ей придется лицом к лицу встретиться с юным вождем, чей отец убил ее отца. Дом Слезы не очень-то стремился сохранить лояльность родни Летнего Волка, но для воительницы с обагренными кровью руками и бесконечной битвой впереди ее семья казалась единственно возможной преемницей законной власти. И то, что ее воины беспрекословно подчинялись ей, только усугубляло ее положение. Лишь Рорг Осквернитель усомнился в ее правах, но и то довольно вежливо.

Берсерки Нижнего Каста и семья троллей никак не пытались слиться с ее отрядом. Они шли впереди и сами заботились о себе. Когда солнце клонилось к закату и они находили укрытое от ветра ущелье, где можно переночевать, люди Рорга оставались на ногах и уходили вперед на разведку. Постоянный тонкий щемящий вой троллей больше не беспокоил Халлу. Стоило ей привыкнуть к его звуку, он стал даже успокаивать. Только Колыбельная общалась с Ледяными Людьми, но сотни вопросов о них, заданных Вульфриком, оставляла без ответа. Падающее Облако и Олефф начали подшучивать над ним из-за его страха перед троллями, и только благодаря вмешательству Халлы обмен шутками не перешел в драку.

– Это неестественно, – заявил Вульфрик.

Воины отдыхали в ущелье меньше чем в дне пути от Медвежьей Пасти. Они не разжигали костров и не разбивали лагерь, надеясь не выдать свое местоположение воинам Граммы Черные Глаза.

– Что неестественно? – поинтересовалась Халла.

– Тролли едят людей. Люди охотятся на троллей. Они живут во льдах, мы живем в городах. Так издревле заведено.

Люди ее отряда на ночь собрались вместе, а берсерки с троллями обосновались на некотором расстоянии от них. Солнце уже зашло, и только звезды освещали плато Медведя. Ания Колыбельная и Падающее Облако тоже присоединились к беседе, а Олефф и Генрих остались в ночном карауле.

– Жизнь не всегда должна идти по одним и тем же законам, молодой человек, – заметила Колыбельная. – Ледяные Люди знают способы общения с Рованоко, которые мы никогда не сможем до конца постичь.

– Если они будут биться за Фьорлан – я не имею ничего против, – сказала Халла, уже начавшая уставать от нытья Вульфрика.

– Для большого мужчины ты неплохо изображаешь маленькую девочку, – сообщил Олефф, глупо улыбаясь.

– Я не заметил, чтобы ты сам с ними подружился, – парировал Вульфрик.

– Просто заткнитесь! – воскликнула Халла. – Я пытаюсь думать.

– О чем там думать? – спросил Вульфрик. – Просто убьем всех воинов Медведя, вставших на нашем пути.

– И очистим от них Медвежью Пасть. Все просто, – добавил Падающее Облако.

– Ты слишком много беспокоишься, Халла, – заметил Вульфрик.

– А вы просто тупые метатели топоров, и вам стоит оставить мне умственную работу, – ответила она с улыбкой.

Мужчины переглянулись.

– Справедливо, – согласился Падающее Облако. – Хорошо, госпожа, о чем же вы думаете?

– О Медвежьей Пасти, о Волчьем лесе, о троллях, топорах и Тиргартене – обо всем сразу.

– Почему бы тебе не обратить свой тактический гений на вопрос сна? – спросил Вульфрик. – Твой мозг понадобится нам завтра, поэтому ему нужно хорошо отдохнуть.

* * *

Медвежья Пасть – древняя крепость из камней и льда. В легендах говорилось, сами Ледяные Гиганты вырезали ее из каменного основания Фьорлана. Правители Хаммерфолла считали ее самым древним связующим звеном с Рованоко, и до сих пор ее не занимал ни один из угнетателей народа раненов.

Глубокая расщелина, словно широкая естественная дорога, тянулась от самого Хаммерфолла до Джарвика, и на ней редко встречались бандиты и тролли, из-за чего Медвежья Пасть стала для Граммы Черные Глаза идеальным местом, чтобы оттуда насаждать в окрестностях свои жестокие порядки. Пройти через расщелину, миновав крепость, было невозможно – если только не воспользоваться паучьими туннелями под крепостью.

– Если бы у нас было побольше облачных людей, – пробормотал Падающее Облако, присев на корточки рядом с Халлой – крепость находилась в пределах их видимости. – Вы плохо знаете здешние места.

– Зато ты их знаешь, – ответила Халла. – И ты мой советник – помнишь?

Его это не впечатлило.

– Скажи мне, на что я смотрю, Рексель.

Воин высунулся из-за камня и внимательно оглядел заснеженную землю в ущелье. Медвежья Пасть разделялась на пять уровней, образованных скалистыми уступами. На самом верху они были узкими и выглядели угрожающе, но книзу расширялись, что позволяло там укрепиться. В самом низу находилась замерзшая река, вода в ее узком русле свободно струилась только несколько месяцев в году, и плыть на ней по лодке представлялось весьма опасным.

– У него полно людей, – произнес Рексель, снова спрятавшись за камень. – Крепость обнесена деревянными частоколами, за которыми сторожат метатели топоров.

– А хорошие новости есть? – спросила она.

– Конечно.

Он снова вытянул шею и заглянул в ущелье.

– Они смотрят в другую сторону. – Он ощерился в улыбке. – Они ожидают неприятностей от Хаммерфолла, а не от Джарвика.

Халла присоединилась к нему. Ей пришлось прикрыть глаз от солнца, но она разглядела темные фигурки, сновавшие по белой земле. На самом нижнем уступе построили своеобразный деревянный форт, состоявший только из высокого частокола и ворот. На более высоких уступах вдоль низких заборов разгуливали патрули. Уровни соединялись лестницами и пологими мостками. Но все серьезные укрепления были сделаны в западной части ущелья, со стороны Волчьего леса.

– Да, людей у него много, – согласилась предводительница, когда попыталась пересчитать воинов внизу, но сбилась.

– Нам нужно занять верхние уровни, – ответил Рексель.

– Может, устроить оползень? – вслух размышляла Халла. – Они не увидят, как мы нападем, – и замешательство сыграет нам на руку.

– Берсерки со своими «питомцами» могут устроить там чудовищный переполох. Может, пошлем их первыми?

Халла обдумала его слова.

– Пусть сюда поднимется Вульфрик, – приказала она.

Рексель кивнул и крадучись вернулся к остальным пяти сотням воинов, которые спрятались в низине. Они присели на землю с оружием в руках, готовые в любую минуту устремиться в битву, и ждали только приказа. Чуть в стороне ожидали берсерки и семья троллей. Даже сейчас они отделились от основного отряда, тихо переговариваясь на своем странном языке.

– Как оно там? – спросил Вульфрик, поднимаясь к ним.

Ему пришлось ползти, чтобы оставаться под укрытием камней. Телосложение воина не было создано для скрытного перемещения – он часто говорил об этом Халле.

– Посмотри-ка, – ответила Халла. – Насколько они превосходят нас числом?

Вульфрик чуть приподнял с земли огромное тело, высунув голову из-за камней. Бородатое лицо перекосило от удивления, когда он оглядел крепость.

– Тяжело сказать, сколько их на нижнем уровне, – заметил Вульфрик. – Но, думаю, мы сможем его захватить.

Падающее Облако усмехнулся.

– Если мы будем вести себя тихо, то сможем переместить людей на верхние уровни. Основной проблемой станет крепость на нижнем уровне. Они сразу увидят любого, кто приблизится к ним с востока по ущелью.

Халла задумалась. Вульфрик и Рексель продолжили обсуждение грядущей битвы, и она постаралась отрешиться от звуков их голосов. Внизу, в Медвежьей Пасти, куда ни глянь, все пространство занимала огромная масса воинов Медведя. Их было как минимум вдвое больше.

– Именно это мы и собираемся сделать, – тихо произнесла она.

Оба посмотрели на нее.

– Вульфрик, мы с тобой возьмем по сотне людей и атакуем верхние уровни. – Она показала на узкие платформы в верхней части расщелины. – Ты возьмешь на себя север, а я – юг. Затем с боем прорвемся вниз.

Воин ухмыльнулся и согласно кивнул.

– Рексель, вы с Олеффом возьмете еще по сотне воинов и нападете на следующие три уровня.

– Напугаем их до усрачки, – ответил Падающее Облако. – Вы прорветесь к нам – и мы вместе пойдем к крепости.

– Нет, у меня другие планы, – возразила она. – Рорг и Унрагар пойдут на крепость. Скажи им, чтобы по сигналу они начали атаку со стороны восточного ущелья.

Вульфрик удивленно фыркнул, сплюнув на снег.

– Халла, а может, и без них справимся? – спросил он.

– Нет. Нравится тебе или нет – но сейчас они часть нашего отряда, – ответила она.

Мужчины задумчиво кивнули. Падающее Облако сжал кулаки, а Вульфрик стиснул зубы.

– Грамма Черные Глаза будет в крепости. Что мы о нем знаем? – спросил Вульфрик.

Рексель покачал головой.

– Только одно: он ублюдочный выкормыш тролльих свиней.

– Это серьезный вопрос, – вскинулась Халла.

– Простите, – ухмыльнулся Рексель. – Почти ничего о нем не знаю. Один из сильнейших воинов Рулага. Раньше совершал набеги на Волчий лес и воровал там глубинный лед.

– Ну будем надеяться, уже через полчаса тролль станет дожевывать его череп, – произнес Вульфрик.

Халла дала им отмашку.

– Приступайте. Только легкие доспехи. И никаких криков, ведите себя тихо.

– Слушаюсь, госпожа, – произнесли они в унисон.

– Пора нам уже освободить Хаммерфолл, правда?

* * *

Она присела на землю, укрывшись за выступом скалы. Впереди грели руки у пылающих бочек воины Медведя. Самый верхний уровень Медвежьей Пасти охранялся весьма небрежно, и за низким деревянным частоколом дежурило от силы двадцать человек. На другой стороне ущелья, через разделявшую их бездну, Вульфрик насчитал примерно столько же воинов.

Нижние уровни, на которые легко было попасть по широким покатым помостам, охранялись значительно лучше. Им придется убить не меньше нескольких сотен человек, чтобы добраться до Олеффа и Рекселя.

Глубоко вздохнув, Халла отдала тихий приказ – и они атаковали. Воительница бросила взгляд на другую сторону и увидела, что Вульфрик выскочил из укрытия, театрально взмахнув огромным топором. Из-за камней, из укрытых под скалами пещер высыпали ее люди, и ущелье наполнилось движением и звуками битвы.

Медвежья Пасть – защитное укрепление, а не замок, и ни серьезного частокола, ни охраняемого периметра у него не было. Люди Медведя оказались не готовыми к их атаке, большинство даже не успело надеть броню и взять оружие в руки. Халла убила троих, прежде чем они сообразили вообще поднять на нее топор. Сотня ее воинов пронеслась по верхней платформе, почти не встретив сопротивления.

Все ее поле зрения заполнила картина битвы. На другой стороне ущелья Вульфрик сбрасывал врагов в пропасть, где они встречали свою смерть на острых камнях.

Людей Медведя теснили и убивали, расчищая верхний уровень крепости. Халла подбежала к частоколу и замерла, оглядываясь и протирая глаз от крови, – но врагов здесь уже не осталось. Все случилось очень быстро, и воины погибали, едва успевая криками поднять тревогу.

– Верхний уровень наш, госпожа, – заявил Генрих Кровавый, послушник Ордена Молота.

– Идем дальше, – приказала она, потирая глаз.

Ее люди даже не запыхались, лица их окрасились кровью и выражали уверенность в своих силах, и они побежали дальше по наклонному настилу.

Вся Медвежья Пасть пришла в движение. На нескольких уровнях звенела сталь топоров, лед и снег сыпались в ущелье. Атака с флангов нанесла тяжелый урон, и люди Медведя судорожно пытались удержать крепость.

Но на втором уровне воины оказались подготовлены лучше. Эффект неожиданности на них еще подействовал, но именно там началась серьезная битва.

– К оружию! – проревел один из воинов.

– Отбросьте их назад! – крикнул другой.

Халла зарычала и ударила топором по шее противника, затем, резко развернувшись, полоснула другому по груди. Над плечом у нее пролетела стрела, другая вонзилась в живот воину слева от нее – это Генрих пришел к ней на помощь. У их противников имелось оружие, но в большинстве своем они не носили доспехов, и хоть сражались они умело и готовы были дорого продать свои жизни, но без прочной стали любые ошибки в защите становились фатальными.

Земля под ногами превратилась в грязное месиво. Чем дольше они сражались, тем больше снега и льда осыпалось в Медвежью Пасть, и дальше деревянного помоста, где билась Халла, ей ничего не было видно – снежный вихрь затруднял ей обзор.

Перед ней появилась глефа, которую с боевым ревом занес воин Медведя. Зазубренное лезвие чудом пронеслось мимо ее головы, но глубоко вонзилось в левую руку. Она закричала от боли и присела, но второй рукой ударила топором снизу вверх. Лезвие врезалось воину между ног, и у него изо рта выплеснулась кровь.

Халла упала на землю, схватившись за руку.

– Проклятье! – крикнула она скорее от гнева, чем от боли.

Генрих подбежал к ней и встал рядом с луком наготове.

– Ты жива? – спросил он.

– Он рассек мне руку. Ублюдок! – Она стиснула зубы.

– Вставай, нам нужно идти дальше.

Она кивнула и тяжело оперлась на здоровую руку, передав Генриху топор. Под ее раненой рукой по снегу расплылась кровь. Острая боль пронзала рану, но Халла, сжав кулаки, постаралась заглушить ее. Она снова взяла топор, прижав другую руку к груди. Порез пришелся на бицепс, и раненая рука казалась совсем слабой.

– Я смогу вылечить рану, как только мы закончим, – сказал Генрих. – А пока просто постарайся выжить.

Под ними, на уровень ниже, Олефф Твердолобый вел свой отряд в атаку, отбрасывая защитников уровня за стену. С пояса у него свисал кривой сигнальный рог.

– Олефф! – крикнула она. – Подай сигнал Роргу!

– Устроим заварушку! – прокричал он в ответ.

Старый оружейник резко развернулся и направился к краю платформы, утер с бровей кровь и поднес ко рту рог. Он подмигнул Халле, а потом над ущельем раздался низкий, протяжный рев.

Громкий звук рога пронесся над полем битвы, перекрывая крики умирающих и лязг оружия. Халла, тяжело дыша, прислонилась к камню. На втором уровне все еще сражались ее люди, и они были слишком заняты боем, чтобы обратить внимание на рог, – темные фигурки, машущие топорами, на фоне белоснежной круговерти. Там, где снег сдуло порывами ветра, она увидела противоположную сторону пропасти – место сражения другой половины ее отряда. Они глубоко продвинулись в Медвежью Пасть, захватив все верхние уровни.

Крепость почти у самого дна расщелины ожила и наполнилась движением. Сотни воинов перебегали по деревянным платформам между массивными стенами, пытаясь усилить свои ряды, но основное их внимание было сосредоточено на защите другого направления, и они не могли быстро перевезти баллисты и катапульты и перенацелить их в другую сторону.

Все поменялось, когда в пропасти раздался высокий, скулящий звук, отражаясь от ледяных стен восточного ущелья. Он заметался по крепости, поднимая снежную пургу, и достиг ушей любого, находившегося поблизости. Этот звук был впечатан в разум каждого обитателя Фьорлана, и люди научились бояться его.

– Варорг!

Хриплый рык, созвучный скулящему вою, отдался в стенах ущелья, и за ним последовал рев берсерков. Защитники уже заметили воинов Нижнего Каста и троллей, но никак не отреагировали, ошеломленно наблюдая за ними с выражением ужаса на лицах.

Люди Халлы впали в то же оцепенение при звуке троллей, что и воины Медведя. Они застыли, уронили топоры и молча смотрели, как волосатые чудовища устремились к крепости.

– Вы на что уставились? – заревела Халла. – У вас еще есть работа!

Ее саму удивляло, как громко она могла кричать, когда это было необходимо. Слова ее донеслись на два нижних уровня, и ее воины немедленно подчинились приказу. Теперь защитники крепости оказались в невыгодном положении. Они не могли оторвать взгляд от Ледяных Людей и умирали быстро, а их вялые удары легко парировали воины Халлы.

– Удерживайте платформу! – приказала она. – Олефф! Не мешай им.

Он взглянул на нее и кивнул, между делом размозжив противнику голову рукоятью топора. Он еще раз подул в рог, на этот раз более тихо, подавая Рекселю и Вульфрику сигнал удерживать платформу. Они захватили все верхние уровни.

Передышка позволила Халле и ее людям разглядеть троллей, наступающих со стороны восточного ущелья. Ледяные Люди на четырех лапах громадными прыжками приближались к крепости, не прекращая громко завывать. Дюжина громадных, заросших темным мехом чудовищ перескакивала через скалы и забиралась на стены ущелья. Унрагар бежал впереди всех, слюна разлеталась у него с клыков, он все ближе подбирался к ошалевшим от неожиданности людям Медведя. Несколько сотен их засело в крепости, еще несколько сотен рассеялось по нижним уровням, но движения их замедлились, тела сковал ужас.

– Топоры! – закричал один из людей Медведя.

Метатели топоров, стоящие наготове на деревянных помостах, дружно затрясли головами в изумлении и замешательстве. Они взяли в руки оружие, но ноги у них подкашивались от страха.

– Ледяные чертоги зовут нас, парни! – прокричал тот же мужчина, толстый воин в отороченном мехом плаще.

Инстинкт самосохранения вернулся к ним как раз вовремя. Тролли уже почти подобрались к крепости, когда в них попали первые топоры.

Они отскакивали от твердых, словно железо, мышц либо оставляли незначительные порезы, но Ледяные Люди даже не замедлились. Топор угодил и в грудь Унрагару, застряв в густой шерсти, но тролль просто вырвал его из тела и презрительно отшвырнул в сторону. Похоже, топорами их было не запугать.

– Еще раз! – скомандовал толстяк, но его люди среагировали недостаточно быстро.

Тролли добрались до внешних платформ, огромными руками смахивая с них метателей топоров. Они швыряли людей на камни, и окровавленные ошметки тел разлетались по воздуху. Следующий ряд защитников попытался выставить вперед копья – но они даже не замедлили троллей. Унрагар почти не обратил внимания на два копья, нацеленных ему в лицо, – он без видимого усилия смял древки копий, превратив их в щепки, и забил копейщиков до смерти. Он бил ими так, как кузнец бьет молотом по наковальне, расплющив им головы о мерзлую землю. Их тела превратились в кровавое месиво.

Добротная крепость из толстых бревен наконец заставила троллей замедлиться. За стенами стояло войско, море из доспехов и оружейной стали, готовое встретить троллей. Люди Медведя швыряли в них топоры, и войско начало делиться на отряды, чтобы окружить чудовищ.

– Халла, они разворачивают баллисты, – доложил Генрих.

Она посмотрела в ту сторону, прикрыв глаз ладонью от белого сияния. Воины Медведя торопливо передвигали массивные деревянные сооружения, нацеливая баллисты на восточное ущелье.

– Пора спускаться.

Она махнула ближайшему из своих людей, и команда быстро разошлась по остальным. Они построились в неплотную колонну и спустились по наклонному помосту к Олеффу.

Под ними Рорг с берсерками тоже добрались до крепости. Фанатики Варорга с безумным воем устремились на защитников ущелья, они кусали их, с самоубийственной яростью раздавая удары ногами и головой. Их мощные топоры из глубинного льда резали доспехи, словно масло, оставляя на телах рваные, дымящиеся раны. Черепа их пульсировали, трещины между костями расширялись, и лица их покрыла пелена кровавого безумия. Несколько берсерков, как и десяток троллей, могли создать страшную сумятицу во вражеских рядах.

– К баллистам, госпожа? – спросил Олефф.

Они встретились на третьем ярусе на полпути к крепости на дне ущелья. Вокруг них лежали груды окровавленных и искалеченных тел. Несколько воинов их отряда погибло, но их потери казались ничтожными на фоне множества трупов защитников крепости.

– Верно, – ответила она, прижимая к груди раненую руку.

– Ты в порядке? – спросил Олефф. – Рана выглядит скверно.

– К баллистам, – приказала она, пропустив его вопрос мимо ушей.

На другой стороне ущелья Вульфрик взмахнул топором над головой, сообщая, что на его стороне все чисто. Пока их план работал.

Под ними тролли прорывались через деревянные стены крепости, вгрызаясь в их бревна. Они прогрызли в стене дыру и лапами вытаскивали через нее людей, будто тряпичных кукол, а затем их либо пожирали сами тролли, либо разрубали на части берсерки.

Одного из меньших троллей окружили, утыкали копьями и отвлекли от боя, начав сбрасывать на него сверху тяжелые камни. Если Халла в ближайшее время не доберется до артиллерии, тролли начнут сдавать позиции. На открытой земле никому не удавалось их остановить, но внутри деревянного частокола, в узких проходах между зданиями их нетрудно было отвлечь или напугать. Одного из них уже так запутали, что он побежал прочь от крепости, не понимая, где находится.

Олефф держался поближе к предводительнице, и они вместе вели свой отряд к стенам укрепления. Вульфрик и Падающее Облако тоже бежали к ним, и две половины отряда уже спускались на самые нижние уровни.

Толстяк, командовавший войском Медведя, стоял за грудой мертвых тел и древесных обломков. Он встретился взглядом с Халлой: черные глаза внимательно рассматривали ее.

– Полегче, парни, – прокричал он. – Мы можем их сдержать. – Он не отводил взгляд от Халлы. – К баллистам! Добейте троллей.

Огромные деревянные конструкции ожили, и три массивных стрелы полетело в ущелье. Они перенеслись через стены и угодили в цель. Одна из них прошла насквозь через грудь троллю, пригвоздив его к земле. Другая отбросила второго тролля на стену ущелья, оторвав ему ногу. А третья убила одного из берсерков, расщепив его пополам.

Никто из троллей не погиб. Они сидели на земле, удивленно глядя на огромные стрелы, застрявшие в их шкурах, – но сдвинуться с места уже не могли.

– Вперед! – скомандовала Халла, увлекая людей за собой.

Они оказались перед стеной из круглых щитов и остановились. Защитники слишком сильно превосходили их числом. Начало штурма застало их врасплох, но они не поддались панике при виде Ледяных Людей и теперь решительно настроились удержать свои позиции. Войско Халлы не получило возможности быстро добраться до крепости, и отряд Рорга оказался в опасной изоляции.

Тролли пришли в замешательство. У одних был потерянный вид, а другие просто сели на землю и хватали пробегающих мимо людей, но не пытались продвинуться вперед. По ним ударила следующая волна огромных дротиков из баллист. Они не предназначались для того, чтобы убить троллей, они могли только замедлить их и привести в смятение. К некоторым из дротиков прикрепили колокольчики, к другим – сети-ловушки. Очевидно, людям Медведя не впервой пришлось иметь дело с троллями. Унрагар, более разумный, чем члены его семьи, спрятался за стеной. Он осмотрел поле боя и громко заревел.

Халла, превозмогая боль в руке, удвоила усилия, вместе с Олеффом бросившись на штурм стены из щитов. Она врезалась в щит плечом, а топором ударила ниже него, отсекая человеку ногу, и в защите появилась брешь. Ей в голову, шею и плечо ударили копья, но она зарычала, устремляясь вперед.

– За мной! – крикнула она.

Олефф ринулся за ней в образовавшуюся брешь, он рубил топором щитоносцев и ворвался в самую гущу защитников крепости. Он потянул Халлу в сторону, защищая ее от десятков копий, удерживая противников на расстоянии размашистыми ударами боевого топора. Он рубил дерево и плоть, не обращая внимания на полученные в ответ раны.

Все больше воинов их отряда прорывалось в брешь, и Генрих тоже вскоре присоединился к ним. Халла размахивала топором, залитая своей и чужой кровью, которая прилипала к ладоням, капли попадали в единственный глаз. Но она даже не думала остановиться.

– За Фьорлан! За Слезу и Летнего Волка! – гортанно прорычала она.

Вокруг гибли люди, струилась кровь, разлетались отрубленные куски плоти. Она была во главе клина воинов, они пробились сквозь стену щитов и приближались к крепости. Топор в руке казался Халле невесомым, и она широкими кругами вращала его в воздухе. Слишком много врагов окружало нападавших, и они не могли позволить себе честные поединки один на один. Яростно прорубаясь сквозь ряды противника, ранены могли только надеяться, что их не смогут задержать – остановка означала верную смерть.

Летняя Волчица ничего не видела, кроме ближайших противников. Бородатые рожи слились в невнятный туман криков и смерти. Она чувствовала, как стекает по рукам кровь, как болят раны, но даже не думала о промедлении.

Наконец ее сапоги ступили на деревянный помост – нападающие прорвались к стенам крепости. Халла быстро оглянулась и увидела, как защитники крепости со щитами убегают по ущелью на запад. Своей необузданной, самоубийственной яростью ее войску удалось напугать несколько сотен воинов Медведя.

Противников у Халлы не осталось – и она позволила Олеффу подвести себя к треснувшему деревянному частоколу. Она едва переводила дух.

– Посмотри-ка туда, – произнес Олефф, тяжело дыша, и показал на убегающих воинов Медведя.

Халла увидела, что на них посыпались метательные топоры. Не было видно, кто бросает их, но они летели будто из десятка мест разом. Из-за скал, из пещер – топорики кружились в воздухе, убивая бегущих защитников крепости.

– За Хаммерфолл! – гортанный выкрик эхом разнесся по ущелью.

Со стороны Волчьего леса появились облачные люди – сотни людей.

– Укрепите стены! – приказал Грамма, когда воины Хаммерфолла навалились на деревянный частокол.

Но баллисты были направлены в другую сторону, а на защите стен осталось очень мало воинов, и облачные люди просто смяли жалкую оборону. Как и Падающее Облако, они орудовали небольшими топорами и на скорость полагались не меньше, чем на силу, отрубая противнику руки и ноги и рассекая артерии.

– Вы окружены! – проревел Вульфрик со второго уровня. – Сдавайтесь!

Грамма и его люди оказались в кольце врагов. Братья по оружию Халлы захватили все нижние уровни Медвежьей Пасти. На востоке в снегу сидели тролли, потихоньку вытаскивая из шкур стрелы, и пожирали любого, кто натыкался на них. А на западе стены крепости штурмовали облачные люди, отбрасывая защитников все дальше. Грамма проиграл – и он это понял.

– Хватит! – крикнул Грамма. – Хватит. Мы сдаемся.

Халла тяжело опустилась на землю, откинув голову на деревянную стену. Она слышала крики, звуки боя, звон топоров, упавших на землю, и жалобный вой раненых троллей. Противник сдался, но битва утихла не сразу. Мужчин, переполненных жаждой крови, не так-то легко остановить.

– Думаю, мы победили, – заявил Олефф, тяжело опустившись на землю рядом с Халлой. – И мне, похоже, пора отдохнуть.

Халла улыбнулась, повернув голову, чтобы посмотреть на него, но улыбка сползла с ее лица, когда воительница увидела его раны. Грудь Олеффа была пропитана кровью, сочившейся из каждого звена кольчуги.

– Не надо отдыхать, – сказала Летняя Волчица, пытаясь поддержать его голову, которая бессильно свесилась вперед. – Тебе нельзя засыпать! Надо оставаться в сознании!

– Не думаю, что сумею, – ответил воин, и блаженная улыбка расползлась под его седой бородой.

– Генрих! – закричала она, голос ее дрожал. – Мне нужна помощь!

Халла держала Олеффа за руку, липкую, холодную, красную от крови. Она пыталась расстегнуть кольчугу – но кровь запеклась, склеив доспех с телом.

Рядом с ней возник Генрих и, тяжело дыша, склонился над ними.

– Не… не думаю, будто смогу чем-то помочь, – прошептал он тихо.

– Что?! Нет, ты сможешь. Только помоги мне снять кольчугу…

– Халла, – произнес Олефф, крепко сжав ее ладонь, – отпусти меня. Я хочу выпить – а в Ледяных чертогах, как говорят, самый лучший эль…

И с безмятежным выражением на лице Олефф Твердолобый, оружейник Фредериксэнда, оставил их и отправился к Ледяным Гигантам в их чертоги за пределами мира.

* * *

В бою Летняя Волчица потеряла сто двадцать три человека. Но израненным, обессиленным воинам ее отряда было не до отдыха. Им приходилось охранять четыре сотни пленников, а кроме того, Халле требовалось разобраться с поверженным вождем. Десятки раненых с обеих враждующих сторон тоже требовали внимания, и Колыбельная с Генрихом, не покладая рук, помогали им лечебными мазями, накладывали повязки и применяли к ним свое странное искусство.

Массивные дротики вытащили из шкур троллей, хотя создавалось впечатление, будто Ледяные Люди не замечали своих ран – они все так же бодро завывали. Рорг и берсерки потеряли несколько человек в бою, но сама битва здорово их воодушевила – они продолжали выкрикивать боевые кличи и шумно радоваться славной победе. Лечить их раны сейчас было опасно – стоило подождать, пока они вдоволь навеселятся и перестанут кричать.

Вульфрик почти не пострадал, зато Рексель потерял ухо, а Халле требовалось перевязать раны и достать новую трость для ходьбы. Раны ее были неглубокими, но она потеряла много крови и с трудом могла подняться на ноги. Генрих уже подлечил ей руку, но вряд ли она когда-нибудь вновь сможет в полной мере ею пользоваться.

– Госпожа Летняя Волчица, я благодарю вас от имени всего Хаммерфолла.

Лидера облачных людей звали Мониак Рассветное Облако. Он уже долгое время разведывал обстановку в Медвежьей Пасти и ждал удобного момента для штурма, и атака Халлы предоставила ему такую возможность. Артиллерию перенацелили на другую сторону ущелья, люди Халлы отвлекли почти всех воинов Медведя, и облачный отряд в три сотни воинов наконец-то смог прорвать защиту крепости. Мониак показался Халле совсем юным, с нежными чертами лица, но его поджарое тело бугрилось мускулами. Он считался опытным воином, и ему удалось собрать разношерстный отряд из тех облачных людей, кого еще не запугали Грамма и его подручные.

– Я воевала за Хаммерфолл и за Фьорлан, – ответила она. – И мы с радостью примем вашу помощь.

Они сидели в большом деревянном зале в центре крепости. Союзники нашли в кладовых еду, эль, теплые одежды и всевозможные припасы. Грамму Черные Глаза держали под охраной у дальней стены, и наконец пришла пора Халле с ее командирами решить его судьбу.

– Этот ублюдок разграбил Волчий лес, – произнес Рексель, прижимая к уху повязку. – Только за это он должен умереть.

– Его люди убили Олеффа – и другой причины мне не нужно, – добавил Вульфрик.

– Я требую его голову для своего народа, – произнес Мониак с тихим рычанием, глядя на Грамму.

Подручный Медведя был тучным, жирным, плащ из медвежьей шкуры едва прикрывал огромное пузо. Черные глаза равнодушно смотрели на них.

– Я верно служил своему вождю, – ответил он. – Я приму любую кару из рук Ледяного Гиганта. Но у вас нет жреца.

Халла поднялась со скамьи. Одна ее рука покоилась на перевязи, другой она опиралась на трость. Правая нога онемела, и Халла вздрагивала каждый раз, когда ей приходилось на нее наступать.

– Ты прав, – произнесла она, проковыляв ближе к нему. – У нас нет жреца. Но тебя это не спасет.

Приблизившись к Грамме, она пересилила боль, откинула трость и взяла в руку топор.

– Я собираюсь убить тебя, вождь Хаммерфолла. Можешь сказать свое последнее слово.

Его лицо искривилось в вызывающей гримасе.

– Я прожил хорошую жизнь, я сильный воин, и я с честью служил своему господину. Пусть твой топор окончит мои дни, дочь Волка.

Она подняла топор – и опустила его лезвие на шею Граммы. Оно врезалось в плоть, и из его рта полилась кровь. Он умер, глядя на них остановившимися черными глазами.

– Это не победа, – сказала она остальным. – Это лишь шаг на нашем пути к ней. У нас впереди еще долгая дорога и множество битв до того, как мы сможем заявить, что победили.

– Тогда поднимем кружки, – сказал Вульфрик, потянувшись за бутылью медовухи. – Поднимем их за наше путешествие, за наши битвы и за будущую победу.

– Верно! – согласился Падающее Облако.

– И за Олеффа. И всех остальных, кого мы потеряли, – добавила Халла, принимая свою кружку.

Они осушили чарки до дна под мерный стук капель крови Граммы, стекавшей с его шеи.

– В Волчьем лесу много племен, – сказала Халла. – Между нами и Тиргартеном живет множество людей. Мы посетим каждое поселение и дадим каждому из его жителей возможность влиться в наши ряды.

Глава четвертаяГвендолин из Охотничьего Перевалав городе Ро Тирис

Конструкция защитной дамбы Ро Тириса поражала воображение. Из воды поднималось двенадцать огромных каменных столбов, которые соединялись массивными деревянными балками, обмотанными цепями. Даганэй говорил, что ее сооружали двадцать лет, привлекли к постройке величайших мастеров народа ро и работу над ней можно было вести только во время отливов. Деревянные балки поднимались и опадали во время приливов и отливов и служили волнорезами, защищавшими Королевскую гавань от бурного моря. Корабли могли войти в гавань только через два узких канала по обеим сторонам дамбы, а они легко простреливались из катапульт на крепостной стене города. Через каналы могли пройти и большие корабли, но только по одному, и хороший капитан не станет при этом торопиться, если не хочет разбить корабль о каменные столбы. А заговорщики собирались взорвать дамбу и высадиться прямо в Королевской гавани.

После Канарна их число значительно выросло, и теперь Гвен была частью армии из семи тысяч человек и доккальфаров, плывущих на двадцати кораблях. «Бегущий по волнам», флагманский корабль Ксандера, шел впереди тесного клина из кораблей, направленного в сторону Ро Тириса. Бром находился на ближайшем от них судне, занимался своими людьми и пытался поддержать обитателей леса, страдавших от морской болезни. Они не привыкли к морским путешествиям, и их ошеломляла сама идея постройки лодок.

Ксандер стоял на носу корабля и, следовательно, во главе всей армады. Он ухватился за деревянный бушприт и смотрел вперед, на быстро приближавшийся город. С тех пор как они покинули Канарн, он мало разговаривал с ней и в основном советовался с Даганэем. Даже в постели супруги говорили лишь на своем безмолвном языке. Взгляды, жесты, прикосновения – Гвен и без слов понимала, в каком он напряжении. Привести боевой флот в гавань Ро Тириса значило предать свою семью, свою страну и своего бога, но Красный Принц упрям. Если он решил, что, кроме него, больше некому освободить страну, значит, он сам должен этим заняться.

Перед ними на пологом морском берегу раскинулся город, простиравшийся вширь и ввысь и защищенный со стороны моря высокими крепостными стенами. Хотя большая часть Красных рыцарей находилась сейчас на землях раненов, Тирис был до отказа забит гвардейцами и стражей – захватить его играючи не удастся. Гвен видела белую Королевскую башню и высокий шпиль Красного собора. На них развевались новые знамена – черные полотна с изображением искривленного дерева.

– Капитан Бреннан! – крикнул дозорный. – Путь к защитной дамбе свободен!

Дамба нависала над ними – высокая деревянная плавучая стена, которая окаймляла две морские гавани города.

– Артиллерия? Корабли? – спросил Бреннан.

– Похоже, что… хм-м, каналы для кораблей находятся под прицелом катапульт, и еще несколько из них направлены на королевские доки. В Северной гавани пришвартовано несколько кораблей. Но главная свободна. На берегу целая толпа стражников, сэр.

Бреннан кивнул.

– Ну они же видят наши корабли и знают, зачем мы идем, так что… начинаем, парни! – Он гаркнул несколько команд, а сержант Эшвин ударил в колокол – и все солдаты пришли в движение. Их сигнал подхватил ближайший корабль, и скоро колокольный звон эхом раздался на всех судах их флота.

С нижней палубы поднялся Даганэй и, протяжно зевнув, присоединился к собеседникам.

– Мы уже на месте? – спросил он, потирая глаза.

– Почти, – ответила Гвен.

– Знаешь, один мой знакомый Синий капеллан рассказывал, будто защитная дамба Тириса – одно из величайших чудес света. Конструкция, которая демонстрирует, что люди ро – лучшие мастера и ремесленники на человеческих землях.

– А мы собираемся ее взорвать, – сообщил Бреннан.

Даганэй нахмурился.

– Никакой романтики. Вот в чем беда нынешних военных.

Гвен усмехнулась.

– Даг, проверь, пожалуйста, не ушел ли он в себя слишком глубоко.

– Да, миледи.

Даганэй, который на борту судна чувствовал себя немногим лучше доккальфаров, качнулся вперед, широко расставив руки для равновесия, и неуверенно шагнул по палубе. Когда он подошел к Ксандеру и обратился к нему, тот вздрогнул от неожиданности, вырванный из глубоких размышлений.

Передние катапульты уже зарядили, а Ястребы на кораблях во всеоружии готовились к бою. Они еще не до конца смирились с тем, что им придется сражаться со своими соотечественниками, и смешанные чувства отражались на их лицах. Ястребы держали в руках тяжелые короткие мечи и крепкие прямоугольные щиты. Воины носили ламинарные доспехи, выбранные из-за гибкости и легкости, а их поножи были изготовлены из вареной кожи.

После недолгого обсуждения Ксандер залез на основание катапульты и обратился к команде.

– Братья! – разнесся по палубе его звучный голос. – Над этим городом развевается враждебное знамя. Защитники города будут биться за него и умирать, но не сомневайтесь: мы освободители, а не захватчики.

Приветственные крики Ястребов подтвердили, что такая речь была для них необходима.

– Чем быстрее начнем, тем быстрее закончим проливать кровь, – продолжил он. – Бреннан, подними таран и дай сигнал Брому сделать то же самое. Эшвин, направь катапульты на дамбу. Тир Сигурд, приготовься поджечь запал.

– Слушаюсь, сэр! – хором гаркнули Бреннан и Эшвин. Сигурд лишь склонил набок голову.

– И поднимите ястреба! – произнес Ксандер, имея в виду свое знамя, которое до этого времени было приспущено.

Быстрыми, отточенными движениями солдаты подняли флаг и начали крутить металлическую лебедку, поднимая таран. На соседнем корабле Бром получил сигнал, и люди его тоже подняли свое знамя – с летящим вороном. Таран встал на место, и теперь с носа «Бегущего по волнам» торчал массивный металлический ростр.

Гвен представила себе, что увидят жители Тириса и как они себя будут при этом чувствовать. К ним плыл боевой флот под знаменами Хейрана и Канарна, множество солдат, нацеленные на город катапульты… Возможно, кто-то им обрадуется, кто-то разозлится… но вряд ли останется хоть один человек, не испытавший страх.

– Сколько нам ждать? – спросил Бреннан у Тира Сигурда, когда доккальфары подожгли короткие запалы, идущие из запечатанных воском бочек с черной бородавкой. В люльке каждой катапульты лежало по две бочки, и большинство солдат ро опасалось подходить к ним близко.

– Вы должны запустить свои устройства немедленно, – ответил доккальфар, показывая на катапульты. – Как только огонь пройдет внутрь бочки, вода не сможет затушить его, но добавит силу взрыву.

– Как скажешь, – ответил Бреннан. – Генерал! Катапульты готовы, сэр.

Ксандер, все еще стоя на раме заряженной катапульты, повернулся к защитной дамбе. Они подошли совсем близко. Ласковый попутный ветер и спокойное море помогли им проплыть между каменных колонн и подойти почти вплотную к тяжелым деревянным волнорезам.

– Объявите о нашем присутствии, капитан, – приказал генерал.

– Огонь! – скомандовал Бреннан.

Артиллерийские команды, испуганно посматривая на бочки, с облегчением разрядили катапульты. Деревянные рамы дернулись, и Ксандер спрыгнул на палубу, а снаряды полетели прочь от «Бегущего по волнам». Тысячи людей – солдат на его кораблях и тех, кто наблюдал за ними из города, – увидели летящие по воздуху бочки, которые промелькнули на фоне чистого голубого неба и приземлились в тень от города прямо на деревянные волнорезы. Они вошли в воду, ударившись о тяжелые деревянные бревна, опутанные цепями.

– Вот что действительно объявит о нашем присутствии, – заметил Тир Сигурд, и тут все четыре бочки взорвались.

Сперва раздался треск, за которым последовала куполообразная вспышка белого света. Вода увеличила ударную силу взрыва, и два каменных столба, удерживавших плавучую стену из бревен, разрушились до основания. Массивные бревна в центре разнесло на мелкие щепки, а по краям от них остались только пылающие деревянные обломки. Когда дым рассеялся, оказалось, что целая секция защитной дамбы превратилась в горящие обломки и покореженный металл. За один краткий миг воины Ксандра нанесли непоправимые повреждения величайшему памятнику архитектуры народа ро.

Флагманский корабль от взрыва взлетел на гребень волны, которая прокатилась под судами, словно сильный прибой. Зазвенели сигнальные колокола, и корабли выстроились в узкую колонну, чтобы попасть в Королевскую гавань.

– Увеличьте скорость, – приказал Ксандер.

Бренан выкрикивал приказы, а команда корабля занимала свои места возле снастей, тянула за канаты и разворачивала паруса, заставляя судно накрениться и повернуть к бреши в защитной дамбе. Идущие следом корабли повторили маневр за ними, и флот значительно увеличил скорость. Гвен, держась за туго натянутый канат, смотрела на дымящиеся обломки бревен. Все деревянные части, которые выступали из воды, сгорели дотла, а таран на носу судна легко раздвигал плавающие обломки, и они без помех прошли через брешь в укреплениях и прибыли в Королевскую гавань.

Гвен впервые так близко видела Ро Тирис. По сравнению с Хейраном он казался огромным и стоял в окружении высоких стен из серого камня, а перед ними простирались обширные деревянные причалы. Крепостная стена над главными воротами кишела стражниками, и еще несколько сотен воинов бежало к дальним баррикадам с северного залива, с грохотом топая по деревянным помостам. Катапульты, которые защищали проходы в морской дамбе, повернули так, чтобы обстреливать гавань, и хоть они не успели хорошо их нацелить, но все равно зарядили и выстрелили. Огромные валуны плюхнулись в воду, не причинив флоту никакого вреда, и остальные корабли беспрепятственно прошли в обширную гавань.

– Пока все хорошо, генерал! – крикнул Бреннан. – Только стены и люди – все, с чем придется иметь дело.

– Перезарядить катапульты! – приказал Ксандер. – Направьте их на ворота!

Сигурд и доккальфары покинули катапульты, и Ястребы Ро зарядили их тяжелыми валунами, наклонили раму и пристреляли их по горизонту.

Миновав дамбу, корабли рассыпались по гавани, образуя клин, острием направленный на высокие деревянные причалы. Звенели колокола, капитаны выкрикивали команды, а воины герцога готовились к битве.

– Перед воротами возвели баррикады, – доложил Бреннан. – За ними несколько сотен человек.

– Спустить паруса! – зычно гаркнул Ксандер. – Приготовьтесь к столкновению!

Деревянные причалы, змеившиеся по поверхности воды, опирались на толстые деревянные столбы. Каменная набережная начиналась дальше от берега, и когда «Бегущий по волнам» замедлился, он врезался в деревянный настил. Ростр без труда взламывал причал, обломки деревянных досок разлетались по палубе, и наконец корабль полностью остановился.

На мгновение повисла тишина. Или Гвен просто так показалось. Но все вдруг замерло. На секунду облако из водяных брызг и деревянных обломков поднялось в воздух, и она видела только Даганэя и с десяток Ястребов на борту рядом с собой. Затем, когда водяная пыль осела, она увидела перед кораблем сотни лиц. Мужчины ро дрожащими руками нервно наводили на них арбалеты, спрятавшись за баррикадами на набережной. Они охраняли городские ворота. Затем в причалы врезались остальные суда, и снова поднялся шум и хаос. Двадцать кораблей, доверху набитых солдатами, оружием, катапультами и припасами, замерли под стенами Ро Тириса.

– К оружию! – Ксандер выхватил Миротворец и первым спрыгнул с палубы. Он приземлился на дощатый настил, и две сотни ястребов с «Бегущего по волнам» присоединились к нему. Они пробежали по треснувшим доскам и наводнили причал, голоса их смешались в единый воинственный рев.

Гвендолин и Даганэй переглянулись – и прыгнули следом. Вокруг слышался несмолкаемый колокольный звон – с кораблей, призывающий к атаке, и из города, где воинов собирали на его защиту.

Из-за баррикад полетели арбалетные болты, и несколько человек в рядах нападавших пали на землю, но Ястребы не остановились. Солдаты с других кораблей спрыгнули с палуб на доски причала, и началась массированная атака. Они окружили баррикады, встретив слабое сопротивление. Ксандер убил одного из гвардейцев, раскроив ему череп мощным вертикальным ударом. Бреннан ногой выбил арбалет из рук противника и полоснул того мечом. Гвен и Даганэй немного отстали от них и ввязались в бой с небольшой группой вооруженных людей. Белый орел на их плащах, прикрывавших кольчужные доспехи, – герб Тириса – кровью окрасился в красный цвет, и это придало всему сражению еще более горький привкус. Ро сражались с ро, и в данном случае они даже не были их настоящими врагами. Враги скрывались за высокими стенами, посылая на смерть простых людей.

Ястребы смели баррикаду со своего пути, и те из гвардейцев, кто еще остался в живых, побежали к стенам города. Над их головами пролетели два больших валуна – на «Бегущем по волнам» снова заработали катапульты, теперь они стреляли по горизонтальной траектории, целясь в городские ворота. Массивные деревянные створки были дополнительно усилены металлическими ребрами, но катапульты не проверяли их на прочность уже многие сотни лет.

Первоначальная атака Ястребов оказалась непомерным испытанием для гвардейцев, и, когда воины прорвались через баррикаду в корабельные доки, защитники подступов к городу были полностью разгромлены. Тысячи воинов – Ястребов Ро, защитников Тириса и доккальфаров – сомкнули ряды и ринулись в бой.

Гвен в очередной раз с сочувствием подумала о жителях Ро Тириса. Не о страже и священниках, но о простых людях, которые спрятались за оконными ставнями, увидев, что к городским воротам подходят войска.

– Сомкните щиты – и вперед, в наступление! – скомандовал Ксандер, помогая Бреннану перебраться через баррикады.

Их догнали Бромви и Тир Сигурд. Доккальфары, не смешиваясь с рядами Ястребов, сформировали плотный строй. Каждый из Тиров держал наготове два тяжелых клинка листообразной формы.

– Ловко, – заметил Бром, обращаясь к Гвен. – Думаю, именно это называется лобовым штурмом.

С длинного меча, который он держал в руке, капала кровь – похоже, он успел поучаствовать в первой схватке у ворот.

– Ваш генерал очень прямолинеен, – заметил Сигурд, – но эффективен.

– Он просто в ярости, – ответила Гвен. – А когда он в ярости, он действительно очень прямолинеен.

– Знаете, нам бы лучше найти укрытие, – сказал Даганэй, когда в стены деревянного дока вонзились первые арбалетные болты.

Они влились в наступающую армию, поравнялись с Ксандером и понеслись к стенам. Люди падали, сраженные тяжелыми камнями и арбалетными болтами, летевшими с крепостных стен, но нападавших было слишком много, и они вскоре достигли стен Тириса. Отряды со щитами прикрыли их сверху, и они рассыпались вдоль стены по обеим сторонам от массивных ворот.

Солдаты, обслуживавшие катапульты на борту «Бегущего по волнам», перестали обстреливать стены, пропуская к ним своих соратников, но сейчас они снова начали прицеливаться, на этот раз с большим тщанием, и наконец обе катапульты одновременно запустили огромные валуны – прямо в городские ворота.

– Еще раз! – проревел Ксандер, махнув мечом в сторону катапульт.

Новый удар. Ворота трещали, щепки и обломки бревен летели во все стороны – но металлические стояки держались крепко. Катапульты двух фланговых кораблей тоже пришли в движение, и теперь уже шесть огромных валунов угодили в ворота и разнесли верхнюю их половину в щепки. Но внизу металлические укрепления не давали дереву разрушиться, и бреши в воротах не появилось.

– Держитесь, ребята, – скомандовал Бреннан, – не опускайте щиты! – Будто подчеркивая важность его слов, сверху градом посыпались камни.

– Мы не сможем долго тут находиться, – сказал Бром, прижимаясь к стене рядом с Гвендолин. – Вслед за камнями пойдут в ход кипящее масло и смола.

– Ворота падут, – упрямо ответил Ксандер. – Еще раз! – крикнул он.

И когда Гвен уже начала сомневаться в успехе лобовой атаки, катапульты снова ожили. Еще один прицельный удар – и ворота разлетелись в щепки, подняв облако пыли, а огромные камни с грохотом приземлились на булыжную мостовую городской улицы.

В ушах у Гвен звенело. Пыль рассеялась – и на месте ворот осталась зияющая дыра. Металлические опоры погнулись, и жалкие останки дерева безвольно свисали с них по обеим сторонам прохода.

– Бреннан, сомкнуть щиты, и вперед. Я хочу знать, что ждет нас внутри, – приказал генерал.

– Сомкнуть строй! – прокричал капитан, и сотня людей из первой когорты построилась в оборонительную позицию, смыкая прямоугольные щиты в сплошную поверхность. Сверху все так же летели камни и арбалетные стрелы, но они попадали в поднятые щиты. Бреннан повел когорту к воротам. – Смирно! – скомандовал он из строя.

Ястребы шагнули вперед и замерли, грохнув щитами об землю и сохраняя оборонительную позицию. Ксандер поманил за собой людей и быстро прошел за рядами щитоносцев, пригнувшись и высоко подняв меч. К нему присоединился Бром, и они вместе посмотрели в открытые ворота.

– Сигурд, – обратился к нему Бром. – Как думаешь, вы сможете забраться на крепостную стену?

– Определенно да, – ответил доккальфар, гордо выпятив подбородок.

Гвен держалась чуть поодаль, прижимаясь к стене вместе с Даганэем под защитой укрытия из сомкнутых над головой щитов. Она не видела, чтобы из ворот выступали защитники города, и первую когорту Бреннана тоже никто не атаковал – ни стрелами, ни мечами. Кто бы ни охранял внутреннюю территорию крепости – он позволил армии пройти через ворота.

– Я Красный Принц Ро Хейрана! – проревел Ксандер, обращаясь к жителям города. – Мы – Ястребы Ро! Сдавайтесь, и мы не причиним вам вреда. Город, носящий мое имя, отныне под моей защитой!

– Принц Александр! – послышался ответ. – Это кардинал Северин. По какому праву вы высадили армию в Королевской гавани?!

Даганэй сплюнул, услышав имя.

– Ненавижу Пурпурных святош, – прошипел он сквозь зубы.

Гвен двинулась вперед, поманив его за собой, и они спрятались за рядами воинов передней когорты. За разрушенными воротами внутренний двор крепости окружили деревянные баррикады, перекрывая им выход на городские улицы. Над их головами возвышалась белая Королевская башня, соревнуясь со сжатым кулаком Красного собора за небо над городом. Сотни стальных и кожаных шлемов выглядывали из-за баррикад, и еще больше людей затаилось на крышах ближайших домов и на крепостной стене. Одни целились в них из арбалетов, другие потрясали копьями и мечами. Но, несмотря на свои боевые качества, защитники Тириса не были организованной армией.

– Где прячется кардинал? – размышлял вслух Даганэй, затем показал на статую. – Мне кажется, вон там виднеется что-то пурпурное.

В той стороне возвышалась статуя Золотого священника, радостно взвешивающего мешки с монетами.

– Мы здесь не для того, чтобы разграбить город, кардинал, – прокричал в ответ Ксандер. – Мы пришли освободить его из-под власти Семи Сестер!

– Здесь командует лорд Арчибальд Тирис! – почти провизжал в ответ Северин. – Вы ведете себя как предатель, принц Александр! Мы никогда не пойдем против наших дорогих союзников!

Гвен посмотрела в ту сторону, откуда исходил его голос, и увидела за статуей небольшую группу воинов в пурпурных одеяниях. Они прятались за баррикадой под охраной священников более низкого ранга и стояли спиной к канцелярии лорда-маршала.

– Генерал! – крикнула она. – Священник стоит за золотой статуей!

– В наступление! – скомандовал Ксандер вместо ответа.

Первая когорта, все еще наглухо укрытая щитами, рассыпалась по двору, прикрывая вход, и в город вошли еще две когорты. Остальная часть армии построилась на каменной набережной под прикрытием стены из щитов. А Тир Сигурд и два десятка доккальфаров Канарна исчезли за внешней стеной города.

– Держите строй! – крикнул Бреннан, когда первые несколько сотен Ястребов расчистили ворота и вошли в город.

– Наступление завершится сразу же, как вы сдадитесь, – заявил Ксандер. – Не заставляйте нас убивать соплеменников ро. И не заставляй меня убивать тебя.

Они уже находились во внутреннем дворе крепости, латные сапоги громыхали по мостовой.

Со стороны стражников послышались крики командным тоном, и толпа людей начала укреплять баррикады. Со стен на сомкнутые щиты полетели арбалетные болты, а рядом готовили котлы с кипящим маслом.

Но тут сверху послышался вопль – и на мостовую рухнуло тело стражника с отсеченной головой, за ним последовали другие – Тир Сигурд и его доккальфары стремглав неслись по крепостной стене.

– Восставшие из мертвых! – провизжал кто-то из ро. – Монстры вернулись из могил, они хотят погубить нас!

Обитатели леса вели себя совершенно бесшумно, и Гвен пришлось вытянуть шею, чтобы разглядеть происходящее на стене. Доккальфары ловко сновали между каменных зубцов, убивая защитников города с нечеловеческой эффективностью.

– Убить чудовищ! – приказал Северин, появляясь из своего убежища с собратьями-священниками.

Первая когорта ускорилась и, больше не опасаясь арбалетных болтов и смолы, быстро достигла дальней баррикады. За ней простиралась главная улица, ведущая от гавани мимо канцелярии лорда-маршала к белому шпилю Королевской башни и резиденции дома Тирис.

– Я даю вам последний шанс! – проревел Ксандер, как только первая когорта остановилась.

– Мы будем биться до последнего воина! – заявил Северин, в первый раз высунувшись из укрытия.

Пурпурным кардиналом Ро Тириса, выше которого на иерархической лестнице стоял только Мобиус из Водопадов Арнона, был высокий мужчина, одетый в сияющие золотом и сталью доспехи, со сломанным носом и увечной правой рукой.

– Не будь идиотом! – рявкнул Даганэй, высвобождая всю свою злость. – Не умирай за колдунью!

– Она любит нас! – провизжал кардинал. – Убить их всех!

Стражники слушались неохотно – они видели, как Ястребы наводнили город, но некоторые самые верные воины продолжали подчиняться приказам кардинала. Фланговые баррикады разлетелись по сторонам, и стражники Ро Тириса устремились на атакующих.

– Разбиться на крылья! – приказал Ксандер.

Первая когорта разомкнула ряды и построилась клином за генералом. Они встретили стражей города рядом сомкнутых щитов и выставленных вперед мечей, уложив с десяток человек при первом же столкновении. Еще больше Ястребов прикрывало их с флангов, оттесняя противника дальше в город. Раздавались приказы, защитники города пытались сражаться, но Ястребы методично подавляли эти попытки.

Сотни воинов Тириса бежали, бросив свои посты. Пурпурные священники яростно кричали на дезертиров, угрожая им ужасной смертью, но их будто никто не слышал.

Гвен стояла рядом с Ксандером и Бромом в первых рядах армии. Пурпурные священники подошли ближе, и теперь их разделяли только воины и деревянные баррикады.

– Очистить путь! – проревел Ксандер.

Ястребы, удерживающие рубежи, устремились вперед, разделившись на две части, чтобы освободить дорогу для своего генерала. Бреннан забрался на деревянное сооружение первым, мощным ударом щита сбросив с него гвардейца. Бром с разбегу сбил другого плечом.

Наступил хаос. Они были впереди всех и бились с передовым отрядом защитников города. Гвен, Даганэй и остальные сражались по обе стороны от Ксандера, помогая ему пробиться к священникам. Их наступление продвигалось медленно и осторожно, солдаты наносили удары, прикрываясь щитами. Только Бром и Ксандер сражались в открытую, мимо деревянных баррикад прорываясь к золотой статуе.

Гвен поднырнула под наставленное на нее копье, а Ястреб слева от нее убил копейщика. Она отплатила тем же, мгновение спустя перерезав горло воину, напавшему на Даганэя. Они сражались как единое целое, каждый защищал не только себя, но и своих соратников.

– Принц Александр! – прокричал Северин. – Ты умрешь за свою измену!

Кардинал держал в левой руке изукрашенный самоцветами длинный меч. Очевидно, он не смог бы нормально драться с изувеченной рабочей рукой.

Ксандер прорвался сквозь ряд гвардейцев, схватил Миротворец двумя руками и погрузил его в грудь одному из Пурпурных священников. За ним пробивал себе путь клин Ястребов, и защитники стали отступать под их напором.

– Деритесь, трусы! – провизжал Северин. – Сражайтесь за наших дорогих союзников!

Гвен помедлила, в пылу схватки краем глаза наблюдая за кардиналом. Слева ее прикрывал солдат со щитом, и у нее была возможность тщательно прицелиться. Малый клинок с листообразным лезвием прорезал воздух, пролетел над плечом Ксандера и вонзился в горло Северину. Тот упал, хватаясь за лезвие, и беспомощно замахал руками.

– Мы Ястребы Ро! Сдавайтесь или умрите! – рявкнул капитан Бреннан.

Ксандер и Бром прорвались на пустую улицу, за ним последовали сотни Ястребов, а сомкнутые щиты не давали защитникам города ни малейшей возможности нанести контрудар.

– Сдавайтесь! – повторил Ксандер.

Копья и мечи полетели на землю. Люди падали на колени и молили о пощаде. Они сдавались беспорядочно, но большего и не требовалось. Ястребы удерживали позиции, стена из щитов полукругом закрыла ворота. Они заняли город – и сейчас солдаты Хейрана и Канарна наводнили улицы и заняли крепостную стену.

– Защищай ворота, Бреннан, – приказал Ксандер, на этот раз более спокойно. – И собери тех, кто добровольно нам сдастся.

Он переступил через мертвое тело священника и подошел к кардиналу Северину, распростертому на мостовой.

– Бром, Даганэй, со мной, – произнес он, повернулся к жене и слабо улыбнулся, поманив ее за собой.

Гвен почти не слышала криков умирающих и лязг доспехов – она внимательно рассматривала глубокий порез на щеке Ксандера.

– Все еще жив, любимый? – спросила она.

– Усталый, но живой, – ответил он. – Поцелуй меня.

Она нежно обхватила его лицо ладонями и, закрыв глаза, поцеловала, ощущая на его губах привкус соленого пота и крови.

– Хороший был бросок, – заметил он, повернувшись к кардиналу.

Умиротворение, на секунду охватившее их, схлынуло, и они вернулись к окровавленной брусчатке Ро Тириса. Бром и Даганэй стояли рядом, вытирая оружие от крови. Кардинала Северина охраняло четверо воинов. Он все еще был жив, хоть и задыхался – нож Гвен глубоко вошел ему в шею.

– Я делал то, что должно, – бессвязно бормотал Северин. – Я делал только то, что она говорила. – Он выпучил безумные глаза. – Она любит нас, а мы – ее.

– Ты не виноват, брат, – произнес Даганэй, опускаясь на колени рядом с ним. – Твой разум не принадлежит тебе. А мы следуем воле Одного Бога… как когда-то следовал и ты.

В глазах умирающего отразилась внутренняя борьба.

– Покойся с миром, кардинал Северин из Тириса, – тихо сказал Даганэй и, когда тот перестал дышать, закрыл ему глаза.

* * *

Ксандер и Бром распахнули двери в резиденцию дома Тирис. Гвен шла позади них. Резиденцию охраняли королевские гвардейцы в золоченых доспехах. Они не бросили оружие, но отошли в сторону, позволив первой когорте Ястребов без боя пройти в здание. Победители вошли внутрь и зашагали по дорогим коврам, пачкая грязью и кровью роскошное убранство дворца.

– Эй, кузен! – прокричал Ксандер. – Тебя силой вытащить из-под кровати или ты сам ко мне выйдешь?

Ястребы рассыпались вокруг, вогнав в панику слуг, которые побросали все, что было в руках, и кинулись куда подальше, прячась за дверями и под мебелью.

Бром надул щеки, выдохнул и устало опустился в мягкое кресло, перекинув ногу через подлокотник.

– Он не мог бы поторопиться? У меня уже ноги гудят от усталости.

– Здесь есть вино? – спросил Даганэй, глянув на инкрустированный золотом столик.

– Вроде бы да, – ответил Бром и потянулся к хрустальному графину, затем вздрогнул от боли и потер грудь, где удар меча рассек доспехи. Он ослабил ремень на плече и вытащил сломанную металлическую пластину.

Даганэй поспешил к нему и разлил вино по двум бокалам.

– Кому еще налить? – спросил он.

Некоторые из солдат улыбнулись и с надеждой глянули на генерала.

– Простите, парни, но вино только для священников и лордов, – пошутила Гвен, отвергая предложенный ей бокал.

Сверху раздался шум, и все повернулись к лестнице. По ней спускалась группа мужчин, во главе которой шел каресианец в черных доспехах. Ятаган он держал в ножнах, но шел так, чтобы прикрывать собой Арчибальда Тириса. Двоюродный брат Ксандера оказался щуплым мужчиной с редеющей шевелюрой и болезненно-желтой кожей. Взгляд его блуждал по сторонам, и в целом он был похож на зачарованного колдуньей.

За ним среди стражи выделялась внушительная фигура рыцаря в серебристых доспехах, в белом плаще и с двуручным мечом за спиной.

– Доброго тебе дня, кузен, – произнес Ксандер, медленно обнажая полуторный меч. – Выходи вперед и прими правосудие.

– Богохульник! – захлебнулся яростью каресианец. – Здесь властвуют Семь Сестер!

Ксандер откинул голову и расхохотался. Он закинул Миротворец на плечи и неторопливо подошел навстречу брату и свите, шагнув на нижнюю ступеньку.

– Гавань, крепостные стены и улицы города наши. Люди не хотят умирать. – Герцог угрожающе улыбнулся. – И это Тор Фунвейр, моя земля. Убирайтесь в свою Каресию. Я здесь властвую.

Каресианец вытащил один из кинжалов с волнистым лезвием и передал его Арчибальду, а тот злобно посмотрел на Ксандера.

– Я не умру от твоей руки, принц Александр! – проблеял Арчибальд. – Я покажу тебе, как мало смерть значит для истинно верующих! – С этими словами он вонзил кинжал себе в живот, выворачивая наружу кишки. – Я всегда буду любить ее… – прошептал он перед смертью.

Ксандер взбежал по лестнице, его солдаты неотрывно следовали за ним. Он изо всех сил ударил кулаком в латной рукавице по лицу каресианца, сокрушив ему челюсть, затем схватил его за горло и погрузил Миротворец ему в грудь.

– Это. Моя. Земля, – повторил он, выделяя каждое слово.

Каресианец сполз с лезвия, кровь струилась у него изо рта. Затем Ксандер направил меч на человека в серебряных доспехах, и клинок застыл в твердой руке, не двигаясь ни на дюйм.

– А ты? – спросил Ксандер.

Человек в серебряных доспехах – ходячая гора мышц и стали – учтиво склонил голову.

– Лорд Маркос из Рейна, рыцарь Белой церкви, приветствует вас, принц Александр.

* * *

Донесения слетались к нему со всего города. В Тирисе вспыхивали отдельные очаги сопротивления, но жители на улицах говорили скорее об освобождении города, а не о его завоевании. С высокого балкона резиденции дома Тирис Гвен наблюдала за праздником, устроенным на площади. Радостные жители восхваляли герцога Хейрана и бранили деспотичное правление Арчибальда Тириса. Капитан Бреннан с его отрядом спустили черное знамя и подняли старое – с белым орлом, обозначив конец короткого владычества Семи Сестер над столицей Тор Фунвейра.

Гвен страшно устала, но адреналин держал ее на ногах, и она могла насладиться зрелищем. Ястребы согнали на площадь сотни каресианцев и несколько десятков священников, которые до сих пор были под властью колдовских чар Госпожи Боли. Пурпурный собор обнесли охраной, но его обитатели пока не возражали против смены власти, как и городская стража, и королевская гвардия. По приказу офицеров солдаты Ястребов помогали решать проблемы освобожденных жителей города. Гвен радовало, что они с удовольствием принялись за новые обязанности. О свергнутом правителе она до сих пор не услышала ни одного доброго слова, и его смерть скорее праздновали, чем оплакивали.

Она качнулась на перилах, и ее овеяло легким ветерком. Она чувствовала на своем лице маску крови и сажи, которая высохла и потрескалась, когда Гвен зевнула. Волосы, выбившиеся из спутанного пучка на затылке, попадали в глаза и прилипали к коже.

Возможно, стоило принять ванну – в первый раз за последние несколько недель. Мысль будто укрыла ее теплым одеялом, защищая от прохладного ветра и запаха крови и смерти. Но ванна подождет. Мужчинам может понадобиться ее совет. Ксандер нуждается в голосе разума, Даганэю не помешает немного здравого смысла, а Брому необходима поддержка. Гвен хорошо и искренне играла свою роль. Ее собственные нужды – ванна, смена одежды и немного мира и покоя – вполне могли подождать.

Она сжала и разжала ладони – все в красных пятнах, до них было больно дотрагиваться. Сухая, мертвая кожа облезала с пальцев, а ладони покрылись синяками и мозолями. В бою она не надевала перчатки, и крестообразный узор на рукояти ее клинков впечатался ей под кожу.

Ее клинки. Им тоже придется подождать. Их необходимо наточить, а зазубрины нуждаются в ремонте. Листообразные клинки обеспечивали более высокую точность, чем длинные мечи, но за ними требовалось тщательно следить. А она не могла вспомнить, где ее оселок. Или другие личные вещи. Возможно, Леннифер уже прибыла в город вместе с остальными слугами. Вещи Гвен упаковала в дорожные сумки и засунула их между бочками с зерном и боеприпасами. Наверное, Леннифер следит за ними и не допустит, чтобы платья госпожи пострадали. Юная служанка могла превратиться в свирепую фурию, когда дело касалось одежды.

При этой мысли Гвен улыбнулась. Невозможно было представить, что где-то среди смерти и хаоса кто-то занимается повседневными делами. Что кто-то может все еще волноваться о платьях.

За своей спиной она услышала недовольные голоса. Ксандер, Бром и Даганэй уже почти час допрашивали Коричневого кардинала Церро и лорда Маркоса из Белых рыцарей, кому принадлежит их верность. До сих пор их допрос не привел к казни, и она надеялась, что оба священника будут вести себя все так же вежливо.

Через открытую дверь с развевающимися красными портьерами балкон вел во внутренние покои. Из двери вышел крупный человек в церковном одеянии, почесал лысую голову и поджал губы. Не обращая внимания на Гвен, он глубоко вдохнул свежий воздух.

– Кардинал Церро, – произнесла Гвен. – Встреча прошла не так, как планировалась?

Коричневый священник попытался успокоиться.

– Особенность солдат – они слишком просты и прямолинейны. Особенность аристократов – они упрямы и самоуверенны. А ваш муж сочетает в себе худшие из этих качеств.

– Не могу не согласиться, – ответила Гвен. – Он и простой, и упрямый.

– Вы знаете о его дальнейших планах? И о том, что этот Маркос из Рейна, будь он проклят, с ними согласен?

– Да. По крайней мере, в общих чертах.

– И не думаете, будто он сошел с ума?

Она пожала плечами.

– Пусть даже так – но его загнали в угол. А это опасно.

– Но он даже не успел навести порядок в Тирисе! Он берет с собой этого импульсивного юного идиота из Канарна, Черного Стража, как его там, не помню. И собирается в Козз, завтра же утром. Уже следующим утром они собрались в поход на Козз!

– Я знаю, – ответила она.

- И это вас не беспокоит?!

Она шагнула ближе к нему.

– Беспокоит. И его, поверьте, тоже. Вот почему он оставляет за главного в городе именно вас.

Священник негодующе ударил кулаком по перилам, потом закрыл глаза и несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул, пытаясь совладать с разочарованием и яростью.

– Вы, жители Хейрана, вообще способны выслушать голос разума?

– Я из Охотничьего Перевала, – поправила она. – И да, мы тоже обычно его не слушаем.

– От вас, миледи, я ожидал несколько большего благоразумия, – упрекнул ее кардинал, устало вздохнув. – Вы не обременены знатным происхождением.

– Но я солдат. И, согласно вашим же словам, я не заносчивая, но мне не свойственны долгие размышления.

Он чуть покраснел от смущения.

– Э-э, простите за эти слова. Гнев порой заставляет наговорить лишнего.

– Обо мне говорили и куда хуже, брат.

Из глубины дома до них донеслись голоса. Лорд Маркос, Ксандер и Бром спорили о том, кто останется в Тирисе, а кто пойдет дальше на Козз.

– Я просто хочу… ну не знаю. Чтобы кто-то сел и хорошенько все обдумал, – произнес Церро. – Слишком уж все быстро происходит.

– По мнению некоторых – недостаточно быстро.

– Сколько людей он берет с собой? – спросил кардинал. – Начнем с того, что у вас их вообще немного.

Она рассмеялась.

– Умение и верность гораздо важнее числа. Псы в Коззе плохо обучены и организованы. Это банда, а не армия.

Священник провел ладонями по лицу, пытаясь отогнать закипающую внутри ярость и расстройство, которое он не мог скрыть от других. Он был хорошим человеком, но мир и покой ценил выше всего остального.

– Когда это закончится? – спросил он.

– Хороший вопрос. Я бы сказала, его следует обсудить, – ответила она.

– Ваши шутки никак нам не помогут, миледи.

Гвен глубоко вдохнула холодный воздух. Ей полагалось ощущать усталость, но разум ее напряженно работал, не давая отдыха. Она не чувствовала себя такой взбудораженной уже долгие годы. Даже мысль о походе на Козз наполняла ее адреналином.

Она хихикнула.

– Похоже, я слишком долго была замужем за Ксандером.

Церро озадаченно посмотрел на нее. «Бедняга», – подумалось ей. Он не привык к таким беспокойным радостям, которые на него взвалили. Гвен не знала, как он обычно проводит дни, но сомневалась, что у священника много увлекательных занятий.

Гвен улыбнулась и положила руки на плечи Церро, уводя его с балкона в покои. Там уже сидели Ксандер, Бром и Даганэй, устроившись на широких диванах у круглого стола. Маркос из Рыцарей Рассвета все еще стоял, а белый плащ был все так же наглухо застегнут у него на шее. Высокий мужчина с красивым правильным лицом без следа растительности носил сияющие белые доспехи, украшенные золотыми и серебряными узорами, а за его спиной виднелся закрепленный двуручный меч.

– Сегодня вечером я отбываю в Арнон, – сказал лорд Маркос. – Я встречу тебя в Коззе и приведу туда пять тысяч рыцарей.

Ксандер нахмурился. Веки у него тяжелели, и он с трудом боролся с усталостью.

– Почему? Почему ты с такой готовностью хочешь нам помочь?

– Мы отвечаем только перед королем и перед государством, – произнес Белый священник. – Короля здесь нет. Его сын мертв. А государство нужно очистить от захватчиков, и мы в этом поможем. Мы последуем за тобой, принц Александр… если ты не обманешь наши ожидания.

* * *

– Нам обязательно с ними сотрудничать? – спросил Даганэй.

– Ты что-то имеешь против рыцарей в белом, а не в красном? – парировала Гвен.

– Против приверженцев мира, бряцающих оружием? Да, имею. Маркос из Рейна – религиозный диктатор наихудшего сорта. Боевой капеллан, позволяющий людям умирать, если они они не достойны милосердия Одного Бога. Я не уважаю Белых священников, которые надевают доспехи войны.

– Даже если за ним следуют пять тысяч вооруженных священников? – спросил Ксандер, допивая вино.

Даганэй, казалось, оскорбился.

– Это не священники! Это паладины. Они не проводят богослужений, они не исцеляют людей. Они пытаются исцелить страну и насадить почитание бога огнем и мечом.

– Мы победили, – заметила Гвен. – А остальное пока неважно. Мы сидим в доме Тирисов, у нас есть вино, я сняла боевые доспехи… и сейчас вокруг мир и покой.

– Ненадолго, – ответил Ксандер. – На рассвете мы снова наденем доспехи и поедем на юг.

– Я начну об этом думать, только когда наступит рассвет, – ответила Гвен с улыбкой.

Глава пятаяРэндалл из Дарквальда в городе Тракка

С тех пор как они покинули Кессию, Рэндалл насчитал по дороге двенадцать разных видов песка и пыли. Длинная Граница, которую называли дорогой, была всего лишь пыльной утоптанной колеей, ведущей на юг. По пути встречались горы, высохшие деревья, реки с мутной, грязной водой, но редко попадались люди. Те из них, кто все же решался пуститься в путешествие, сбивались в большие караваны и в основном двигались на север, увозя с собой по бесплодной тропе все свои пожитки.

Вся торговля в Каресии, очевидно, велась только внутри городских стен и не включала в себя большие объемы импорта и экспорта. Путники проходили мимо множества небольших полукочевых деревень с разложенными шатрами и стоящими на привязи верблюдами. Там жили мрачные мужчины и женщины, которые понятия не имели о гостеприимстве.

Вун из Рикары, избранник Джаа, новичок в их странной компании, изо всех сил пытался объяснить порядки в своей стране людям ро, но его рассказы не очень-то помогали. Каресианцы не желали иметь дел со своими северными соседями, а те из них, кто регулярно наведывался в Тор Фунвейр, обычно занимались контрабандой.

Выше всех остальных добродетелей Джаа почитал страх, и его не заботили дети других богов – он предпочитал заниматься своими людьми и держать их под контролем. Возрождение культа Мертвого Бога, впрочем, не изменило положение дел, и жители Каресии все так же не любили чужаков.

Каждые несколько часов мимо Рэндалла и компании проходили шикарные повозки с развевающимися черными занавесками, влекомые сильными белыми лошадьми под охраной вооруженных всадников. Пассажиры носилок укрывались занавесями от посторонних глаз, и Вун объяснил, что путешествующие богатые торговцы и главари банд никогда не показывают лиц, опасаясь покушения на свою жизнь.

Рэндалла беспокоило большое число анонимных путешественников, которые передвигались гораздо быстрее. Он подозревал, что преследователи могут таким образом обогнать их и первыми прибыть в Тракку. Вун убедил не нанимать лошадей, не желая привлекать слишком много внимания.

– Чужеземцы не ездят на лошадях. Они не путешествуют по Длинной Границе и не посещают Тракку, – заметил избранник Джаа. – Твоего хозяина могут убить за любое из этих действий – так зачем лишний раз рисковать?

– Чтобы добраться туда быстрее, чем колдунья, – ответил Рэндалл.

– Ты хороший оруженосец, юноша, – ответил Вун равнодушно. – Ты заботишься о своем хозяине. Из того, что я успел увидеть, ты выступаешь для него голосом разума, но тебе придется положиться на меня во всех вопросах, касающихся Каресии. Если ты допустишь ошибку – эта земля больно укусит тебя.

– Тракка чем-нибудь отличается от Кессии? – спросил Ута, когда они присели в тени скалы, укрываясь от полуденного солнца.

– Да, – ответил Вун, отпивая большой глоток воды из объемной фляги. – Там живут визири в высоких башнях. И архитектура города вам может показаться… весьма причудливой.

– Я думал, ты тоже визирь, – вставил Рэндалл. – Верховный визирь.

Вун на секунду задержал на нем взгляд, а затем передал ему флягу с водой.

– Я был им, но в новой Каресии я всего лишь предатель. Мою башню снесли, а друзья прокляли мое имя.

– Нужно ли нам задерживаться в городе? – спросила Рут. Она тихо сидела на скале под палящим солнцем, не обращая внимания на пыль и жару. – Мы можем просто обойти его стороной.

– Можем, – кивнул Вун, – но нам нужны еда, вода и другие припасы.

Последнюю неделю они питались только сушеным мясом и крупяной кашей, разбавляя их редкими охотничьими вылазками и случайно попавшимися Горланскими пауками. Рут относилась к тому, что люди едят пауков, на удивление спокойно и даже один раз поела немного похлебки, приготовленной из ее дальних родственников.

– Ты говорил, у тебя там есть друг, – сказал Ута. – Я полагаю, он сможет достать для нас припасы?

– Если он еще жив, – ответил Вун. – Мертвый Бог долгие годы влияет на Тракку. Шадаран – упрямый старый козел, но я уверен, Сестры уже попытались его утихомирить.

– Он верен Джаа? – спросил Ута.

– Да, если он еще жив, – повторил Вун.

Ута расстроенно покачал головой. Спокойный и холодный Вун и пылкий, порывистый Ута не особо сдружились во время путешествия. Рэндалл часто ощущал необходимость вмешаться в их разговор или сменить тему, чтобы избежать неминуемой потасовки, начатой горячим альбиносом.

– Насколько мы близко? – спросил Рэндалл.

– Близко, – ответил Вун. – Ты увидишь высокие башни, как только мы поднимемся на следующий холм.

* * *

За неровной скалистой грядой, в мареве, поднимающемся от нагретого песка, Рэндалл увидел множество высоких шпилей. Все были разными, без какого-то общепринятого стиля или конструкции. Некоторые башни увенчивались яркими минаретами, на других возвышались усыпанные драгоценностями статуи или странные символы, но общий их вид поразил его до глубины души.

– Какой они высоты? – спросил он.

– Высотой они не уступают самомнению их владельцев, – ответил Вун. – Моя башня была сравнительно скромной по сравнению с ними.

– Это джекканская магия, – заметила Рут, издали глядя на сверкающие шпили башен. – Камни Тракки заложили не люди. Они просто присвоили то, что там находилось, и извратили древнее волшебство в угоду собственным интересам.

Ута и Рэндалл переглянулись. Они были практичными представителями народа ро и не привыкли к открытым проявлениям магии. Они предпочитали дома и города с понятной конструкцией, построенные из дерева и камня, и их поражало, что каресианцы возводят здания с помощью колдовства.

– Люди народа ро никогда по-настоящему не понимали своих южных соседей, – произнес Вун, заметив их реакцию.

– Можешь ли ты рассказать, что такое джекканская магия? – спросил Рэндалл, который почти ничего не знал о полумифическом народе Джекки.

– Каресианцы владеют этими землями только последние несколько тысяч лет, – ответила Рут. – До них здесь простирался Джекканский халифат.

Вун посмотрел на нее.

– Это земли Джаа.

– Так и есть… сейчас это его земли, – согласилась Горланская Матерь. – Но магия, которую ваши визири подчинили себе, не принадлежит им по праву.

Он помолчал.

– Да, это так, – наконец согласился он, – просто довольно странно слышать, в каких выражениях ты об этом говоришь.

– Людям сложно понять, что такое время. Это особенность вашего вида, – ответила Рут.

– Да, да, очень мудрые речи, – проворчал Ута. – Лучше расскажите мне, чего тут следует опасаться.

Вун медленно отвернулся от Рут, с подозрением прищурив взгляд.

– Ты беспокоишь меня, сестра, – сказал он.

– Кто-нибудь вообще меня слушает? – спросил Ута.

Вун отошел от них, ничего не ответив.

– Давайте просто пойдем дальше, – предложил Рэндалл. – И прикроем лица.

У Тракки не было ни крепостной стены, ни защитных укреплений. Пыльная дорога сразу из пустыни вела к лесу высоких башен. У земли клубились облака, похожие на туман, но с более неприятными запахами и едким привкусом, который раздражал горло.

Жители Тракки скрывали лица под темными платками. Рабы отгоняли клубящийся смог от своих хозяев опахалами либо переносили господ в закрытых носилках. В городе царила странная тишина – ни оживления, ни разговоров не было на его улицах. Рэндалл задрал голову, и ему показалось, что весь город состоит из одних только башен.

Сейчас, когда он мог рассмотреть их вблизи, стала заметна их истинно магическая природа. В конструкции башен визирей не было ни логики, ни повторяющихся элементов, а в некоторых случаях оставалось непонятным, каким образом они вообще сохраняют вертикальное положение. Каждая казалась отражением разума ее создателя, магически усиленного неведомым джекканским волшебством, и по непонятным причинам не падала и не разрушалась. Между башнями вилась сеть подвесных дорожек и больших сооружений с куполообразной крышей. На самых нижних платформах над облаками тумана на свежем воздухе гуляли мужчины и женщины в ярких одеждах.

Ута остановился и пораженно воззрился на башни километровой высоты. Немногие люди из народа ро забирались так далеко на юг, и подобные проявления магии были для них неведомы.

– Я не верю своим глазам, – сказал Ута. – Как вообще такое возможно? Королевская башня Тириса – вот самое высокое здание, которое я видел до этого дня.

– Я видел горы повыше этих башен, – ответил Рэндалл, – но не сказать, чтобы много.

Ута наконец оторвал взгляд от башен и посмотрел на него.

– Нам надо держаться вместе, мой мальчик. Нас окружают каресианцы, гигантские пауки и бог знает что еще.

Рэндалл тихо рассмеялся.

– Хозяин, неужели я слышу в вашем голосе беспокойство?

– Скорее нет, чем да. Но почти. – Он нахмурился. – Ты знаешь, я ведь все понимаю.

– Что понимаешь? – Рэндалл замедлил шаг и прищурился.

– Что я довольно много от тебя требую, – ответил он.

– Но ты ни о чем меня не просил.

– Ты понимаешь, о чем я, мелкий засранец.

Рэндалл закашлялся, вдохнув дорожную пыль.

– Тут всегда так пыльно?

– Никогда тут раньше не был, – ответил Ута и снова взглянул вверх. – Может, нам стоит подняться туда? Некоторые из тех дорожек выглядят довольно чистыми.

Вун и Рут, неторопливо идущие чуть впереди, остановились и указали на открытую дверь на верхнем пролете широкой лестницы у основания одной из башен поменьше. Верхняя часть башни лежала в руинах, и лишь одна дорожка вела к остальной части паутины.

– Я просто думал, как бы нам не надышаться пылью, – произнес Ута, присоединяясь к остальным.

– Верная мысль, – ответил Вун. – Небезопасно долго находиться на улицах Тракки. Люди наблюдают за улицами. И шепчутся о том, что увидели.

Рэндалл огляделся по сторонам.

– Никого не видно. Кто может за нами наблюдать?

– Визири заметили наше присутствие, – сказал Вун. – Они вялые, изнеженные роскошью, но рано или поздно они забеспокоятся.

– Где башня твоего друга? – спросил Ута.

– Недалеко отсюда. Но, перед тем как мы туда пойдем, нам необходимо передохнуть. Боюсь, за нами следят.

Рут подобрала подол платья и поднялась по ступенькам, затем посмотрела в открытый проход, медленно обшаривая взглядом помещение, и поманила их за собой.

За дверью на нижнем этаже полуразрушенной башни простиралось обширное помещение без перегородок, пол его усеивали пыльные обломки стен. Лестница обвивала внутреннюю поверхность стены круглой башни и вела на верхние этажи. В ступенях местами зияли провалы. Похоже, лестницей не пользовались очень давно.

– Мы ночевали и в худших условиях, – улыбнулся Рэндалл. – Мы останемся здесь или пойдем выше?

Ничего не ответив, Вун начал подниматься по лестнице. Рэндалл усмехнулся, посмотрел на Уту и покачал головой – невежливость Вуна забавляла его.

– Он отвечает только на те вопросы, которые считает важными, – заметила Рут, следуя за ним по лестнице. – И хочет отдохнуть перед тем, как мы отправимся дальше.

– Он просто капризный ублюдок, – снисходительно произнес Ута, похлопав Рэндалла по плечу. – Пошли, пора убраться подальше от этой пыли.

У лестницы не было перил, и до второго этажа она два раза огибала по спирали всю башню. К концу подъема Рэндалл уже тяжело дышал, а перед последними ступеньками оперся на колени, чтобы передохнуть. При этом он посмотрел вниз – и сразу же пожалел об этом.

– Что не так, парень? – спросил Ута.

– Высота, – ответил Рэндалл. – Я как-то с ней не в ладах.

Хозяин усмехнулся.

– Здесь полно одуряюще высоких башен, мальчик мой. Высота и башни – одно без другого не бывает.

Рэндаллу стало дурно. Пол под ним поплыл перед глазами, и у него разболелась голова.

– Прости за то, что смеялся над твоей морской болезнью, – тихо сказал он, не глядя на Уту.

Тот мягко потянул его подальше от верхнего пролета лестницы.

– Идем, парень.

Второй этаж полуразрушенной башни оказался очень странным. Как только они покинули лестницу, они сразу услышали необычные звуки, будто до этого момента их что-то приглушало: журчание воды, шелест листвы, шепот ветра. Вместо второго этажа они попали в заросший сад, корни растений которого проникали в камень башни. Стены были увиты виноградными лозами, а с потолка свисали толстые древесные лианы. В центре круглого помещения находился небольшой каменный бассейн с декоративным водопадом, откуда в углубление стекала мутная вода. Похоже, за садом давно не ухаживали, но в нем разливался такой покой, что Рэндаллу даже сделалось несколько не по себе.

Вун уже устало растянулся на изумрудной траве, пока Ута и Рэндалл в изумлении оглядывались по сторонам. Просторное помещение было как минимум в два этажа высотой, и несколько осыпающихся арок вели из сада на открытый воздух.

– Чья это башня? – спросил Ута.

Вун пожал плечами.

– Сады любят многие из визирей. Даже чтобы вырастить былинку на пыльном песке и в такой жаре, нужна сильная магия. – Он размял спину и положил копье на траву. – А насчет того, кто был ее владельцем… я никогда не знал, да и не пытался узнать.

Рэндалл протянул руку и провел ею по траве, подсознательно ожидая, что она окажется ненастоящей.

– Как она может расти на верхнем этаже башни из холодного камня?

– Магия, – повторил Вун, отряхнул походный плащ и закрыл глаза.

– Не нравится мне эта башня, – пробормотала Рут себе под нос, выглядывая из арочного прохода на пыльную улицу. – Что-то с ней не так.

Рэндалл бросил походный мешок на траву и с усталым вздохом сел рядом. К нему присоединился Ута – он отстегнул меч от пояса и устроился поудобнее, прислонившись к толстым виноградным лозам.

– Мы можем подробнее об этом поговорить после нескольких часов сна, – ответил ей Ута, потирая глаза. – Я думаю, что могу даже снять сапоги.

– Я не устала, – ответила Рут. – Пожалуй, я лучше пойду прогуляюсь.

– Будь осторожна, – сказал Рэндалл, чувствуя, как тяжелеют веки.

* * *

Саша Иллюзионистка довольно улыбнулась. Она медленно открыла глаза, изучающе глядя на свое творение. Башня получилась идеальной. Разрушенной, но странно притягательной. Именно в такой решит укрыться человек вроде Вуна. Сад, похожий на тот, который рос в Орон Каа, был ее личной гордостью. Она любила сады и решила, что с ее стороны будет милосердно подарить своим жертвам чувство покоя и только потом освежевать их заживо.

Обогнать Уту не составило труда. Они просто нашли крытые носилки и купили самых сильных рабов. Колдунья рассчитала, что они прибудут на день раньше, чем их противники.

Друга Вуна, визиря Шадарана Бакару, взяли под стражу, и Саша приготовила для Призрака и его друзей хитроумную ловушку. Хозяйка и слуга стояли на высоком балконе башни Бакары, наблюдая за ними.

– Кто эта женщина? – спросил Певайн, облизываясь.

– Не знаю, – ответила колдунья. – Но у нее высокоорганизованный разум.

Саша, прищурившись, наблюдала за темноволосой женщиной. Та не заснула в саду, а пошла гулять по ближайшей подвесной дорожке. Что-то в ней смущало Сашу, колдунья не могла даже приоткрыть ее разум. Иллюзия подействовала и на божьего избранника, и на потомка древней крови – но не на женщину. Не каресианка, но и не из народа ро. Она скользила по дорожке, внимательно вглядываясь в здания и людей. Глаза ее никогда не замирали на одном предмете, они бегали по сторонам, но движения были плавными и точными, словно у хищного зверя. Затем она ушла еще дальше от иллюзии, растворившись в пестрой толпе жителей Тракки.

– Нет, я не знаю, кто она такая, – повторила Саша, – но нам не стоит о ней беспокоиться. Пусть себе гуляет.

– Можем разобраться с ней позже, – ответил рыцарь. – Визирь расставил вокруг башни своих людей, они готовы ворваться туда. Я сопровожу вас, когда они закончат.

– Нет, – возразила Саша. – Я буду там, когда их захватят. Мне нужно взглянуть на их лица.

– Как пожелаете, – проворчал Певайн, – если мне позволят оттрахать мальчишку и убить Призрака.

Саша попыталась не обращать внимания на его бормотание. Она долго думала об этом моменте, сто раз проигрывая его в своей голове. С тех пор как ее дорогая сестра дала ей задание отыскать Призрака, она представляла себе его лицо. Будет ли он плакать и молить о пощаде? Конечно же, нет. Знаменитый Ута Призрак – настоящий боец, закаленный и решительный. Он будет бороться до конца. Чтобы сломать его, понадобятся самые изощренные пытки. Возможно, его вообще не удастся сломить. М-м, дивная мысль! Она улыбнулась, и тепло разлилось по ее телу.

– Как только вы будете готовы, – проблеял Певайн.

– Я уже готова, – спокойно ответила она.

Он мерзко ухмыльнулся и вытащил раненский боевой молот. За ними на обломках башни Бакары стояло с десяток наемников ро. Смуглые, потрепанные ублюдки с лицами людей, которые любят низменные удовольствия. Во время путешествия Саша старалась по большому счету игнорировать их. Она принимала знаки их уважения, но закрывала глаза на невежество и дикость.

– Скажи каресианцам, чтобы они подождали нас, – приказал Певайн, и его подручный помчался к лестнице.

Остальные последовали за ними, предвкушая расправу над врагами. Мужчины похрюкивали и рычали, будто хищники перед тем, как растерзать свою жертву. Слова они произносили невнятно, и все их мысли несли отпечаток первобытной страсти к смерти и осквернению. Саша не испытывала ничего, кроме презрения к их жалким бессмысленным жизням.

Она тихо скользила следом, думая о Призраке. Она будто наяву видела перед собой его бледное лицо, розовые глаза и белоснежные волосы. Она так сильно желала его. Увидеть его своими глазами, дотронуться до него, испытать его волю. Она жаждала обладать им так же, как паук жаждет обладать мухой.

Они покинули башню по длинной дорожке, идущей над пыльными улицами. Рядом с развалинами стояли наготове двадцать храмовников Тракки и их визирь. Санаа Хранитель Порядка первым подошел к ней и распростер руки, излишне витиевато приветствуя ее. Он носил желто-красные одеяния и яркие украшения на руках и шее.

– О прекраснейшая госпожа, – произнес визирь, – мы ждали вашего мудрого решения.

– Давайте просто их убьем, – вставил Певайн.

– Замолчи, – оборвала его Саша. – Господин визирь, прикажите вашим людям окружить разрушенную башню.

Санаа поднял голову и посмотрела на осыпающиеся камни. Саша построила свою иллюзию на реальной основе. Ута спал не на траве, окруженной кустарником, под защитой стен, а на холодном камне, открытом всем ветрам.

– Где же заканчивается настоящая башня, госпожа? – спросил Санаа.

– Первый этаж – настоящий, – ответила она. – Мое искусство начинается на верхнем пролете лестницы.

– Очень хорошо. Мы не дадим преступникам уйти. Хотя я буду просто счастлив лично принести их в жертву, госпожа. Или, возможно, медленно нарезать на куски…

Но колдунья не горела желанием исполнять все прихоти жалких смертных. Она хмуро посмотрела на визиря.

– Просто делайте то, что вам сказано. Ваши желания не имеют значения.

– Как скажете, госпожа, – ответил Санаа с поклоном.

Она отослала его прочь и скользнула к разрушенной башне. Певайн с наемниками последовали за ней, они вытаскивали грубое оружие, предвкушая, как осуществят свои мерзкие намерения, ни одному из которых, конечно, она не позволит исполниться.

Саша чувствовала разум потомка древней крови, он манил ее, словно цветок – пчелу. Его смерть будет вкуснее чистейшего из нектаров, сладчайшего из фруктов. Она совершит то, что оказалось не под силу другим ее сестрам, что не смогли сделать могучие армии Тор Фунвейра. Она поработит Уту Призрака.

От башни осталась только пустая оболочка. Ветер свистел в развалинах, долетая с открытого второго этажа, и шевелил скопившийся внизу мусор. На лестницах виднелись следы пота и дорожной пыли. Вун привел их прямо в ее ловушку. С его стороны глупо было возвращаться. Если бы он затаился в пустыне, на него просто не стали бы обращать внимания – без потомка древней крови он безопасен. Но он высунул голову из укрытия – и стал опасным врагом, не меньшей наградой, чем сам потомок древней крови.

– Позволь мне пойти первым и повергнуть Призрака! – предложил Певайн, поднимая молот.

– Я отдавала тебе такой приказ? – спросила Саша, неохотно возвращаясь из сладостных дум.

– Нет, – ответил он, смущенно потирая шею. – Я просто подумал…

– Выполняй мои приказы, а не думай, – оборвала его колдунья. – Ты здесь, чтобы сопровождать меня и сражаться, когда я тебе прикажу. Говорить со мной тебе нельзя. Понятно?

– Твоя сестренка была более сговорчивой, – пробурчал рыцарь-наемник.

Саша резко остановилась, пытаясь взять себя в руки, и повернулась к Певайну.

– Мне сделать с тобой что-нибудь плохое? Что-нибудь способное показать тебе: именно я здесь главная. Может, мне заколдовать тебя? Или причинить боль?

Он оскалился, но больше не стал дерзить.

– Прошу прощения, госпожа. Пожалуйста, ведите нас.

Она улыбнулась.

– Хорошее поведение. Постарайся впредь вести себя так же.

Едва сдерживая раздражение, она подошла к башне. Саша медленно выдохнула, отключаясь от глупой болтовни наемников, и снова задумалась о потомке древней крови. Она чувствовала его дыхание, биение его сердца, холодное прикосновение кожи, белый шелк волос. Он был прекрасен в своей уникальности.

По спиральной лестнице Саша поднялась на второй этаж и вошла в собственную иллюзию. Журчание воды и шорох листьев успокаивали ее, и на лице у нее появилась мечтательная улыбка. За ней на лестнице остались люди Певайна, позволив ей первой войти и осмотреть собственную ловушку.

– Вот ты где, – выдохнула она, задержав взгляд на спящем потомке древней крови.

Вун, Ута и юный оруженосец растянулись на траве, привалившись спиной к деревьям, и глубоко заснули. Они казались такими умиротворенными, что ей даже не хотелось их будить.

Ближе всего лежал оруженосец, крепкий поджарый паренек с выраженными мускулами. Она присела с ним рядом и провела пальцами по его обнаженным плечам и рукам. Кожа его была гладкой с редкими шрамами. Светлые каштановые волосы, редкая бородка – он привлекал красотой юности.

– Мальчишка опаснее, чем кажется, – прошептал Певайн.

Она едва подавила желание изувечить невежу-наемника.

– Как его имя? – спросила она.

– Рэндалл… откуда-то там. Вроде из Дарквальда.

Она склонилась над оруженосцем, приблизившись к его лицу, и нежно поцеловала, наслаждаясь вкусом его губ.

– Я начну с тебя, – прошептала она, чувствуя, как тело трепещет от наслаждения. – Певайн, поставь своих людей на страже возле остальных, но не будите их.

Он ухмыльнулся и расставил наемников по саду рядом с Вуном и Утой. Даже варваров-наемников успокаивал ее призрачный сад. Она не усыпляла их – но воздействие иллюзии прекратило их болтовню.

– Просыпайся, Рэндалл, – прошептала она, нежно накладывая колдовские чары на неокрепший разум юноши.

Он медленно открыл глаза, и на его губах заиграла по-детски наивная улыбка. Его разум оказался сильнее, чем можно было судить по его возрасту, и Саша поистине наслаждалась, подчиняя его. Теперь он принадлежит ей. Отныне и навсегда.

– Кто ты? – спросил он, едва дыша.

– Я твоя жизнь… отныне и навсегда, я твоя единственная любовь, твоя единственная забота.

Он кивнул в ответ, широко распахнув глаза, в которых плескалась бездумная эйфория.

– Я твой, – произнес Рэндалл из Дарквальда, нежно погладив ее по щеке загрубевшей ладонью.

– Можешь встать, милый Рэндалл, – мелодично пропела она, поманив его к себе.

Певайн довольно кивнул, когда юный оруженосец поднялся, вытащил меч и встал в защитной стойке возле своей госпожи.

– Прекрасно, любовь моя, – произнесла она, посылая ему волны наслаждения. – Тебе понравится быть моим слугой.

– Да уж, сейчас он не такой стойкий, – загоготал Певайн.

– Молчи, когда говорит госпожа! – рявкнул Рэндалл, направив на него острие меча.

Саша ахнула от удовольствия.

– Не сейчас, мой милый, у нас есть другие дела, – сказала она ему. – Давай разбудим потомка древней крови.

Она махнула наемникам, охраняющим границы сада. Они все находились внутри ее иллюзии, и сад казался для них неотличим от реальности. Люди прислонялись к иллюзорным стенам, ощущая их как твердую опору, и ничуть не боялись рухнуть вниз, на каменную мостовую.

Саша пересекла сад, взяв с собой Рэндалла, и остановилась. Что-то было неправильно. Неприятное покалывание возникло на задворках ее сознания, чье-то настойчивое вмешательство, из-за которого она часто заморгала.

Она остановилась в центре сада и посмотрела наверх. Ее иллюзия формировала над ними купол из переплетенных виноградных лоз и вьющихся растений.

– В чем дело? – спросил Певайн, угрожающе махнув молотом над головой Уты. Он тоже посмотрел наверх. – На что ты смотришь?

– Я вижу паучью сеть, – ответила она.

В потолке появились дыры – небольшие участки сломанной иллюзии. Сквозь них Саша видела плотную сеть, которая расползалась по сторонам, кусочки сети распухали, как грибы, въедаясь в ее творение.

– Это невозможно! – прошептала она.

Затем на нее нахлынула боль. Мощный всплеск неизвестной силы захлестнул и разрушил ее иллюзию. Сверху над ними простиралась огромная паучья сеть, купол из плотного белого волокна, охвативший весь второй этаж разрушенной башни.

– Да чтоб я сдох! – потрясенно воскликнул Певайн. – Откуда здесь эта хрень?!

Ута и Вун внезапно проснулись, одновременно открыли глаза и поднялись на ноги – успокаивающее действие иллюзии тоже мгновенно исчезло.

– Ты! – зарычал Вун, увидев Сашу. – Ута, нам нужно бежать! Сейчас же!

Потомок древней крови быстро оценил обстановку. Воспользовавшись замешательством Певайна, он свалил его на пол ударом кулака и успел ухватиться за оружие, пока Саша зачарованно наблюдала за тем, как по паутине скользит чей-то огромный черный силуэт.

Началась потасовка, но колдунье казалось, что все вокруг двигаются очень медленно. Наемники скопом накинулись на Уту и Вуна, но Рэндалл не тронулся с места, охраняя свою госпожу.

– Госпожа, нам пора уходить, – тревожно заметил он, указывая на черную тень, которая начала пробираться к ним через паутину.

– Рэндалл, ты чего творишь?! – проревел Ута.

– Его больше нет, – ответил Вун. – Теперь он принадлежит ей.

Альбинос с удвоенной силой начал рубить наемников, пытаясь прорваться к оруженосцу.

– Я с тебя живьем кожу сдеру, сука! – заорал он на Сашу.

Санаа Хранитель Порядка прозвенел в сигнальный колокол, и на нижний этаж башни вбежали каресианские воины. Она слышала их топот и краем глаза видела сражение, но продолжала смотреть вверх.

Она знала, кто это, но не верила своим глазам. Они исчезли, она была уверена, что их больше нет, они давно вымерли! Семь Сестер обшарили все земли мира людей, они искали их в надежде воспользоваться древними силами. Но никого не нашли.

– Ута, его больше нет! – повторил Вун.

Саша не отвела глаз от гигантского силуэта, даже когда Вун схватил Уту и с силой оттащил его в сторону.

Каресианцы наводнили опутанный паутиной второй этаж. Вун сразу понял: их слишком много, и вдвоем с ними не справиться. Он бросился к прогалу в паутине, ведущему к единственной подвесной дорожке башни, пользуясь тем, что колдунья застыла на месте. Ута неохотно последовал за ним, с гримасой боли бросив последний взгляд на своего бывшего оруженосца.

– За ними! – приказал Певайн и, шатаясь, поднялся на ноги.

Каресианцы бежали мимо колдуньи к прогалу в паутине. Трава исчезла, остался только холодный камень, и Сашу пробрал озноб от страха – она никогда еще не испытывала его, чувство было незнакомым, нежеланным.

Ее добыча скрылась из виду, ускользнула от нее. Она больше не ощущала древнюю кровь. Можно было погнаться за ним – но она все так же, не двигаясь, смотрела на чудовище. Она не могла ни шевельнуться, ни отвести взгляд.

Черная тень скользнула вниз, раздвинув паутину толстыми лапами, и грациозно опустилась прямо перед каресианцами. Они встали как вкопанные, а затем побежали врассыпную, в панике побросав оружие. Певайн и его наемники заорали от первобытного ужаса и тоже понеслись прочь.

Саша Иллюзионистка видела перед собой Горланскую Матерь, легендарное чудовище, вернувшееся из пропасти Глубинного Времени. В Орон Каа им рассказывали сказки и легенды: об отце Горланских Матерей, Атлах-Нахе и о потомках, жирных пауках с плато Ленг. Но они все были мертвы, правда же? Они давно мертвы. Даже когда чудовище начало убивать ее солдат, Саша все еще не могла поверить своим глазам.

Горланская Матерь давила и пожирала людей, не обращая внимания на их жалкие попытки сопротивления. Великолепное волосатое брюхо, покрытое красными пятнами, задиралось вверх, посылая в воздух тонкие волоски. Они, будто туман, расплывались вокруг паучихи и длинными тонкими копьями вонзались в лица людей. Башня наполнилась криками. Люди бежали, люди умирали у Саши на глазах. Но она даже не отвернулась.

– Нам нужно уходить, госпожа. – Рэндалл уцепился за ее локоть.

Паук развернул огромную тушу и устремился на колдунью, обнажив клыки.

Он встал на дыбы, заслоняя солнце, пробивавшееся сквозь паутину. Саша не отвернулась и даже не вздрогнула, когда клыки сомкнулись на ее груди, пронзая насквозь.

Она была одной из Семи Сестер Шаб-Ниллурата, бессмертной колдуньей, которую не мог убить никто из людей, но перед Горланской Матерью Саша Иллюзионистка почувствовала себя просто испуганной девочкой. Гигантские клыки впрыснули яд, вырывая жизнь из ее тела.

* * *

Рэндалл не понимал, что происходит. Он вроде не спал, но не был в этом уверен. Он видел битву… или не видел? Странные воспоминания наполняли его разум. Он сомневался, его ли это воспоминания, но они казались такими реалистичными. Была ли вообще битва? Или что-то другое? Он помнил женское лицо. Море крови. Море смерти. Калейдоскоп из воспоминаний, настоящих и призрачных.

В одном он точно был уверен – он уснул на траве. Но все случившееся дальше оставалось под вопросом.

– Привет! – произнес он.

Он даже не знал, произнес он это вслух или про себя, но чувствовал: ему необходимо что-то сказать.

– Меня зовут Рэндалл. Здесь есть кто-нибудь?

– Я вижу тебя, юноша, – произнес чувственный, хрипловатый женский голос.

– Где я? И кто ты? Я вообще живой? Почему я ничего не вижу и не чувствую? – Вероятно, это все-таки сон. Ничем иным это быть не может.

– Ты не спишь, – ответила женщина. – И теперь ты принадлежишь мне. Если для тебя важно что-то видеть и слышать, то мы можем перейти на более привычный пейзаж.

Он вдруг оказался посреди поселения из дерева и тростника. Трубы дымили над пылающими очагами. Деревня заросла деревьями и делилась на части узкими ручьями, а воздух наполнял густой аромат красного вина. Стояла отличная погода, светило солнце, дул прохладный ветер. Похоже, уже наступила осень, и землю покрывал ковер из зеленых и коричневых листьев. Дарквальд. Деревня, в которой он вырос.

Рэндалл не устал, ноги у него не болели, меч был вычищен, а от одежды пахло лавандой, будто ее недавно постирали.

– Какая приятная деревня, – произнесла женщина. – Хорошее место для детства.

Она появилась прямо перед ним – красивая высокая женщина в облегающем черном платье. Сияющие волосы нежно колыхал ветер.

– Твои воспоминания успокаивают меня, – сказала она.

– Ты колдунья!

– Да, Рэндалл. Меня зовут Саара Госпожа Боли.

Он сглотнул и отвел взгляд.

Она рассмеялась.

– Милый мой мальчик, тебя ведь уже заколдовали. Нет смысла дальше сопротивляться.

– Но мы никогда не встречались, – возразил он. – Хотя ты очень похожа на Катью Руку Отчаяния. Я видел ее в Ро Тирисе. Но как тогда ты могла меня околдовать?

– Ты полон вопросов, – заметила Саара. – Полагаю, в этом нет ничего страшного. У нас в запасе все время мира. – Она огляделась по сторонам и вдохнула свежий воздух. – Твой разум – очень мирное место. Гораздо лучше тех, что мне приходилось посещать в последнее время.

– Но… как? – повторил он.

Саара потерла виски. Ее красота опьяняла, но выражение ее лица показалось ему встревоженным.

– Разве мы не можем просто насладиться покоем? Прежде чем вернемся в жизненную круговерть?

– Прости, – пробормотал он. – Я просто не понимаю. Точнее, ничего не понимаю. Где Ута? Он умер?

Она нахмурилась.

– Прости, но я ничего об этом не знаю, милый мальчик.

– Мы были в Тракке… вообще-то мне бы не стоило с тобой разговаривать.

Она снова рассмеялась – на этот раз немного обиженно.

– Я в твоем разуме, Рэндалл. Ты – мой призрачный раб. Твои мысли и воспоминания принадлежат мне, и я могу манипулировать ими, как мне вздумается.

– Я… мы… вот дерьмо.

Они проиграли. После того как он заснул в разрушенной башне, он больше ничего не помнил. Ни об Уте, ни о Вуне или Рут. Он не знал, удалось ли им выжить, если его заколдовали. Хозяин не оставил бы его просто так. Скорее всего, он умер в напрасной попытке освободить своего оруженосца, хотя Вун не такой вспыльчивый и мог спасти несчастного старика-альбиноса от бессмысленной гибели.

– В твоем сердце много любви, милый Рэндалл. Но сейчас ты можешь успокоиться – твои страдания окончены. Больше тебе не нужно будет думать за себя.

– Мне вообще-то нравилось думать за себя, – возразил он.

Саара нежно потрепала его по щеке.

– О да, все мужчины это любят. Пока не познают восхитительную прелесть слепого повиновения. – Она неожиданно нахмурилась. – Погоди-ка… Кто эта женщина?

Рэндалл чувствовал: колдунья все глубже погружается в его воспоминания. Она видела их свидания с Рут на полу корабельной каюты, затем перенеслась еще дальше, в тихую лощину в глубине Фелла. Он стоял с ней рядом, наблюдая, как Ута и более молодая версия его самого подошли к пещере Рютулы.

Когда из пещеры появилась Горланская Матерь, Саара ахнула.

– Значит, Матерь вышла из спячки. Я всегда знала, что они не исчезли.

Она смотрела и слушала, освежая в его памяти тот разговор, и увидела, как Рэндалл прячется за спину Уты, как Рютула предлагает стать их проводником. Она узнала о лестнице, лабиринте и страже.

– Ты убила мою сестру, – задумчиво произнесла она, когда Горланская Матерь снова превратилась в женщину. – Я справилась с одним нашим убийцей – и тут же появился второй.

Рэндалл почувствовал, как отяжелела голова. Волнение колдуньи начинало действовать и на него. Он не понимал нюансы работы волшебства и прочие странные штуки, которые пришлось повидать за последнее время, и его приводило в смятение само существование магии. В Тор Фунвейре она почти не использовалась, и постоянно сталкиваться с тем, чего он не понимает, казалось ему невыносимым.

Саара внимательно посмотрела на него.

– Ты сохранил способность к самостоятельным размышлениям, – сказала она. – Неожиданно.

– Э-э, прости, – сказал он. – Я совсем не пытался ее сохранить.

Они ушли с поляны и вернулись к небольшой деревне на краю Дарквальда.

– Горланская Матерь касалась твоего разума, – заметила Саара.

– И я посоветовала бы тебе оставить юношу в покое, – донесся голос Рут откуда-то из глубины его мыслей.

Рэндалл не видел ее, но чувствовал тепло ее прикосновений и горячее дыхание. В отличие от колдуньи, она не манипулировала его разумом, этого он не ощущал. Саара ворошила его воспоминания, перекраивала их по-своему, создавая завесу, через которую ему приходилось воспринимать реальность, и он оставался всего лишь безвольным наблюдателем. А Горланская Матерь нежно поглаживала его разум, будто спрашивала у него разрешения войти.

– Как это возможно?! – поразилась Саара. Она тоже услышала голос и теперь беспокойно оглядывалась. – Это невозможно. Его мысли принадлежат мне!

– Нет, – жестко возразил голос. – Они принадлежат только ему.

Саара оскалилась.

– Я говорю с существом, которое убило мою сестру?

– «Сожрало» – более подходящее слово. Но да, ты права.

Колдунья закрыла глаза. Уголки рта у нее подергивались, будто от сильных приступов боли.

Разум Рэндалла прояснился, и он вспомнил, что произошло в Тракке. Его заколдовала Саша Иллюзионистка. Он с трудом восстанавливал зыбкие воспоминания, пытаясь найти в них Уту и Вуна, но у него никак не получалось. Живы ли они? Или их тоже заколдовали?

– Я не хотела враждовать с тобой, – произнесла Саара, открывая глаза. В них стояли слезы. – У нас разные цели, и они не противоречат друг другу. Я предлагаю поддерживать нейтралитет.

– Отчасти ты права, – ответила Рут. – Меня не заботят ни земли людей, ни их обитатели. Но сейчас ты пытаешься манипулировать единственным существом, которое меня на самом деле волнует. Убирайся из его разума! Сейчас же!

– Если бы ты была действительно такой сильной, ты могла бы просто выкинуть меня отсюда, – ответила Саара. Взгляд ее беспокойно метался по сторонам. – Но, думаю, у тебя нет здесь власти. Это моя территория, а не твоя.

– И да и нет, – ответила Рут. – Я действительно не имею власти в чужом разуме. Вторгаться без разрешения в чужой разум – верх невоспитанности. Перебирать чужие мысли и мечты без разрешения – ментальное изнасилование. Ты насилуешь чужие умы, Госпожа Боли.

Колдунья рассмеялась, комкая воспоминания Рэндалла и извращая их по своему вкусу. Она подняла их на самую высокую башню, возвышающуюся над Кессией, высокий минарет в самом центре города.

– Шагни к краю, Рэндалл, – сказала она.

Он повиновался, не в силах сопротивляться. Под ним простиралась пропасть. Он видел дымок, поднимающийся из печных труб, чувствовал запах кожи, мяса и рыбы. На севере поблескивал на солнце пролив Кирин-Ридж.

– Я могу приказать ему прыгнуть – и он с радостью повинуется, – сказала Саара. – Я могу превратить его в ходячий труп, если захочу.

Рут не ответила.

– Слышишь меня, паучиха?

– Вообще-то она Горланская Матерь, а не просто паучиха, – поправил ее Рэндалл. – Она не любит, когда ее так называют.

Саара, прищурившись, гневно посмотрела на него.

– Как ты смеешь так разговаривать со мной? – прошипела она. – Ты должен забиться в укромный уголок своего разума, вымаливая мою благосклонность. Ты – мой призрачный раб!

Он пожал плечами.

– Не знаю. И вообще мне не нравится вот так стоять на краю на вершине башни. Слишком высоко падать.

Она прожигала его взглядом, проникая все глубже в его разум, цепляясь за его осколки, накидывая колдовские сети на мысли. У него заболела голова.

– Тебе обязательно это делать? – спросил он, морщась от боли.

– Я не отдам так легко настолько полезное оружие, – ответила она. – Ты станешь отличной приманкой для Призрака.

Она проникла еще дальше в его прошлое и увидела сэра Леона Большого Клыка, брата Ториана из Арнона, события в подземельях Тириса. Его память для нее была холстом, на котором она могла рисовать все, что захочет.

– Прошу тебя, не заставляй меня предавать его, – взмолился он. Ему хотелось плакать.

– Мой милый Рэндалл, ты ведь уже его предал. Я знаю, что он идет в Орон Каа. Мне этого достаточно. Он не знает, какие силы там дремлют… Город Насекомых и отпечаток Лесного Гиганта.

И тут рассмеялась Рут. Не тем бархатным, обольстительным смехом, который так часто использовали Семь Сестер. Ее смех сочился злорадством.

– Что ты вообще знаешь о силе? – насмешливо спросил бесплотный голос.

– Как ты можешь все еще находиться здесь? – требовательно спросила Саара. – Мне неважно, кто ты, – тебя сюда не звали!

– Говорю тебе снова – покинь его разум.

– Я уничтожу его! – закричала Саара. – Не испытывай мое терпение!

– Ты его не получишь, – спокойно ответила Рут.

Рэндалл оступился и чуть не упал в бездну. Саара изо всех сил пыталась выгнать Рут, и он чувствовал ее напряжение. Ее разум исторгал из себя волны силы, заставлявшие Рэндалла сдавленно выдыхать от наслаждения и боли.

– Что ты пытаешься сделать, девчонка? – спросила Рут.

– Изыди! – провизжала Саара, заливая разум Рэндалла волной чистой энергии.

– Нет! – крикнула Рут.

Все вокруг расплылось. Он летел через размытые реальности вслед за хаотичными усилиями Саары. Ему казалось, что он пьян… но он не потерял себя.

– А можно мне тоже сказать? – слабо пробормотал он.

Мельтешение стихло, и он вернулся на высокий минарет. Саара, багровая от напряжения, стояла рядом, по щекам у нее непрерывно текли слезы.

– Я просто хотел кое о чем спросить Рут, – продолжил он тихо. – Если без спроса проникать в чужой разум невежливо, то почему я не могу просто пригласить тебя? Потому что я хочу позвать тебя, если это поможет.

– Нет! – слабо пробормотала колдунья.

– Да, Рэндалл, ты можешь меня пригласить. И это позволит победить существо, сотворившее с тобой такую гадость, – спокойно ответила Рут.

– Тогда ты можешь войти. Правда, заходи свободно.

Все сразу изменилось. Разум его разлетелся на части – и собрался вновь. Рэндалл почувствовал прохладный ветер, в голове прояснилось, и он вдохнул свежий воздух. Сил у него не прибавилось, но сейчас, по крайней мере, он лежал в объятиях Рут, а не Саары. И дарквальдская деревушка, и каресианский минарет оказались ненастоящими, но над ним простиралось голубое небо, и теперь оно выглядело как-то по-другому. Может, оно было настоящим. А может, это лишь последние предсмертные судороги его разума.

– Можно мне вернуться домой? Я ужасно устал от всего этого волшебства.

– Но твое путешествие только началось, – заметила Рут.

Ему так хотелось верить, что он действительно лежит у нее на руках и смотрит в голубое небо, но он уже не доверял своим чувствам.

– Посмотри на меня, Рэндалл!

Он повернул голову и увидел ее лицо. Она баюкала его на руках. И он снова чувствовал свое тело. Рэндалл пошевелил пальцами на ногах, и они уперлись в твердую кожу сапог. Зачесалась шея, и он потер ее, чувствуя облегчение. Все было по-настоящему.

– Где мы? – спросил он, чувствуя себя, будто ребенок, оправившийся после долгой болезни.

Она нежно убрала с его глаз прядь волос.

– Мы сидим на самом верху башни визиря. Меня ищет множество людей.

– Мы в безопасности?

– Здесь безопаснее, чем во множестве других мест. Никто не видел, как я забралась сюда с тобой в коконе из паутины.

Он поморщился.

– Даже не знаю, что сказать по этому поводу. Я иногда забываю, кто ты на самом деле.

– Расслабься, Рэндалл. Тебе нужно отдохнуть. Твой разум жестоко покалечили, и для его восстановления нужно время.

– Где Ута? – Оруженосец вспомнил о священнике, и беспокойство полностью захватило его. – Пожалуйста, скажи: его не убили из-за меня? Я не думаю, что смогу с этим жить.

– И потомок древней крови, и божий избранник сумели сбежать, – ответила она. – Я убила колдунью раньше, чем она смогла погнаться за ними.

Рэндалл улыбнулся. Он чувствовал себя глупо, но все равно улыбался. Голова будто налилась свинцом, хотя не сказать, чтобы это ощущение было совсем неприятным. Кончики пальцев ощущали все, до чего он дотрагивался, ветер овевал его кожу, и где-то глубоко, за потрясением от околдованного разума, за усталостью от путешествия, за страхом перед неведомым, он почувствовал себя счастливым.

Глава шестаяФиниус Черный Коготь в городе Южный Страж

Рыцари ро были идиотами. Заносчивыми ублюдками, которые не видели дальше собственного носа, слепо подчинялись приказам и легко велись на любую хитрость. Они шли в бой стройными рядами и приходили в ступор, когда обнаруживали, что враг находится не прямо перед их армией. Он считал возможность перехитрить рыцарей неплохим вызовом… хотя с мудростью Бритага он в любом случае умнее их. Ему предстояло обмануть рыцарей совместно с пятью сотнями своих воинов из Сумеречного Отряда и шестью сотнями придурков из Полумесяца. Но пока они могли заткнуться и не мешать ему думать, Финиус не сомневался: вместе они смогут отбить Южный Страж у сволочей ро.

Он улыбнулся, наблюдая за северной стеной города с опушки леса. На равнинах Алого Отряда происходило сейчас немало интересного, и все внимание Красных людей было привлечено к ним. Каресианец либо очень сильно ошибся в оценке их сил, либо с тех пор, как он ушел, все успело измениться – но это уже неважно. В любом случае сейчас рядом с городом стояли три разные армии.

– Что означают эти знамена? – спросил он у каресианца, который сидел вместе с ним на опушке Лунного леса.

– Какие именно? – уточнил Хасим.

Финиус не ответил.

– Эй, какие знамена? – переспросил человек из страны солнца.

– Красные.

– Они все красные. Точнее.

Финиус решил, что раз король обитает в Южном Страже, значит, Лэллон из Фейта, или как его там, сидит за деревянным частоколом на западе. Но на юге виднелась еще одна масса лошадей и всадников в доспехах, которая и обеспокоила его в первую очередь.

Хасим помахал ладонью у него перед лицом.

– Ты меня вообще слушаешь?

– Иногда, – рассеянно ответил Финиус. – Вон те знамена. – Он указал на большой лагерь на юге.

– Я не знаю, что они все означают, но вон тот главный – где скрещенные мечи и сжатая в кулак ладонь – это знамя Красного кардинала, Малаки Фрита. Когда я ушел, его еще не было.

Финиус повернулся к нему и улыбнулся.

– Так сколько, говоришь, людей ро на равнинах Алого Отряда?

Хасим нахмурился.

– Ты знаешь, как ты меня бесишь, ублюдок?

– Отвечай на вопрос. – Он все еще улыбался.

Каресианец не отводил взгляд, пока Финиус лениво изучал его лицо. Хасима нелегко напугать. А еще он везучий – очень полезная особенность.

– Может, двадцать тысяч… с копейками, – ответил он.

– А этот парень, Лэллон, он где?

– Фэллон. Его зовут Фэллон. Он в лагере добровольческой армии – вон там, где нет красных знамен.

Финиус снова повернулся к Южному Стражу. Лагерь Красного кардинала сиял свежими срубами укреплений – очевидно, они встали совсем недавно. Ворота в частоколе лагеря добровольческой армии были наглухо заперты. Следовательно, сэр Фэллон из Лейта еще не выехал на переговоры с генералом. А сам город остался почти невредимым, и это означало, что внутри немало пленных жителей.

Интересно. Похоже, у него начал созревать план. Возможно, стоит проучить заносчивых ро: ишь, вздумали шутить с Финиусом Черным Когтем и Свободными Землями раненов. В любом случае он знал – что-то должно произойти. Он еще не знал, что именно, но что-то точно должно случиться.

– Есть какие-нибудь мысли? – спросил Хасим. – Ну или хотя бы волшебная сила, способная превратить пятьсот твоих воинов в двадцать тысяч?

Финиус пропустил его вопрос мимо ушей, обдумывая свой план.

– Возможно, нам стоит попробовать связаться с Фэллоном. – Похоже, каресианец чувствовал себя неловко в тишине. – Или послать к нему Бронвин.

С западной стороны Южный Страж хорошо охранялся. Но все остальные стены были почти пусты. Дым поднимался только из нескольких очагов, Камень Рованоко лежал в руинах, и центр города выглядел самым обитаемым местом. Взгляд Финиуса метался по сторонам, выхватывая отдельные детали, пока его разум напряженно работал.

Хасим больше не задавал вопросов, но продолжил вполголоса ругаться себе под нос. Парень был не совсем дурак, поэтому Финиус решил обходиться с ним помягче.

– Я думаю, – пояснил он. – А твой безудержный словесный поток меня отвлекает.

– Безудержный словесный поток? Ну и выражение, – ответил Хасим. – Хотя звучит не слишком-то вежливо.

Финиус перестал улыбаться, потер ладони и обратился в пространство:

– Я знаю, он наш друг, но, если он не заткнется, я его стукну.

Хасим в замешательстве наморщил лоб.

– Да с кем ты вообще разговариваешь?!

– Ну вот видишь? – продолжал Финиус, обращаясь к Бритагу. – Он везучий мерзавец, но это не означает, что от него много толку.

– Ты обо мне говоришь?! – спросил каресианец.

– Не встревай! – огрызнулся Финиус. – Я говорю с тем, кто заслуживает разговора.

Хасим открыл было рот, чтобы ответить, но промолчал, не желая ляпнуть какую-нибудь глупость.

– Послушай меня, человек из страны солнца. Я продумываю план. В него не входят масштабные сражения, поэтому число воинов… не имеет особого значения. Я хочу поговорить с Фэллоном из Лейта тогда и таким образом, каким мне будет нужно, но не раньше. Еще вопросы?

– Только один, – ответил Хасим, удивленно подняв брови. – Ты и правда безумец или прикидываешься?

Финиус не ответил. Он вскочил на ноги и побежал к деревьям, поманив за собой свой отряд. Воины в синих плащах последовали за ним. Они бесшумно скользили по неровной земле, не вынимая мечей из ножен.

Сумеречный Отряд – изгои среди своих, младшие братья – малого роста, но гибкого ума. Их называли бродягами, вороньими людьми, синими сумерками и крыльями Бритага. Это были его люди, продолжение его воли, удачливые и мудрые, благословленные Мировым Вороном.

– Винсент, со мной, – шепнул капитан, остановившись у самой границы леса перед равнинами.

Винсент Стоголосый, двоюродный брат, тенью возник с ним рядом. Хасим с угрюмым выражением на смуглом лице следовал за ним.

– Старые сырные погреба? – спросил Винсент.

– Да, определенно, – ответил Финиус.

– О чем вы? – встрял Хасим.

– Южный Страж когда-то славился своим сыром, человек из страны солнца, – ответил Финиус. – Хотя я сомневаюсь, что ты мог пробовать его в Каресии.

– Как нам это поможет?

Финиус глубоко вздохнул, борясь с желанием залепить тупому каресианцу затрещину.

– Я не знал, что должен объяснять тебе все тонкости, Хасим. И вообще, у тебя же была возможность задавать вопросы?

– Ладно, но можешь сказать хотя бы… ты знаешь, как пробраться в Южный Страж?

– Знаю. По дороге будет не очень хорошо пахнуть, но пробраться в него мы сможем, – ответил Финиус.

* * *

Финиус не любил сыр. Мягкая масса из козьего молока, которую в Старом Таре мазали на хлеб, обычно только портила этот самый хлеб. Более твердый сыр с юга меньше вонял, но от ощущения его упругости на зубах Финиуса начинало подташнивать.

В Южном Страже делали острый красный сыр, вызревавший в обширных подземных погребах. Капитан сомневался, что Красные рыцари осмелятся попробовать еду, не осененную священной мочой Одного Бога, а следовательно, вряд ли им придет в голову заглянуть под деревянные решетки в северной части города, через которые в подвалы поступал свежий воздух.

Сумеречный Отряд собрался на северной равнине, укрывшись в низине. Все, кто был на защите города, смотрели в другую сторону, и оставаться незамеченными оказалось гораздо проще, чем думал Финиус. Даже человек из страны солнца двигался достаточно тихо, чтобы укрыться от случайных взглядов Красных рыцарей.

Они добрались до естественной впадины в земле с наполовину спрятанными в высокой траве круглыми деревянными люками через каждые десять шагов. Финиус дал сигнал своим людям, и они собрались перед люками.

Он остановился, чтобы осмотреться. Деревянный частокол Южного Стража находился совсем рядом, не больше чем в ста футах. Отсюда виднелись укрепления добровольческой армии, из-за которых торчали требушеты. На юге городские стены заслонили вид на лагерь Красного генерала. Финиус знал: скоро что-то произойдет, но не знал точно, когда именно. Если честно, то он даже не знал, какое конкретно событие должно произойти. Бритаг не давал ему свою мудрость в прямых выражениях. Видения проплывали перед его глазами, словно клочья тумана. Если он успевал ухватить одно из них – то видение становилось мыслью, которой капитан доверял. И он до сих пор был жив – а значит, в общем все делал правильно.

– Южный Страж – раненский город, – пробормотал он. – И он не должен остаться в руках ро. Мы вернем его.

Быстрым движением он вытащил меч, прозванный Кусающим за ногу, – подарок от старшего брата. Петли люков проржавели от старости и забвения, и пришлось приналечь на них, чтобы открыть. В туннеле за люком стоял отвратительный запах. Хотя тем, кто любит сыр с плесенью, он мог даже понравиться.

Туннель тянулся далеко, стены его были обиты гладко обтесанными досками, покрытыми пылью и паутиной, но из подвалов тянуло узнаваемым запахом сыра.

– Мне нравятся темные туннели, – шепнул он Винсенту. – Давай посмотрим, куда он ведет.

По его сигналу воины отряда вскрыли остальные люки. Финиус решил отправиться вперед на разведку, чтобы не ждать, пока в туннель войдут все воины отряда.

– Я соберу людей в подвале, – сказал Винсент, который сразу понял, что задумал командир.

– Идем со мной, Хасим, – позвал Финиус и нырнул в туннель. Хасим жалобно простонал, но пошел следом.

Стены были сделаны из обработанных досок, согнутых в идеальные круги. В щелях между ними росла сорная трава, а запах сыра становился все сильнее. Через десять футов пришлось прикрыть нос. Подвалами уже долго не пользовались, и то, что осталось в них, давно сгнило. Хорошо бы рыцарям не пришло в голову проверить, откуда исходит запах перезрелого сыра. Вонь стояла хуже, чем от грибов, которые курили Лунные кланы.

– Как ты узнал об этом месте? – спросил Хасим. У него был неприятный поскуливающий акцент.

– Мама обожала сыр из Южного Стража. Она всегда говорила, что однажды мы обязательно должны посетить их сыродельни. Мы никогда так туда и не попали, но рассказ про подвалы я запомнил.

Каресианец с недоверием посмотрел на него.

– Ладно. Возможно, я узнал о них от Бритага, – сдался Финиус. – Какая тебе разница?

– Никакой. Я просто пытаюсь понять тебя. Либо ты обычное трепло, либо знаешь что-то, чего не знаю я.

Финиус проигнорировал его и пошел дальше по туннелю, не сбавляя шага, хотя ему и пришлось пригнуться. Он знал только: туннели ведут к обширным подвалам, и больше ничего. Но когда он попадет в них – он что-нибудь точно увидит.

В конце прохода капитан открыл узкую деревянную дверцу, и путники спрыгнули на пол темной башни. Сверху из-за обломанных досок внутрь попадало солнце, освещая старые столы и инструменты для сыроделия. По углу падения света Финиус определил их местоположение: они находились уже внутри города.

– Итак, что нужно сделать, что нужно сделать… – бормотал он. – Король народа ро, Пурпурный человек, Красные рыцари, Алый Отряд, мудрая женщина, Лилон из Фойта.

– Фэллон из Лейта, – поправил Хасим.

– А?

– Его имя не так уж трудно запомнить, – сказал каресианец.

Финиус ничего не ответил. Он прошел в центр подвала и взглянул на потолок. Подвалы находились не под зданиями – это хорошо, но ему требовалось попасть в чертоги Длинной Тени, и до них было еще далеко. На его счастье, из подвала тянулись еще туннели.

– Мы пойдем на разведку, – сказал он наконец. – Думаю, нам сюда. – Он выбрал туннель, ведущий в город, и зашагал по нему.

– Серьезно, ты же просто болтун? – спросил Хасим, неохотно ступая за ним.

Туннели, ведущие из подвала, были сложены из огромных каменных блоков, скрепленных известковым раствором. На деревянных полках лежали старые сырные круги, на которых собирались влага и плесень. Пыль на полу никто не тревожил, а проржавевшие держатели факелов приобрели странную форму.

– Нет ничего лучше иноземного вторжения, чтобы остановить производство сыра, – заметил Хасим.

– Хватит, – оборвал его Финиус. – Они годами делали нормальный, обычный сыр. Эти подвалы станут дорогой роскошью, когда люди попытаются прокормить растущее население при недостатке средств.

Капитан замолк и прислушался к ветру. Он тихими сквозняками гулял по туннелям и дул с нескольких сторон разом.

– А теперь снова заткнись – мне надо подумать, – сказал Финиус, медленно скользя мимо сырных рядов.

Они находились под городом и направлялись к Камню Рованоко. Через каждые несколько шагов из небольших отверстий под потолком струился слабый свет. Снаружи они выглядели как небольшие полукруги в заросших мхом стенах. Даже ранены Южного Стража позабыли о них, так с чего бы Красным рыцарям обращать на них внимание?

– Найди неплотно прилегающий камень. Мне нужно понять, где мы, – сказал он и начал сам пробовать кирпичи ногой.

Хасим достал нож и стал ковыряться в прогнившей известке стен. Он присел на корточки, зачем-то пробуя на прочность самые нижние кирпичи.

– Может, стоит поискать повыше? – предложил Финиус. – И не строить из себя идиота?

Хасим возмущенно глянул на него – в темноте подземелья он напоминал зловещего гремлина. Но, похоже, он понял свою ошибку и принялся за кирпичи, которые могли вести на открытый воздух.

Совместными усилиями они нашли участок стены с осыпающимися каменными блоками. Получившаяся у них дыра снаружи выглядела небольшой, но внутри еще один мощный удар мог заставить осыпаться всю стену. Финиус отодвинул в сторону куски штукатурки, и свет утреннего солнца залил ему лицо. Отверстие по-прежнему было небольшим, но он хотя бы смог осмотреться.

Они находились между пустым стойлом и деревянным домом в глухом уголке крепости. Над ближайшими зданиями возвышались чертоги Длинной Тени – длинное деревянное здание с покатой крышей, крытой золотистой соломой. За ними в руинах лежал Камень Рованоко.

– Красные ублюдки, – проворчал Финиус. – У них нет ничего святого?

– Это же не Тор Фунвейр, – заметил Хасим. – За пределами Тор Фунвейра для них действительно нет ничего святого. Для рыцарей вы всего лишь жалкие невежды и плебеи.

– Именно так они победили?

Хасим кивнул.

– Они не могли прорваться через пролом в крепостной стене, поэтому обстреляли зал собраний, чем повергли раненов в безумие.

– Глупцы. Гневливые, волосатые придурки из южных Свободных Отрядов.

– Полегче. Они дрались не хуже, чем сам Ледяной Гигант, пытаясь защитить свои земли.

– Они проиграли. Храбрость ничего не значит, если в итоге ты проиграл, – ответил Финиус.

Каресианец фыркнул и покачал головой. Он заботился о южных раненах. Беспокойство за них читалось у него на лице. Он яростно сражался при защите города, но выжил. Это ставило его на ступень выше, чем остальной Алый Отряд.

– А тебе-то какое до всего этого дело? – спросил Финиус у Хасима. – Это не твоя земля и не твой бог.

– Мой бог – злобный тиран… Если уж и драться за кого-то из них, то пусть это будет бог, которому не насрать на своих последователей.

– Хорошая позиция, – заметил Финиус.

Дыра выходила наружу в укромном уголке Южного Стража, поэтому можно было беспрепятственно расширить ее и высунуть голову, чтобы осмотреться получше. Финиус сориентировался достаточно быстро. Туннель шел под чертогами и змеился дальше под городом. Вентиляционные отверстия выходили в город через разные интервалы в виде небольших кирпичных возвышений, поросших травой.

Вблизи они заметили только нескольких рыцарей, промелькнувших в прогале между зданиями и снова скрывшихся по направлению к главным воротам. В отдалении виднелось несколько патрулей, не отводивших глаз от западной стены. Надменные вояки даже не заметили «жалких невежд и плебеев», которые затаились к северу от города. Где-то поблизости находились основные силы армии короля, но вряд ли они пустятся на поиски пары людей в сырных погребах.

Капитан покинул наблюдательный пост и торопливо пошел дальше, считая шаги, чтобы не промахнуться мимо чертогов Длинной Тени. Тьма была почти непроглядной, и Финиус прищурился, обостряя ночное зрение. Потолок оставался на одном уровне, но пол спускался все ниже и ниже.

– Ты собираешься рассказать мне о своем плане? – спросил Хасим.

– Очень скоро что-то случится, – ответил Финиус.

– Что?

– Не знаю, но, когда оно случится, мы должны быть наготове, – заключил Финиус.

Каресианец устало надул щеки и выдохнул. Он не отличался выдержкой. Ему стоило расслабиться. Финиус снова задумался, почему же люди так неохотно ему доверяют.

– Нам стоит ожидать неприятностей? – спросил ранен Хасима. – До сих пор ты казался мне только слегка туповатым. Но если я недооценил твою глупость, нас ждет поражение.

– Ты слишком легко ко всему относишься, – ответил Хасим. – Здесь погибли люди. Очень много людей. И, если только ты не гораздо умнее, чем кажется, – еще больше их умрет до того, как это все закончится.

– Не беспокойся. Я гораздо умнее, чем кажется на первый взгляд, – заверил Финиус.

Хасим усмехнулся. Хорошо, что у него, по крайней мере, есть чувство юмора.

– А ты забавный, человек из Гара. Но в отношении тебя мне приходится полагаться только на доверие.

Финиус смутился. Он не чувствовал ни потребности, ни желания что-либо объяснять. Он верил в Бритага, он доверял ему свою жизнь. Почему остальные не могут просто уйти с его дороги и не мешать?

– Скажи мне, человек из страны солнца, – есть ли у тебя выбор?

Но он не стал дожидаться ответа.

Туннель вывел их в еще один подвал – правильный куб из серого заплесневелого камня. В сыром воздухе деревянные двери, повисшие на проржавевших петлях, стали темно-зелеными. Над ними виднелся наглухо закрытый люк-ловушка, сквозь доски которого проникало несколько лучей света.

– Итак, первым делом, – произнес он, – мне нужно увидеть короля.

– Э-э, что?! – спросил Хасим.

Финиус оскалился в широкой улыбке.

– Я не хочу выпить с ним. Я просто хочу на него посмотреть. Затем мне нужно будет подумать об Алом Отряде и мудрой женщине.

Он подкатил в центр подвала тяжелую бочку и поставил ее под люком. Встав на цыпочки, он смог дотянуться до него.

– Ты знаешь, куда он ведет? – спросил Хасим.

– Нет. Хотя… он точно ведет наверх.

Он взялся за ржавую металлическую дугу, которая когда-то была ручкой люка, и повис на ней всем телом. Заскрипело дерево, посыпалась пыль – и через несколько секунд крышка люка откинулась внутрь. Финиус отпустил ручку и упал на каменный пол, покрытый обломками досок и толстым слоем пыли. Сверху прямо ему на голову упали два белых полотняных мешка, и он досадливо заворчал.

Когда пыль немного осела, они увидели сверху открытый проем люка.

Финиус откашлялся и стер ладонью грязь и ржавчину с лица, пнув мешки в сторону.

– Нам пора, – сказал он, снова забираясь на бочку.

Он подпрыгнул, крепко ухватившись за край люка, и подтянулся наверх, в туманную тьму. Сверху оказался еще один ярус подвала, построенный над сырными туннелями. Мешки и бочки, сваленные в кучи, повсюду валялись на дощатом полу. Финиус вылез посреди груды забытых припасов и пригнулся, чтобы не ударится о низкий потолок, доски которого были плохо подогнаны, и из щелей струился неровный свет от жаровен в большом зале. Оттуда слышались голоса, но различить ничего не получалось – они сливались в сплошной приглушенный шум.

Хасим подтянулся на руках и вылез из люка, а затем бесшумно присел за бочками.

– Что ты делаешь? – спросил Финиус.

– Я прячусь, – прошептал Хасим в ответ.

– От кого? Здесь никого нет.

Каресианец показал наверх.

– А вот там кто-то есть.

– Они же не собираются обшаривать подвал в поисках двух пронырливых грызунов, правда?

– «Грызунов»? Да иди ты, – ответил Хасим.

Мимо пустых бочек Финиус прошел в угол подвала. Там щели между досками были пошире, и ему на лицо упали широкие полосы света.

Но голоса все равно раздавались слишком далеко. Ему необходимо подобраться ближе. Он попробовал приподнять одну из досок – и оказалось, что они не закреплены. Почти бесшумно он отодвинул доску в сторону и высунул голову из-под пола.

Он увидел небольшую кладовую, заставленную едой и бутылками с медовухой. С двух сторон помещения виднелись двери, запертые снаружи. Повсюду лежали куски соленой буженины, стояли корзины с яблоками, апельсинами и кругами жесткого хлеба. Кладовой при большом зале часто пользовались: здесь почти не было пыли, а на полу виднелось множество следов.

– Оставайся здесь, человек из страны солнца. Твои большие тяжелые шаги выдадут нас.

Каресианец что-то пробурчал в ответ, но Финиус его уже не слушал и вылез в кладовую. Голоса, шаги, бряцанье доспехов слышались теперь в опасной близости. Похоже, рыцари и священники, занявшие зал вождя, были чем-то сильно взволнованы. Они беспокойно двигались и говорили на повышенных тонах.

– Король, Пурпурный человек, король, Пурпурный человек, колдунья, мудрая женщина. Что же делать, что же делать?..

Кончиком меча он осторожно отодвинул задвижку на двери по левую сторону от себя. Выглянув в коридор, он увидел свет – рассвет серебрился в окнах, на стенах коридоров пылали факелы, а большой зал освещали жаровни.

Через коридор Финиус метнулся в соседнюю комнату. Секунду спустя мимо прошли два Пурпурных священника, обсуждавшие Красного кардинала. Они облачились в богато украшенные доспехи и выглядели как шагающие башни из переплетения металлических и кожаных полос. Священники пошли дальше, не заметив его.

Он осмотрелся. Похоже, в комнате раньше жил повар или работник кухни. В ней стояла кровать, на белых простынях засохли пятна крови, а на стене виднелись зарубки от меча. Здесь кого-то убили. Подонки-рыцари.

– Наверх или вперед, наверх или вперед? – бормотал он, надеясь на ответ. – Наверху безопасней, но вперед будет быстрее. Наверх!

Соломенную крышу над помещением удерживали перекрещенные деревянные брусья. Чердака не было, и худощавый человек мог пересечь все чертоги Длинной Тени по толстым потолочным балкам.

– А я вполне худощавый. Значит, мне пора на встречу с королем, – произнес Финиус, обращаясь к Бритагу и желая убедиться, что Мировой Ворон все еще с ним рядом.

Ранен поставил на кровать стул и забрался под крышу, но достать до балок, не оказавшись на виду, было сложно, и только из-за недостатка света он смог залезть на них незамеченным. Через несколько минут он уже висел на горизонтальной балке. Выдохнув от напряжения, он подтянулся на руках и скрылся в тьме под потолком.

– Так гораздо лучше. И я вижу, куда иду.

Из-под потолка он мог разглядеть внизу кучу людей. С десяток небольших спален заняли священники. Еще в дюжине кладовых держали пленников. Женщины из народа раненое убирались в коридорах, а по периметру большого зала выстроились Пурпурные священники. Сразу стало понятно, кто в городе главный. Пурпурные священники отдавали приказы, а Красные рыцари были ударной силой. Что за странный способ организации армии… Кто дал им такое право – властвовать над другими? И вообще, пурпурный – идиотский цвет.

Он бесшумно двинулся вперед по балкам, направляясь к главному залу. Там его встретил разговор на повышенных тонах и треск пламени. По сравнению со Старым Гаром в Южном Страже было тепло, но люди ро мерзли и постоянно поддерживали огонь в жаровнях.

– Сможет ли король рассказать мне, что произойдет? – спросил он у Бритага. – Хм-м, давай-ка посмотрим.

В дальнем конце зала на кресле Длинной Тени в окружении Пурпурных священников восседал король Тор Фунвейра. Финиус не знал его имени, но по виду тот был похож на безумное дитя.

– Вот ты где, – прошептал он.

Священник постарше, с самым надменным лицом, стоял рядом с королем и о чем-то с ним спорил.

– А ты, значит, Пурпурный человек.

Он подобрался ближе, чтобы расслышать, о чем они говорят, полагаясь на свою скрытность и на тени под потолком.

– Я знаю, чего она хочет, мой повелитель, – говорил Пурпурный кардинал. – Она коснулась меня своей любовью и наградила меня верой в свою мудрость.

– Молчи, Мобиус! – возразил король. – Саара – моя любовь, моя жизнь, и я гораздо лучше знаю, что ей нужно.

Кардинал скривился, будто пытался сдержаться и не наговорить глупостей. Человек на кресле был королем, но его будто разделило на части чье-то постороннее влияние. Именно это требовалось увидеть Финиусу?

– Так просветите же меня, ваша светлость, – что же ей нужно? – спросил Мобиус, едва сдерживая ярость.

– Она хочет, чтобы ее король вел себя сильно и уверенно. Я же был слабым и ленивым. Этого Фэллона из Лейта нужно научить не перечить своему королю. Красный генерал должен уничтожить плебеев из Дарквальда!

Король восторженно хлопнул в ладоши. Он дергался и кривился, его тело изгибалось под странными углами. Пусть он и король Тор Фунвейра, но сейчас он находился под явным воздействием колдовства.

– Это неправильно, – прошептал Финиус. – Очень, очень неправильно.

– Ваше величество! – повысил голос Пурпурный кардинал. – Пожалуйста, выслушайте мой совет. Я знаю ее сердце, я знаю, чего она хочет.

Король выпучил глаза и побагровел от злости.

– Ты заявляешь, будто знаешь ее лучше, чем я?! Какая дерзость!

Мобиус положил ладонь на рукоять меча. Остальные священники сделали то же самое, показывая свою верность кардиналу, а не королю.

– Осторожнее, ваше величество, – произнес кардинал. – Я говорил с нашими дорогими союзниками еще до того, как вы вообще услышали о них. Не думайте, что я служу вам, а не им.

Король, не обращая внимания на окруживших его вооруженных людей, подбоченился.

– Мне не нравится, что Красные рыцари собираются встретиться без меня. Я хочу присутствовать на их переговорах!

Мобиус дал знак своим воинам, и те расслабились и убрали руки с оружия. Финиус совсем их не понимал. Даже если не брать в расчет волшебство, эти люди все равно казались ему очень странными. Король у них вроде бы главный, но не совсем. А кардинал, похоже, вообще коварный тип – вроде бы подчиняется королю, но, поигрывая мускулами, напоминает о том, как слаба монаршья власть.

– Ситуация требует, чтобы во главе встали аристократы Одного Бога, мой король. Позвольте своим священникам вести вашу армию в бой. – Кардинал шагнул ближе к королю. – Оставайтесь в чертогах, сидите тихо, знайте свое место. Саара поручила мне следить за вашим повиновением.

Король начал было вставать, но Мобиус толкнул его, возвращая на место. Тогда король, словно обиженный ребенок, обхватил колени, прижав их к груди, и заплакал.

– Если вы настаиваете на посещении переговоров – вас сопроводят мои люди, и именно они будут за главных. А вы станете делать то, что вам говорят.

– Я просто хочу, чтобы она любила меня! – проскулил король.

– Как и все мы, мой король. Но по-настоящему она любит только меня, – ответил Мобиус, его глаза блестели от колдовского безумия.

– Так вы оба заколдованы, – заключил Финиус. – Прелестно.

В зале на стульях у круглых столов сидело, нахохлившись, около десятка Пурпурных священников, еще одна группа стояла рядом с Мобиусом. Финиус полагал: главными среди людей ро будут Красные рыцари – но в чертогах Длинной Тени не увидел ни одного из них.

– Хорошо, теперь я знаю, что должно случиться, – сообщил он Бритагу. – И знаю, как мы можем помочь. Превосходно.

Финиус вприпрыжку зашагал по балкам обратно в комнату повара.

* * *

Пять сырных погребов были забиты людьми Сумеречного Отряда в синих плащах. Винсент Стоголосый уже провел всех под город, и они быстро распределились по первым туннелям. Когда ожидаемое случится, они будут готовы. Но у Финиуса оставалось еще одно дело. Ему необходимо найти мудрую женщину.

– Что насчет Двусердечного? – спросил Хасим. – У него полно людей.

– Он будет только мешаться под ногами, – отмахнулся Финиус. – Но вот твоя возлюбленная могла бы нам пригодиться.

Человек из страны солнца усмехнулся и устало опустился на деревянный пол подвала.

– Ей не понравится, если ты ее так назовешь.

– Плевать, – ответил Финиус. – Мировой Ворон любит ее, а значит, я ей доверяю.

– Доверяешь ей, аристократке из народа ро? А мне – нет?

– Я все время забываю, что она ро, – ответил он. – Боги важнее народов. Она может говорить с этим Фэллоном из Лейта от моего имени.

– Ничего себе, ты наконец запомнил его имя!

Финиус пропустил язвительные слова мимо ушей и снова покинул отряд. На этот раз он не нуждался в обществе Хасима и точно знал, куда идти. По тому же туннелю, мимо люка-ловушки, ведущего в зал для собраний, до Камня Рованоко. Он чувствовал, что мудрая женщина скрывается под разрушенной часовней. По крайней мере, хоть кто-то из Алого Отряда решил не умирать понапрасну, когда ро штурмовали пролом в крепостной стене.

Сырные подвалы заканчивались большим круглым каменным залом. Все стены занимали деревянные рамы, они шли от пола до потолка, который находился футах в двадцати над головой. На сломанных полках, закрепленных на рамах, лежали заплесневелые круги сыра и забытые инструменты. Достаточно безрассудный человек мог попробовать забраться по полкам наверх и дотянуться до люка в центре потолка.

– А я достаточно безрассуден, – заявил ранен, начиная карабкаться по рамам.

Финиус с поражающей воображение ловкостью влез по шаткой конструкции, вертикальные опоры которой, впрочем, оказались довольно крепкими, и дотянулся до центрального люка. Оказалось, в нем есть грязное стеклянное окошко, располагавшееся в полу какого-то помещения. Открыть его можно было, только разбив стекло.

– Хм-м, пожалуй, мне стоит довериться удаче?

Финиус постучал в стекло и подождал, зажатый между вертикальной деревянной балкой и стеной. Через минуту за стеклом замаячили темные силуэты.

– Привет! – сказал он не слишком громко. – Я не Красный рыцарь и не Пурпурный священник.

Послышались приглушенные голоса. Мужской и женский. Мужской голос звучал недоверчиво, а женщина хотела открыть окошко.

– Меня послал Бритаг, – сказал он уже тише.

Они перестали разговаривать, опустились на колени и отодвинули проржавевший металлический засов. Окошко откинулось наружу, и Финиус улыбнулся, увидев за ним лица двух раненов.

– Ты вообще кто такой?! – спросил мужчина, тучный воин средних лет с короткой черной бородкой.

Финиус пропустил его вопрос мимо ушей, ухватился за край люка, подтянулся и вылез к ним. Мужчина отступил на шаг, держа наготове древний на вид топор. Женщина осталась на месте и приветливо улыбнулась. В обширном каменном подвале находилось несколько десятков мужчин, женщин и детей. Алые одежды Южного Стража перемежались синим цветом Хейла. Многие страдали от ран, но еще больше людей – от голода.

Финиус почувствовал, что мужчина заслуживает ответа.

– Я Финиус Черный Коготь. Я пришел к вам из Старого Гара, следуя за вороном.

Мужчина опустил топор, и на его лице появилась усталая улыбка. В уголках глаз у него собрались морщины, а под глазами залегли глубокие тени.

– Я Матиас Огненный Зуб, распорядитель собраний Южного Стража. А это Фрейя Холодные Глаза из Хейла. Добро пожаловать, человек из Гара.

* * *

Финиус гордился собой. Он нашел еще две группы выживших, затаившихся в подвале и сырных погребах. Чтобы выжить, они воровали еду у рыцарей и пили дождевую воду. За главного у них был Огненный Зуб, здоровяк, которого не подкосил и десяток ран, полученных при защите пролома в стене. Он даже сохранил боевой задор и веселье, поддерживая остальных жителей, пока они ожидали спасения – или смерти.

Пленники остались в своих убежищах, а к ним присоединились группы воинов из Сумеречного Отряда – они позаботились об их ранах и постарались подготовить их к грядущему событию. Сделать это оказалось непросто, потому что Финиусу не хотелось ничего объяснять, даже Матиасу и мудрой женщине, Фрейе.

Он нашел склад оружия, которое собрали люди ро после битвы, и связки топоров, молотов, ножей и луков снова оказались в распоряжении раненов.

– Мы не можем сражаться, Финиус, – заявил Огненный Зуб. – Хорошо, что к парням вернулись их топоры. Но мы не сможем ими биться.

– А им и не придется, – ответил он. – По крайней мере, не всем.

Они укрывались в забытом рыцарями подвале часовни, заваленном сверху обломками Камня Рованоко, но с секретным проходом за каменными ступенями, ведущими в зал собраний. Фрейе и Матиасу удалось сбежать от рыцарей и вытащить из плена многих своих соратников, и таким образом несколько сотен мужчин, женщин и детей вырвались из лап Красных рыцарей. Фииуса не удивило, что ро этого даже не заметили. Они обращали внимание на пленников только в тех случаях, когда собирали команду для работы или хотели кого-то избить.

– Я верю тебе, человек из Гара, – сказала Фрейя. – Мировой Ворон позаботится о нашей безопасности.

Он благодарно улыбнулся. В первый раз за все время житель южных земель поверил ему.

– У Мирового Ворона нет армии, – возразил Матиас.

– Но у него есть я, и я не хуже армии, – ответил Финиус с улыбкой. – Не волнуйся, помощник вождя, Южный Страж снова вернется к нам, и больше пока тебе не о чем беспокоиться. Когда придет время – тебе придется побеспокоиться о Южном Страже. Но не о короле, рыцарях или добровольцах. Оставь их мне и Мировому Ворону.

Матиас – здоровый, широкоплечий, с густой черной бородой – смотрел на Финиуса как на безумца. Или, может, с таким выражением лица он выказывал свою благодарность. Вряд ли. Скорее всего, первое.

– Так что нам делать? Ждать? – спросил Огненный Зуб, приподнимая бровь.

– Можешь ждать, если хочешь, – ответил Финиус. – А теперь, если вы меня извините, я должен пойти и поговорить с женщиной ро.

* * *

Люди Полумесяца укрылись на опушке леса за толстыми стволами деревьев и густым кустарником. Федерик Двусердечный каким-то образом – угрозами или лестью – уговорил остальных вождей последовать за ним на юг.

Финиус покинул Южный Страж с идиотом-каресианцем на хвосте и нашел Бронвин на небольшой поляне за Тином Обожженным и его воинами. Они с ненавистью смотрели на него и отводили глаза либо спрашивали друг друга, кто это. Ходили слухи, что разбойничьи кланы Лунного леса ненавидели всех, кто хоть сколько-нибудь превосходил их культурой и утонченностью. Да этих дураков мог завоевать любой идиот с топором и армией!

– Они тебя не обижали? – спросил Финиус угрюмую аристократку.

Она только хотела ответить, поднимаясь с камня, на котором сидела, когда он остановил ее.

– Вообще-то, не стоит рассказывать, – заявил он. – Мне все равно.

Юный воин, верный щенок Бронвин, зарычал на него. У паренька с большим топором и дурным характером тем не менее были свои убеждения. А это чего-то да стоит.

– Не гавкай на меня, мальчик, – сказал Финиус, пытаясь вспомнить его имя. – Я уже сыт по горло проклятыми южанами и не испытываю особого желания с тобой разговаривать.

Его слова одновременно и обидели, и разозлили паренька, и тот выставил перед собой топор.

– Мы на одной стороне, хреноголовый, – сказал юноша, – попытайся об этом помнить.

– Хреноголовый? – переспросил Финиус, пытаясь запомнить слово для будущего использования. – Вы так говорите в Ро Хейле? Это новое ругательство?

– Мика, он не такой придурок, каким кажется, – заметил Аль-Хасим. – Он просто немного… тронутый, в своем роде.

Бронвин покачала головой. Она считала себя лучше собравшихся возле нее мужчин, милая и наивная девочка ро, но она была гораздо важнее, чем думала, и ей настала пора повзрослеть.

– Тебе нужно повзрослеть, юная леди, – заметил Финиус вслух.

– Простите? – Она приподняла бровь. – Я ничего не говорила.

– А я не сказал, будто ты что-то сказала.

Она открыла было рот, но не нашлась с ответом и просто покачала головой, изумленно что-то проворчав, а потом взглянула на Хасима.

– Финиус, ты не мог бы ради разнообразия вести себя по-человечески? – спросил каресианец. – Так ты вряд ли обретешь здесь много друзей.

Почему люди продолжали в нем сомневаться? Если бы они просто заткнулись, то дела пошли бы куда быстрее. Хасим ничего не понимал, Бронвин вела себя словно избалованный ребенок, а Мика… не имел ни малейшего значения. Но они как-то умудрились выжить и служили Бритагу, сами о том не подозревая.

– Мне было бы гораздо легче, если бы Мировой Ворон дал мне тень в помощники! – сказал он вслух, не заботясь о том, поймут ли его. – Ладно. В любом случае у тебя, леди Бронвин из Канарна, есть неотложное дело.

– Что именно мне нужно сделать? – насмешливо спросила она.

– Если ты будешь так себя вести – я тебе не скажу.

– Финиус! – рявкнул Хасим. – Время дорого!

– Да, да. Знаю. Ладно. Леди Бронвин из Канарна, ты будешь посредником между мной и Фэллоном из Лейта. В ближайшие час или два случится куча событий. И когда они произойдут, все очень удивятся. И твоя задача – рассказать добрым людям, что с плохими людьми разберутся.

– А «хорошие люди» – это кто? – спросила она.

– По всей видимости, этот самый Фэллон, который на нашей стороне. По крайней мере, сейчас. Не волнуйся, леди Бронвин из Канарна, тебе всего-то делов – предотвратить массовую бойню. В коей у нас нет шансов победить. – Он улыбнулся. – А теперь, если вы меня извините, я должен отыскать удобное место для наблюдения за происходящим. И нужно передать сообщение Одному Богу. Бритаг – в высшей степени вежливый посланник.

– Так ты собираешься рассказать нам, что произойдет, или нет? – спросил Хасим.

Похоже, эти люди не собираются ему доверять. Рассказать им, о чем ему поведал ворон, будет нелегко – но после этого они точно заткнутся. Возможно, они ему не поверят, но зато больше не будут отвлекать своей болтовней.

– Хорошо, я могу побаловать вас разговором еще немного. Рассаживайтесь поудобнее и слушайте мой рассказ. – Он указал на Мику. – И ты тоже садись, хреноголовый.

Часть вторая