Красный рынок. Как устроена торговля всем, из чего состоит человек — страница 16 из 38

Гаагская конвенция по иностранному усыновлению, посвященная этому типу преступлений, была ратифицирована 50 странами (США подписали конвенцию в 2007 году), но этот документ довольно беззубый, как утверждает Дэвид Смолин, профессор права из Сэмфордского университета в штате Алабама, некогда усыновивший двух детей из Индии. «Гаагская конвенция слаба, потому что полагается на то, что подтверждать законность отправки ребенка будут в странах-отправителях, – написал мне Смолин по электронной почте. – Но принимающие страны не могут позволить себе просто поверить слову отправляющей страны».

Смолину лучше знать. Усыновленные им дети были отправлены в приют штата Андхра-Прадеш собственной матерью, чтобы им дали образование. Это нередко встречается у индийской бедноты. Но неграмотную мать сразу же обманом заставили подписать отказ от детей, и впоследствии, когда она пыталась вернуть себе права на них, ей не удалось. Девочки девяти и одиннадцати лет были подучены говорить, что их отец умер, а мать от них отказалась, но со временем они все же признались Смолинам.

Американское агентство по усыновлению отказалось рассматривать вопрос. На поиск биологических родителей у Смолинов ушло шесть лет, а девочки привыкли к жизни в Алабаме. Хотя дети остаются в США, Смолины все же нашли биологических родителей; они ездили в Индию в гости и продолжают поддерживать контакты.

Смолин изменил направление своей юридической карьеры и сейчас стал одним из главных сторонников реформы усыновления. Главный недостаток Гаагской конвенции, по его словам, состоит в том, что она не ограничивает плату за усыновление, которую вносят богатые страны. «Если не ограничить сумму сверху, все остальные установления обречены на провал», – утверждает Смолин.

Полицейские, юристы и защитники усыновлений в Индии разделяют его подход. «Если бы за детей не надо было платить, весь этот бизнес вообще бы исчез», – говорит помощник суперинтенданта С. Шанкар, ведущий следователь в деле Субаша, который попросил не публиковать его полного имени.

Когда полиция Ченнаи впервые связала Субаша с США на основании документов МЦСС, они вызвали Нагешвара Рао в участок, чтобы тот опознал сына по фотографиям. Он быстро указал на снимок, который, по словам полиции, был взят из личного дела Ашрафа в приюте, а сделан через несколько дней после его поступления в детдом. Субаш лежал на роскошной кровати, одетый по-западному, – вспоминает Нагешвар Рао, откинувшись на пластиковом стуле в своем захламленном домишке в окружении Сасалы и Локеша – старших сестры и брата Субаша. «Даже почти шесть лет спустя я его сразу узнал», – говорит он.

Полицейский комиссар был удовлетворен опознанием, но посоветовал отцу забыть о мальчике. Сейчас Субашу лучше в Америке. «В полиции со мной обращались как с пустым местом, но как мне радоваться, что моего сына у меня украли? – спрашивает Нагешвар Рао. – Я не хочу, чтобы мой сын всю жизнь думал, что мы от него отказались».

По крайней мере сейчас он знает, что сталось с его ребенком. Около трехсот усыновлений МЦСС (как международных, так и внутри Индии) еще предстоит расследовать; на внутреннем уровне полиция начинает работать, похоже, только после того, как инцидент попадает в СМИ. Общее расследование деятельности МЦСС движется с черепашьей скоростью: его перебрасывают из городской юрисдикции в штат, а оттуда – в зону ответственности федеральной полиции, и каждый раз надежды до чего-то докопаться тают. Сейчас дело передано Центральному бюро расследований Индии, которому предписано расследовать три связанных с МЦСС случая, когда украденные из трущоб дети были, по всей видимости, отправлены на усыновление за рубеж – в Австралию, Нидерланды и США. Последний случай – это как раз дело Субаша.

Шанкар, занимающийся этим делом, признает, что расследование агентства поверхностно. В реальности же семья, которая не может позволить себе юриста для составления жалобы на похищение ребенка и доведения дела до суда, в итоге останется ни с чем. «Пока что мы работаем лишь со случаями десятилетней давности, – говорит крупный седой полицейский. Он добавляет, что место МЦСС не преминули занять новые приюты. – Но я не имею права ничего расследовать. У меня связаны руки», – заключает он.

Впрочем, было не так сложно узнать адрес американского семейства из документов суда Ченнаи: он указан в юридической бумаге, которая сопровождала усыновление. Когда я говорю Нагешвару Рао, что поеду в США, чтобы установить контакты с приемной семьей, он трогает меня за плечо и внимательно смотрит мне в глаза. Он испытал большое облегчение, когда в полиции ему сообщили, что его сын был усыновлен, а не вовлечен в секс-торговлю и не продан на органы, как ему говорили до того. Но сейчас он просто хочет сыграть какую-то роль в жизни Субаша. С помощью немногих известных ему английских слов он пытается передать свои чувства и надежды. Жестикулируя куда-то в сторону Америки, он говорит: «Семья». Затем он указывает на себя и произносит: «Друзья».


Спустя два дня и восемь тысяч миль, стоя на пороге дома на Среднем Западе, я тоже испытываю значительные проблемы с коммуникацией. Сжимая папку с документами, я называю себя, судорожно пытаясь подобрать нужные слова. Мальчик вернулся из-за дома и вышел ко мне; его сестра слушает наш разговор в доме. У подростка такие же, как у Нагешвара Рао, круглое лицо и курчавые волосы. Я сообщаю матери, что нам надо поговорить, но без детей. Мы назначаем встречу в городе после того, как муж вернется домой.

Через час в пустом парке рядом с их домом я стою, прислонившись к машине и постоянно глядя на часы. Наконец появляется отец. Он не выходит из своего автомобиля, а просто опускает окно. Похоже, он не очень удивляется тому, что я должен сказать. «Я видел что-то подобное в новостях несколько лет назад и знал, что такая возможность есть, – говорит он. – Я никогда не мог рассказать этого своему сыну. Это было бы слишком болезненно». Он выдавливает из себя нервную улыбку, и я вручаю ему папку. В ней письмо, где говорится, что родители Субаша не будут требовать мальчика обратно, но надеются на установление дружеских контактов с новой семьей, чтобы индийские родители смогли поучаствовать в жизни ребенка. Я прошу отца ознакомиться с материалами, и мы договариваемся о встрече на следующий день.

Американская семья не обращалась непосредственно в МЦСС. Как и большинство, они прибегли к услугам агентства. Когда я впервые написал о деле Субаша в журнале Mother Jones, то договорился с редакторами, что мы скроем имя ребенка и другие детали, чтобы сохранить анонимность семьи со Среднего Запада. Во время публикации я знал только об одном случае, связанном с агентством, и готов был допустить, что подозрительное усыновление здесь – исключение из правила. В конце концов, американское агентство могло быть легко одурачено сиротским приютом, который присылал детей.

Через неделю после публикации ситуация изменилась: я узнал о деле 1991 года, связанном с Бану – обедневшей матерью троих детей, чей муж погиб в результате производственной травмы. В то время она не могла должным образом заботиться о детях и от безысходности приняла предложение одной школы, которая обещала содержать и бесплатно обучать ее детей.

Через семь лет Бану вернулась туда и попросила директора К. Рагхупати отдать ей детей. Тот отказался. Он заявил, что она подписала отказ от опеки и он отправил ее детей в приемные семьи в США. В Висконсине местный агент по усыновлению Рамани Джаякумар работала с организацией под названием Pauquette Adoption Services, которая оказывала посреднические услуги по перевозке детей в Америку.

Бану подала в суд в Ченнаи, и в 2005 году полиция арестовала Рагхупати по множеству обвинений, связанных с мошенничеством при усыновлении. Документы по усыновлению были преданы огласке, и Бану смогла вновь увидеться со своими детьми. В 2006 году американские и индийские активисты организовали ее встречу с повзрослевшими детьми.

Компания Pauquette Adoption Services с 1982 года организовала 1441 международное усыновление, включая, согласно судебным документам, и Субаша.


У входа в офис компании – представительное кирпичное здание напротив начальной школы – висят информационные доски, на которых развешаны фотографии детей из разных уголков мира, усыновленных с помощью агентства. Одну из совладелиц агентства я нахожу за столом. Линн Тул не выглядит довольной встречей.

Она признает, что следила за скандалами с усыновлением в индийской прессе, но утверждает, что каждое усыновление через ее агентство было санкционировано индийским правительством. Она готова при необходимости сотрудничать с расследованием, но со мной обсуждать дело не будет. Когда я спрашиваю ее, почему она ни разу не предупредила семью о том, что их приемный ребенок, возможно, был похищен, она отказывается отвечать. Когда через неделю я ей звоню, она просто вешает трубку. Однако сайт агентства извещает, что компания продолжает работу по усыновлению детей из Индии и взимает за услуги 12–15 тысяч долларов.

Тереза Деркин, юрист Висконсинского управления по делам семьи и детей – регулирующего органа для Pauquette, – утверждает, что в отношении компании никогда не велось расследований, о каких-либо нарушениях управлению тоже не известно. Но даже когда жалобы поступают, то штат мало что может с этим поделать. «Все, что мы можем, – проверить бумаги, – говорит Деркин. – И только внешнюю их законность». Хотя для усыновления ребенка из Индии требуется множество документов, по ее словам, нет практической возможности убедиться, что бумаги не подделаны: по этому вопросу контакты между индийскими и американскими властями сведены почти к нулю.

Иначе говоря, почти невозможно точно узнать, откуда поступают некоторые дети. За десять лет работы в американском агентстве, ныне известном как Families Thru International Adoption («Международные семейные усыновления») Бет Питерсон тесно сотрудничала с рядом крупнейших и наиболее уважаемых индийских сиротских приютов и помогла найти дом в США более чем 150 детям. В процессе работы она пришла к выводу, что многие сиротские приюты фактически являются бизнес-предприятиями, тесно связанными с криминалом. Ситуация вряд ли изменится, пока остаются высокие финансовые стимулы, утверждает Питерсон, которая ныне руководит iChild – сайтом поддержки для с