Красный рынок. Как устроена торговля всем, из чего состоит человек — страница 19 из 38

За день до этого я разговаривал по телефону с Олегом Верлинским, сыном покойного владельца Юрия Верлинского, который и основал клинику Петра как филиал чикагского Института репродуктивной генетики. Юрий умер в 2009 году, и официально право наследования еще не утверждено, но сейчас Олег по крайней мере руководит центром, который уже имеет филиалы в Турции, России, Карибском бассейне и ряде городов США. В ответ на мой звонок он поспешил заметить, что Петра – это не репродуктивная клиника, а центр оказания связанных с репродукцией услуг, в том числе и сбора вкладов яйцеклеток. Он заявил, что посетить клинику невозможно: сейчас она специализируется почти исключительно на редких заболеваниях крови.

Это меня удивило. На сайте клиники говорилось совсем иное. Например, в начале февраля 2010 года там приводился обширный список доноров, включавший множество россиянок и украинок. Они остаются в клинике два-три дня: свои дозы гормонов женщины получают еще за рубежом, яйцеклетки хирургически удаляются на Кипре, после чего доноры улетают домой. Фотографий не было, зато имелись детальные описания. Вот, например, одна запись:

No. 17P, украинка, рост 175, вес 59, группа крови B+ (III, резус положительный), цвет волос каштановый, цвет глаз карий, образование высшее, профессия – художница, возраст – 23, дата прибытия – 2 февраля 2010, предполагаемая дата удаления – 5–7 февраля.

Хотя туризм, связанный с проблемами оплодотворения, традиционно подразумевает поездки пациентов в более дешевые страны для бюджетного лечения, Центр репродуктивной генетики использует Кипр как удобный транзитный пункт – правовую серую зону для зарубежных пациентов из Израиля, США, Великобритании, Испании и Италии, и продавцов яйцеклеток из России и Украины. Новаторство состоит в том, что местным жителям совершенно необязательно знать, что происходит за стенами клиники. Осложнения у доноров по большей части начинаются уже когда женщины возвращаются в родные страны.

Несмотря на предупреждения Верлинского, я все же еду своими глазами посмотреть на клинику Петра. Стены из красного кирпича украшены распятиями и горгульями, что придает зданию вид наполовину восстановленного монастыря. Меня встречает администратор – русская, Галина Ивановна. Она сначала не хочет говорить со мной, утверждая, что журналисты сознательно и ложно выставляют клинику в дурном свете. За годы ее существования несколько лондонских газет публиковали материалы о том, что в клинике доноров слишком сильно обкалывают гормонами, чтобы у них образовывалось гораздо больше яйцеклеток, чем допускают правила безопасности, и таким образом клиника могла бы разделить один вклад между несколькими пациентами. Раздел вклада позволяет клинике несколько раз получить круглую сумму за один цикл овуляции; однако из крупных вкладов редко получаются качественные яйцеклетки, а шансы на успех оплодотворения резко понижаются. В газете Independent появилась статья о том, что в клинике предлагаются и нелегальные процедуры, связанные с выбором пола. В Guardian в 2006 году был опубликован материал, где устанавливались связи между Петрой и рядом сомнительных репродуктивных клиник в Москве и Киеве.

Обвинения, судя по всему, сказались на Галине Ивановне. Она чувствует себя оболганной. Она начинает заламывать руки и говорить шепотом. Она объясняет, что если клиника Петра вольно обходится с законодательством в области продажи органов, то в том же повинна и любая другая клиника на острове. Да что там – во всем мире. Она говорит, что женщины, которые приезжают в клинику, «делают это по чисто экономическим мотивам и только». За свое время и возможный риск для организма они получают около 500 долларов; все доноры приезжают из-за границы. Не отрицая факта приобретения яйцеклеток, Галина Ивановна отметает обвинения в чрезмерном использовании гормонов: вклады, по ее словам, делятся в лучшем случае между двумя клиентками. Гормональные инъекции продавщицам делают по большей части еще на родине: в Петре производится только сбор. Сотрудники Петры работают в соответствии с теми же рекомендациями, что действуют и в зарубежных клиниках. Галина Ивановна говорит, что только однажды у пациентки началась отрицательная реакция на гормональные инъекции: «Это был шок, и мы сразу отправили ее на лечение в Никосию».

Я уже слышал о случае с той девушкой. Саввас Кундурос, эмбриолог, директор клиники «Генезис» в соседнем Лимасоле, был тому свидетелем. Пациентка была при смерти. «То, что они делают, просто ужасно. Из-за них женщины заболевают, а они отправляют их домой, чтобы лечили их уже украинские врачи», – сказал он.

Клиника находится под подозрением уже два года, и Галина Ивановна готовится к худшему. Кажется, что она прямо-таки ожидает, что вот-вот к ней нагрянет полиция. И ждать ей оставалось недолго. Через три месяца после моего визита кипрская полиция действительно наведалась в Петру и обвинила сотрудников в нелегальной транспортировке человеческих яйцеклеток. На пресс-конференции в Никосии полицейские объяснили, что получили заявления от трех женщин, которых привезли из Украины для донорства яйцеклеток и нелегально заплатили им за услуги. Но официальной причиной закрытия клиники стало не это. По словам полиции, лицензия местных врачей распространялась лишь на лечение талассемии – заболевания крови, а не на сбор яйцеклеток.

После полицейского рейда Верлинский признался, что клиника Петра «должна была стать крупным центром лечения талассемии, но клиники того же профиля открылись в других местах, и спроса не было. Но мы поняли, что донорство яйцеклеток очень востребовано». В конце концов, нужно же было думать и о прибыли и оказывать те услуги, на которые есть спрос.

Однако оставался вопрос, почему, собственно, полиция все-таки решила провести рейд. В каком-то плане Петра являла собой идеальную цель. Она принадлежала иностранцам и проводила имплантацию яйцеклеток только тем, кто прилетел из-за границы. Ни донорами, ни реципиентами яйцеклеток местные жители стать здесь не могли. Экзотичность обвинений, в которых фигурировали несчастные бедные украинки, показала, что проблемы куда более серьезны, чем просто нарушение лицензии и проведение ЭКО вместо лечения талассемии. На повестке стояли вопросы, справедливо ли разделять вклад яйцеклеток, вводя его разным пациентам, и нужно ли вообще платить за части человеческого организма. Но преследование Петры за незаконный сбор яйцеклеток, а не за нарушение бюрократических процедур, поставило бы под угрозу другие клиники, принадлежащие уже киприотам и работающие по тому же бизнес-плану. Как верно указывала Галина Ивановна, проблема не ограничивается Петрой. Каждому эмбриологу в мире приходится решать для себя, где провести границу между компенсацией и оплатой. Если человеческое тело нельзя считать товаром, то где же клиникам брать сырье?

Как предполагает само слово «донор», в роли поставщика яйцеклеток должна прежде всего рассматриваться женщина, которая жертвует их в порядке альтруизма. Согласно законам ЕС, государства, являющиеся его членами, должны «принимать меры» по обеспечению добровольных и бесплатных пожертвований человеческих яйцеклеток, хотя допускается компенсация за неполученные в результате процедур доходы и дорожные расходы. Проблема, однако, по словам комиссара здравоохранения ЕС Андруллы Вассилиу, в том, «где государства – члены ЕС проводят границу между финансовой выгодой и компенсацией». Покупатели и поставщики легко справляются с этой софистикой. Специалист по биоэтике Гленн Макги пишет: «Взять котенка из приюта – и то сложнее, чем раздобыть человеческую яйцеклетку». Согласно исследованию, проведенному в 2010 году Европейским обществом по вопросам репродукции человека и эмбриологии, ежегодно европейцы, путешествующие для решения репродуктивных проблем, получают почти 25 тысяч вкладов яйцеклеток. Более 50 % опрошенных отправились за границу, чтобы обойти действующие в их странах законодательные требования. На Кипре примерно 76 тысяч женщин в возрасте от 18 до 30 лет имеют право быть донорами яйцеклеток. По оценкам доктора Трокудеса, ежегодно 1500 из них (то есть одна из пятидесяти) продают свои яйцеклетки. Это огромная цифра. Например, в Америке вклад яйцеклеток осуществляет лишь одна из 14 тысяч женщин, имеющих на это право.

Возможно, еще более тревожен тот факт, что большая часть доноров яйцеклеток на Кипре происходит из сравнительно небольшой прослойки бедных восточноевропейских мигранток, которые готовы продавать яйцеклетки почти за любые деньги. Хотя правительственной статистики по слоям населения, участвующим в донорстве яйцеклеток, нет, все клиники подчеркивают, что среди их доноров много женщин из Восточной Европы, которых, как правило, отличают светлая кожа и качественное образование, что делает их вклады более привлекательными для покупателей из Западной Европы. Из 30 тысяч россиянок, украинок, молдаванок и румынок, живущих на острове, свои яйцеклетки продавало, по некоторым оценкам, до четверти.

Среди объявлений о работе на последних страницах еженедельной русскоязычной газеты есть и предложение для доноров яйцеклеток. Оно гласит: «Требуется донор яйцеклеток для помощи бездетным семьям». Приложен номер телефона неназванной клиники. Всякий, кто прочтет это объявление, понимает, что оплата подразумевается сама собой.

Хотя подобные объявления не редкость в кипрских СМИ, три-четыре года назад они попадались гораздо чаще. Возможно, Кипр достигает точки насыщения, когда большинство потенциальных доноров уже были задействованы, а найти новые источники все сложнее. Поэтому многие клиники имеют в штате скаутов, активно ищущих и уговаривающих потенциальных доноров. Наташа, скаут одной из лучших репродуктивных клиник Кипра, согласилась встретиться со мной и рассказать, в чем состоит ее работа, если я изменю ее имя в книге.

Большинство клиник ищут русских доноров, поскольку западные пациенты предпочитают, чтобы у их будущих детей был более светлый цвет лица. И для клиник это удобно, потому что русских мигрантов, имеющих не так много перспектив найти работу, проще склонить к сотрудничеству, чем местных жителей. Сама Наташа родом из русской деревушки, а на Кипр приехала пятнадцать лет назад. Вот как она описывает типичную девушку-донора: «Она завязывает по Интернету отношения с каким-нибудь киприотом. И приезжает сюда в надежде на хорошую жизнь. Но через два-три месяца все кончено, а у нее нет ни работы, ни визы, ни крыши над головой, ни возможностей заработать. Русским здесь тяжело легализоваться, а деньги нужны срочно. Все, чем она располагает, – ее здоровье, а если ей повезло, то и красота». Наташа сообщает, что за все годы работы ей ни разу не встречалась женщина, которая соглашалась бы сделать вклад яйцеклеток не по финансовой причине. Она рассказывает, как однажды уговорила продать свои яйцеклетки женщи