Он стоял в зале настоятельницы, сжимая в руках иглу. Место силы Мэг находилось снаружи. Поймав себя на этой догадке, он лишь сейчас понял, насколько могущественными были чары Мэг. Он сам, Гармодий, настоятельница и остальные — они работали с податливой нематериальной субстанцией, а швея творила осязаемое и долговременное. Это место было переполнено здоровьем, жизнью, добром и силой. Время там отсутствовало напрочь.
Капитану многое стало известно, немало узнали и остальные от капитана. Вместе они поняли, как нужно действовать.
И затем, будто прервав поцелуй, он снова стал самим собой.
Столь продолжительное единение отняло много сил, и капитана слегка пошатывало. Чужие мысли и взгляды давили на собственные, изматывали, зато теперь он, как и Гармодий, понимал, отчего пение свято верующих сестер оказывало столь мощный герметический эффект: они изучали и применяли силу сообща, как единое целое.
Гармодий потеребил бороду:
— Ты рискуешь больше всех, парень.
— Помилуйте, разве вам не в радость принести священную жертву ради победы? — криво усмехнулся капитан.
Настоятельница закатила глаза:
— Временами твое богохульство примитивно донельзя. Но даже такой ты нам дорог — постарайся вернуться живым.
Красный Рыцарь встретился взглядом с Амицией, и они улыбнулись друг другу.
— Тогда мне следует подготовиться как можно лучше, — заключил капитан, отвесил поклон и вышел.
Первым делом он отправился в северную башню. Поднялся на второй этаж. В черных кожаных ботинках на мягкой подошве он ступал тихо, а любители поиграть в азартные игры привыкли к грохоту саботонов.
Плохиш Том резался в пикет.
— На два слова, — произнес капитан.
Горец резко обернулся, закусил губу и положил карты рубашкой вверх.
— Тут такие карты, что не страшно и отойти, — произнес он беспечно, но неубедительно.
Бент что–то прикрывал рукой. Красный Рыцарь решил, что может позволить себе не обратить на это внимания.
— Не бойся, никто твои карты не тронет, — успокоил горца Бент.
— В твоих же интересах, чтобы так и было, — предупредил Том и последовал за капитаном на балкон, выходящий во внутренний двор.
— Милорд?
— Этой ночью я собираюсь сделать вылазку в тыл врага, Том, — негромко сказал Красный Рыцарь, — и хочу, чтобы ты отправился со мной.
— Весь в вашем распоряжении! — оживленно воскликнул здоровяк.
— Попытаемся убить… Ну, ты сам понимаешь кого. — Капитан приложил два пальца ко лбу, изображая то ли рога, то ли ветки.
От удивления глаза Тома еле заметно округлились, и он, додумавшись, загоготал:
— Да это чистое безумие! Надеюсь, мы едем прямо сейчас?
— Тебе еще предстоит отобрать двадцать латников. К черту график службы, мне нужны самые лучшие.
— Будет сделано. Почти все, кого возьмем с собой, уже отдохнули, — заверил гигант.
— Тьма будет непроглядная. Нужно, чтобы ты прикрывал меня, когда я… Том, надеюсь, ты понимаешь, что я собираюсь использовать силу?
— А как же, — ухмыльнулся тот, отворачиваясь. — Ребята, как один, твердят, что видели ваши чародейства, пока вы бились с демонами.
— Это правда, — подтвердил Красный Рыцарь. — И если мне придется сделать это снова, нужна будет твоя помощь: я не смогу делать одновременно и то и другое.
— Весь в вашем распоряжении, — повторил Том. — Отправляться во тьму бить этого рогатого вурдалака… Нам нужен менестрель.
От такого кульбита капитан оторопел:
— Менестрель?
— Кто–то ведь должен записать, как все было, — горец всматривался в темноту, — и сложить потом о нас песню.
Красный Рыцарь не знал, что ответить, и попытался похлопать Плохиша Тома по плечу, но тот перехватил его движение:
— Вы сами–то верите, что нам под силу одолеть его одной сталью?
— Нет, Том, совсем не верю. Но хочу попытаться, — мрачно ответил капитан.
— Значит, мы — лишь приманка, — подытожил здоровяк.
— Порой ты на удивление прозорлив, друг мой, — невесело подтвердил его догадку Красный Рыцарь.
— Когда в воздухе пахнет смертью, я вижу сквозь каменные стены.
НЕДАЛЕКО ОТ ЛИССЕН КАРАК — ШИП
Все было готово для следующей атаки. Два мощных заклинания надежно спрятаны внутри специально выведенных для этого существ, напоминавших бледных голых улиток, копошившихся на поросшем мхом окаменелом панцире Шипа.
Наказывать виверн, вернувшихся ни с чем, он не стал, поскольку и сам не особо рассчитывал на успех этого предприятия. Но из–за их неудачи ему придется действовать самому, а Шип крайне этого не желал. Не хотел тратить уйму сил на лобовую атаку крепости. Не хотел подставлять себя под удар бывшего ученика и темного солнца. Хотя, по его меркам, они и слабые, но отнюдь не глупые или беспомощные.
Не хотел биться с ней. Здравый смысл подсказывал, что ее смерть сделает его сильнее, но связь с ней была одновременно связью с прошлой жизнью. И его слабостью.
Не хотел ни с кем биться вовсе. Не важно, что ждет впереди, победа или поражение, он уже враждует с силами, заставившими его пойти на все это. Оно уже сделало его сильнее. Изменило внешне. Черт бы их всех побрал. И особенно этих демонов, от которых никакого толку. Это их крепость, а вместо того чтобы помогать, они лишь наблюдают со стороны в ожидании его проигрыша. И Туркан не сумел убить темное солнце.
Шип был полон сомнений. По правде говоря, с первого дня осады сомнения одолевали его постоянно, и не раз ему хотелось взять посох и тихо удалиться вглубь земель Диких. Но без него земли Диких погибнут, и последствия будут ужасны. В лучшем случае уход Шипа просто положит конец его далеко идущим планам.
Маг развел руки, в них плавно потекла сила. Рядом с ним образовалось облачко из фей, такова была мощь, собранная в небольшом объеме воздуха.
Что изменится с ее смертью? Он будет скучать. Когда–то он считал ее примером, эталоном, на который пытался равняться сам. Но этими глупостями занималось его прошлое «я». Нынешний Шип должен научиться жить в этом мире без нее. Без учеников. Скучать по людскому обществу — лишь очередная слабость.
Земли Диких не имеют права на поражение. Люди — не более чем вши, высасывающие жизнь из природы, взамен отравляя ее. Пришло время действовать без всяких сомнений. В голове Шипа стройной мелодией проносились мысли и планы, зародившиеся давным–давно и окончательно сформировавшиеся на этом самом месте.
Шип прервал раздумья и осмотрелся. Темнота ему не мешала. Взгляд обратился к Экречу:
— Захватите траншею и удерживайте ее. Нужно отрезать Замок у моста от крепости.
— Затем мы проложим свою, — ответил Экреч.
Шип кивнул. Туркану сказал:
— Темное солнце само придет сюда.
— Мы устроим засаду, — пообещал демон.
Чародей в очередной раз залюбовался троллями. Он предполагал, что этих существ вывели маги еще в незапамятные времена. В качестве телохранителей. Сейчас в его распоряжении их было две дюжины, что неудивительно, если вспомнить, сколько силы он накопил. Теперь Шип был подобен маяку, за которым тролли последуют куда угодно. Он больше не считал их уродливыми. Напротив, они казались ему изумительным, совершенным инструментом, прекрасно ложившимся в руку, будто сделанным специально под нее.
Шип постучал посохом по земле и приказал своим капитанам:
— Идите.
ЛИССЕН КАРАК — НАСТОЯТЕЛЬНИЦА
Настоятельница ощутила колдовство Шипа. Ей хотелось отдохнуть, но события стали разворачиваться быстрее, чем она рассчитывала. Теперь она сидела на кровати и цеплялась за нити силы.
Она ощутила его там, во тьме, планирующего разрушить ее дом. Недобро прищурившись, настоятельница нащупала глубоко запрятанную, но не порванную связь с ним.
«Предатель!» — воскликнула она, вкладывая в одно слово все презрение, на которое только способна женщина.
«София!» — крикнул он в эфир.
Пожилая монахиня обрушила на него все свое негодование, и яд ее слов достиг цели. Секундного замешательства хватило, чтобы прочитать все, увидеть западню, готовую встретить ее друзей, увидеть предателя, о существовании которого она давно догадывалась.
В следующее мгновение она с развевающимися волосами кометой летела во внутренний двор, шлепая босыми ногами по каменному полу.
Настоятельница ощутила ответный удар, успела возвести защиту и поняла, что он поступил так же. Его защита поднималась медленнее, но была сравнима со стальной стеной, через которую невозможно почувствовать даже его присутствие. Осталась лишь уверенность, что он где–то там. На бегу женщина молилась: она просила Бога о его погибели.
Молодой капитан седлал коня. Тем же были заняты и два десятка рыцарей позади него.
— Вам нельзя ехать! — закричала она. — Он будет вас ждать! Это ловушка!
Капитан понимающе улыбнулся и жестом подозвал Майкла, державшего его бацинет.
— Он уже наступает, не так ли? — спросил он и отдал приказ рассаживаться по коням.
Настоятельница попыталась схватить коня за узду, но животное чуть не укусило ее за пальцы. Она едва успела отдернуть руку. Конь получил укоризненный шлепок по шее от капитана, но шагнул вперед и гордо задрал голову, как бы говоря: «Если б захотел, то укусил бы».
— Да, он наступает.
Оруженосец надел шлем на голову капитана и потянул вниз бармицу. Красный Рыцарь расправил плечи. Другие оруженосцы помогали своим господам надеть перчатки, передавали в руки тонкие, как молодые деревья, копья, увенчанные длинными стальными наконечниками.
Снизу настоятельница видела под шлемом лицо капитана. Он усмехался.
— Я все знаю. Почувствовал через вас, — засмеялся молодой мужчина. — Что вы ему сделали?
— Высказала все, что думаю, — ответила она. — Отвергнуть женщину, и ради чего — ради силы?
Настоятельницу тоже пробрал смех, но он вышел каким–то нездоровым.
— Могу себе представить, наверное, это был болезненный удар.
Пока капитан говорил, Майкл вертел шлем в разные стороны, чтобы тот сел как можно лучше.