Боглин не хотел сдаваться прежде, чем применит свое заклинание.
Левой рукой в латной рукавице капитан обхватил затылок чудовища и, вложив в удар все оставшиеся силы, пронзил глаз кинжалом, пробив веко, кожу и кость. Ковыряя сталью мозг монстра, он проник в его Дворец воспоминаний, чтобы одержать победу не только над плотью, но и вобрать силу…
И она влилась в него — холодным синим потоком, от мощи которого он содрогнулся.
Глаза боглина заволокло пеленой.
Капитан направил новообретенную силу в себя, поглощая энергию противника, как поступают Дикие. Раньше он такого не делал. Не знал как. Пожалуй, хорошо, что Пруденция его сейчас не видит.
Молодой мужчина вскочил на ноги, спешно прикидывая, выберутся ли его люди из передряги живыми при теперешнем раскладе сил. И пришел к выводу: победить может любая из сторон.
Но чаша весов уже качнулась.
Треть латников покинула поле боя, и среди них были погибшие, раненые или просто споткнувшиеся. Он не мог знать наверняка, но что–то подсказывало: его людям удалось сломить вражеское сопротивление. Сражения на флангах теперь больше походили на охоту, нежели на бой равных.
Лучники принялись зачищать стены от Диких, к ним присоединились десять выживших на башнях стрелков, приближая столь желанную победу. Дюжина белых боглинов отступила к воронке в земле. Внезапно раздался истошный крик — орал человек с наполовину содранной кожей, которая волочилась позади него. Он завопил снова, и один из лучников оказал несчастному милость, выпустив стрелу тому прямо в горло и тем самым прекратив его мучения.
И вот настал долгожданный момент, когда оставшиеся в живых люди подняли забрала, жадно вдыхая полной грудью.
Капитан направился к северной башне. Перебрался через кучу мертвых тел, за которыми обнаружил опиравшегося на шестифутовую, покрытую коркой запекшейся крови, тяжелую гизарму[81] молодого гиганта, как и все, с ног до головы забрызганного кровью боглинов.
— Смотрю, ты собрал неплохой урожай, юный Даниэль.
— Это не я, кэп. Это мастер Рэндом удерживал дверь, — сказал бывший извозчик, — полагаю, не менее часа.
— Он жив? — спросил Красный Рыцарь.
— Его туда, в кучу, потащили. Мы пытались отбить, но не сумели, как раз вы им в спину ударили. Думаю, нам следует его отыскать.
Даниэль решительно поднялся. Он нанизал на острие гизармы закованного в броню боглина и отбросил от общей кучи, словно фермер, ворошащий вилами сено. Капитану сложно было поверить, что тот устал за время схватки.
Красный Рыцарь поднял еще одну тварь. Странно, но мертвые боглины выглядели такими безобидными. Бесспорно, столь же отвратительными, но больше похожими на зверьков, нежели на насекомых. Капитан отбросил одного, затем другого. Руки тряслись, ноги едва держали.
При этом он был переполнен силой.
К ним присоединилась Изюминка.
— А чем мы тут вообще занимаемся? Раненых добиваем? — спросила она как–то уж слишком резко и неприязненно.
Бой только–только закончился, и молодой женщине, да и другим выжившим он, без сомнения, запомнится надолго.
— Ищем тело, — ответил капитан, стоя по пояс в трупах.
— Вот его нога! — закричал Даниэль.
К нему на помощь ринулся Майкл. Неожиданно к ним присоединился сэр Милус, а затем и сэр Йоханнес, у которого все еще кровоточила рана на плече. Они потянули все вместе, тело купца дернулось, и он испуганно заорал.
Залитого кровью людей и боглинов купца уложили на расчищенное место. С левой его лодыжки кожа была содрана, кровь медленно сочилась там, откуда чудовища острыми жвалами отрывали куски плоти.
— Тащите сюда жгут! И снимите с него поножи, быстро! — крикнул Красный Рыцарь.
Даниэль стоял наготове с небольшим ножом, зажатым в здоровенной руке. Придерживая доспех, он аккуратно перерезал ремни, Изюминка расстегнула застежку и сняла поножи, из которых вылилось порядком крови.
Капитан приподнял изуродованную ногу. Изюминка обмотала портупею вокруг узкой части лодыжки, протянула конец через пряжку и изо всех сил затянула.
Кровь остановилась.
— Перевяжи, — запоздало подсказал капитан.
В подобных случаях каждый из его людей мог оказать первую помощь. Устало вздохнув, он побрел к стене.
ЛИССЕН КАРАК — ШИП
Шип почувствовал, как Экреча поглотило темное солнце, и в сердцах выругался. Его в очередной раз провели. Выходило, что каждая организованная им атака неизменно заканчивается крахом.
Темное солнце вобрало в себя столько сил, что теперь представляло гораздо большую опасность, чем раньше.
Шип дотянулся до двух шаманов–сэссагов, находившихся рядом, и поглотил их, высосав их сущности, их силу. Высушенные оболочки свалились на землю. Особо там поживиться было нечем, но даже этих крох хватит, чтобы видеть и отдавать приказы.
На этот раз опускавшаяся тьма радости с собой не несла. Ему нужен был свет, чтобы развернуть свои войска и перенаправить стрелков.
Обостренными чувствами чародей попытался отыскать Клакака. Тот нашелся глубоко под землей, прямо под каменной крепостью, у воды. Он и еще сотня ему подобных. «Отставить!» — приказал Шип. Солнце медленно скользило к горизонту. До наступления темноты оставалось несколько долгих часов. Шип качнул сросшимися огромной головой и корпусом и произнес: «Завтра».
ЛИССЕН КАРАК — КРАСНЫЙ РЫЦАРЬ
Лучники распахнули ворота, впуская рыцарей в черных сюркоттах с капюшонами, скрывавших блеск брони. В кромешной темноте их черные лошади были сродни кошмарному наваждению.
Приор подъехал к сидевшему на складном табурете капитану. Тот выскабливал грязь из саботонов, чтобы их пластины двигались свободно. Сейчас и собственное тело Красный Рыцарь воспринимал как находящийся в плачевном состоянии механизм.
— Вижу, Бог не отвернулся от вас и даровал победу, — произнес приор.
— Если вы так считаете, — не стал спорить капитан. — Победу–то мы одержали, но, как говорится, какой ценой. И надолго ли? Где виверны? Демоны? Повстанцы?
Молодой мужчина взглянул на исчезающую за горизонтом полоску света. Целый час они отлавливали и добивали боглинов, между тем вражеские осадные орудия вновь дали о себе знать.
Слуги стаскивали трупы за ворота. Во внутреннем дворе Замка у моста воняло паленым деревом, дохлыми боглинами, навозом, убитыми лошадьми, зарезанными быками, мертвыми людьми и опять же дохлыми боглинами. В перегретый вечерний воздух поднимался запах тухлого мяса, словно во дворе совершили нечестивое жертвоприношение. Над занятыми делом людьми, будто насланные колдовством, жужжали тучи комаров.
Приор спешился и стал прохаживаться по двору, лязгая саботонами по булыжной мостовой.
— Действительно, где? Вот уже много лет мне не доводилось видеть столько дьявольских созданий одновременно.
— Поверьте, мы ими любуемся каждый день. Сейчас враг отступил. Но они вернутся, скорее всего, завтра. Думаю, так и будет. Враг сперва вымотает нас боглинами, затем добьет более крупными созданиями. Он лишь проверяет нас на прочность.
— Тогда…
— На его месте я поступил бы точно так же. Истощил силы противника легко заменимыми тварями, а других приберег. Они еще ему пригодятся для сражения с королем. Это верное решение. Задача боя, очевидно, вынудить нас оставаться на месте.
— Мы сможем продержаться до прихода короля, — сказал приор, стянул с головы подшлемник и прихлопнул особо ретивого комара.
— Против демонов и виверн? Хотелось бы надеяться, — ответил капитан и встал. — Майкл! Скажи слугам, пусть подадут пиво и кленовый сахар! Ночка обещает быть долгой.
Он осмотрелся и позвал:
— Гельфред!
— Милорд?
— А тебя я хочу попросить о чем–то, что потребует исключительного мужества и отваги. Сможешь ли ты доставить послание королю?
— В кромешной тьме? Пройдя мимо полчищ врагов? — Гельфред улыбнулся. — С Божьей помощью, непременно. Но клянусь верой, мессир, если вы посмеете высказаться в том духе, что, мол, «Богу наплевать», понесете свое треклятое сообщение сами.
Капитан протянул егерю руку.
— Каюсь, Гельфред.
— Тогда помолитесь вместе со мной, — предложил охотник.
— Эй, вот только не надо перегибать палку, — возразил Красный Рыцарь.
Гельфред рассмеялся.
— И чем только вы мне в душу запали?
— Боюсь, это у нас взаимное, — пожал плечами капитан.
Через полчаса Гельфред добрался до доков и вошел в реку. Минут через пятнадцать он позволил себе немного передохнуть и просто поплыл по течению в кромешной темноте. Затем услышал, а может, почувствовал над головой кружение виверны и быстро нырнул, оставаясь под толщей воды, насколько хватило воздуха в легких. Когда егерь вынырнул, его сердце колотилось с такой силой, что ему пришлось грести к берегу.
— Из всех моих людей этот человек самый отважный, — сказал приору Красный Рыцарь.
— Почему? Потому что не боится бросить вызов собственным страхам? — предположил рыцарь ордена. — Ему помогает сам Господь.
Капитан ничего не ответил и продолжил всматриваться во тьму желая только одного — оказаться сию же минуту в крепости. Дотронулся до приколотого к гамбезону платка. Тот давно утратил свою белоснежность и был разрублен почти надвое, а еще на нем засохла вражеская кровь и ихор.
ЛИССЕН КАРАК — АМИЦИЯ
Амиция еле сдерживалась, чтобы не побежать к воротам. Старалась не смотреть в окно. А когда отряд латников на измученных лошадях наконец добрался до крепости, она собрала волю в кулак и заставила себя дождаться раненых.
Сэр Танкред сообщил ей, что Красный Рыцарь остался на ночь в Замке у моста.
Залечив раны у последнего рыцаря, она отправилась в развалины часовни, опустилась на колени у похоронных дрог настоятельницы и помолилась. Послушница открылась Богу, как ее учили монахини. И от чистого сердца дала Господу твердое обещание.