— Да, я — рыцарь, — произнес он, словно признаваясь в том, что согрешил.
— Мне нужны люди, — заявил Рэндом. — У меня на дороге караван, и раз уж у вас золотые шпоры, то такой боец пришелся бы весьма кстати. В караване пятьдесят больших фургонов, и мы едем на север на ярмарку. Не воспринимайте мое предложение как недостойное вас. Просто я опасаюсь разбойников и Диких.
Мужчина покачал головой и отвернулся, лошадь нехотя пошла вперед — прекрасный боевой конь, но перегруженный всадником с доспехами. Неверно распределенный вес утомлял животное.
— Уверены? — уточнил Джеральд, который никогда не стеснялся попробовать еще раз.
Рыцарь поскакал дальше.
Рэндом разрешил возчикам остановиться на обед, затем они возобновили путь и ехали до самого вечера и даже немного захватили время после наступления темноты.
Встали рано утром и отправились в дорогу, когда солнце едва показалось над рекой, которая несла свои воды на восток, извиваясь подобно змее. Немного погодя они добрались до долины и Великого моста, тут заканчивались территории внутренних графств. Рэндом насладился трапезой в таверне «Взъерошенный кот» вместе с возчиками, которые сочли за честь отобедать с ним.
После остановки они пересекли Великий мост, двадцать шесть пролетов, построенных в период Архаики и бережно сохраненных до настоящего времени. Затем целый час поднимались по противоположному берегу, причем возчики вели коней под уздцы. Когда забрались на гребень, Рэндом снова увидел молодого рыцаря, преклонившего колени у придорожной часовенки. На его запыленных щеках были заметны следы от слез.
Джеральд кивнул ему и отправился дальше.
К вечеру они нагнали основной караван, расположившийся на ночлег. Все обрадовались приезду Рэндома. Прибывшие возчики делились с приятелями событиями прошедших дней. Гильберт, поздоровавшись с ним, доложил о состоянии дел, а Джудсон посетовал на быстрое возвращение.
Все как обычно.
Начинало смеркаться, когда к его повозке подошел мальчишка золотых дел мастера и как настоящий солдат отдал честь.
— Мессир, там какой–то рыцарь спрашивает вас.
На плече парнишки лежал арбалет, и, без сомнения, он очень гордился тем, что стоял на страже, охраняя караван, ведь ему поручили столь важное дело. Генри Ластифер — вспомнил его имя торговец. Рэндом последовал за мальчишкой к костру, где грелись Гильберт и Старый Боб, наемник. И молодой рыцарь, повстречавшийся на дороге. Он сидел, потягивая вино, но, увидев его, тут же поспешил подняться.
— Могу ли я поменять свое решение? — спросил он.
Джеральд широко улыбнулся.
— Естественно, добро пожаловать на борт, сэр рыцарь.
На лице Гильберта тоже засияла улыбка.
— Милорд, жутко похож, знак короля и меч. — Он повернулся к рыцарю. — Как звать, милорд?
Молодой человек слишком долго колебался, всем стало очевидно его желание скрыть правду.
— Сэр Тристан? — задумчиво произнес он.
— Вполне себе, — заявил Гильберт, — пошли со мной, поищем тебе место для ночлега.
— Запомните, — вмешался Рэндом, — в первую очередь вы подчиняетесь Гильберту, а уж потом мне. Ясно?
— Конечно.
«И во что я только ввязался?» — подумал Джеральд, тем не менее довольный, что рыцарь присоединился к ним, не важно, бродяга он или нет. Королевских рыцарей превосходно обучали и тренировали, в особенности сражаться против Диких. Даже если молодого человека постигла беда… Впрочем, скорее всего, он просто влюблен. Джентри[45] частенько сумасбродничали от любви.
Этой ночью он наконец–то спал спокойно.
К СЕВЕРУ ОТ ЛОРИКИ — БИЛЛ РЕДМИД
Билл Редмид вел своих неопытных парнишек четко по следу. Сопровождавший их ирк сновал далеко впереди между толстыми стволами деревьев, словно мечущийся дымок. Он возвращался к двигавшейся парами группе с самых неожиданных сторон, заставая врасплох даже такого бывалого лесника, как Билл.
Мальчишки боялись его.
Редмиду молчаливое существо скорее нравилось, поскольку высказывалось лишь по необходимости. Что–то в них было, в ирках. Трудно определить, что именно, но они обладали каким–то необъяснимым благородством.
— Те, кто справа, наблюдают за правой стороной леса, — снова повторил Билл, — те, кто слева, — за левой.
Три дня в пути, и он только и делает, что нянчится с ними.
— Мне нужно отдохнуть, — заканючил самый крупный и сильный мальчишка. — Ради бога, Билл! Мы же не боглины!
— На твоем месте я бы припустил шустрее, — ответил Редмид. — Вы что, на ферме не работали?
С обустройством лагеря дела обстояли еще хуже. Ему пришлось объяснять, как делать укрытие, следить за тем, чтобы они не искромсали бечевку, учить разводить огонь. Втолковывать, как ограничиться небольшим костром. Как сохранить тепло и не промокнуть. Куда ходить по нужде.
Двое напевали за работой, пока он не подошел и не свалил ударом кулака одного на землю.
— Если люди короля поймают тебя из–за гребаного пения, будешь болтаться на виселице, а когда вороны обглодают твои кости, чертов королевский колдун перетрет их в порошок для своих красок.
Недовольство провинившихся, хоть и молчаливое, нельзя было не ощутить.
— Ошибетесь — погибнете, — сказал он, — это вам не летняя забава.
— Домой хочу, — высказал свое желание самый крупный из них. — Ты еще хуже, чем аристократы, — он огляделся в поисках поддержки, — и не сможешь удержать нас.
Из сгустившихся сумерек появился ирк. С любопытством посмотрел на здоровяка, затем повернулся к Биллу.
— Идем, — глухо произнес он.
Билл кивнул парням. Время обсуждений прошло.
— Будьте здесь, — приказал он и последовал за ирком.
Они пересекли болото, забрались на небольшой холм и спустились в густую хвойную рощицу.
Провожатый повернулся и кивнул в сторону.
— Медведь, — произнес он. — Друг. Будь добр, человек.
Почти посередине рощицы, положив голову на передние лапы, словно отдыхая, лежала огромная золотая медведица. Над ней, облизывая ей морду, стоял прекрасный медвежонок. Когда Билл приблизился, медведица зашевелилась. Подняла голову и заворчала. Он отступил было назад, но ирк его остановил и заговорил свистящим шепотом. Медведица перевалилась, и Билл увидел на ее боку глубокую рану, полную засохшего по краям гноя, от которого тошнотворно воняло. Ирк опустился на корточки, подобно тому как сделал бы это человек. Его уши поникли — то была горечь, которой Билл никогда прежде не замечал у представителей их племени.
— Медведица умирает.
Он знал, что ирк прав.
— Медведица спрашивает, можешь ли ты спасти ее медвежонка?
Ирк развернулся, и Билл осознал, насколько редко он встречался взглядом с этим необычным существом.
— Я ничего не знаю о медведях, — произнес он, опустившись перед огромным животным на корточки. — Но я — друг любому существу из Диких и даю тебе слово: если смогу доставить медвежонка к другим золотым медведям, я сделаю это.
Превозмогая боль, мать что–то произнесла. Отвечая, ирк не заговорил, а скорее, запел. Предложения превратились в строфы, наполненные плавными рифмами.
Медведица закашляла.
Ирк повернулся к Биллу.
— Медвежонок… Мать ее назвала как желтый цветок.
— Маргаритка?
Физиономия ирка скривилась в гримасе.
— Нарцисс? Шафран? Не знаю я больше желтых цветов.
— В воде.
Ирк был расстроен.
— Лилия?
Существо кивнуло.
Билл протянул руку к медвежонку, и тот его укусил.
ЛИССЕН КАРАК — КРАСНЫЙ РЫЦАРЬ
Подгоняемый беспокойством, уставший и обессилевший, капитан только и мог, что переставлять ноги, шаг за шагом продвигаясь по тропе. Наступающая темнота, изнеможение и холод не могли не тревожить. Вечерело, и становилось очевидно, что им придется заночевать в лесу. В том самом лесу, где скрывались демон и виверна.
— Почему нас не прикончили? — спросил капитан у егеря. — Ведь демонов было двое.
Гельфред покачал головой.
— Одного ты убил. Искусно и чертовски быстро.
Он осматривал все вокруг, стараясь ничего не упустить. Наконец они добратись до основного тракта, и егерь натянул поводья лошади.
— Можем ехать вдвоем.
— Она не выдержит, — раздраженно возразил капитан.
— Ты ведь обладаешь магией, — произнес, не обвиняя, но с какой–то затаенной болью Гельфред.
— Да, — признал Красный Рыцарь, — иногда пользуюсь ею.
Егерь встряхнул головой и принялся читать молитву. Они ехали, пока не начал накрапывать мелкий дождик и не сгустились сумерки.
— Нужно сторожить попеременно, — произнес капитан. — Сейчас мы слишком уязвимы.
От усталости он с трудом соображал. Пока егерь чистил коня скребницей, он собрал ветки и развел огонь. Причем сделал все наоборот: сперва приволок довольно внушительных размеров коряги, которые без топора было не порубить, потом слишком измельчил хворост. Он опустился на колени у небольшого углубления и высекал кремнем о сталь искры на видавший виды клочок ткани до тех пор, пока тот не начал тлеть.
Чтобы пламя разгорелось, нужно было сначала сделать трут из ветоши, коры или птичьего гнезда, но об этом он вспомнил только сейчас. Пришлось начинать заново.
«Два придурка». Он ощущал, что лес вокруг полон врагов. А может, союзников. Вот оно — проклятье юности. «Интересно, во что я ввязался?»
Из сухой ветоши и кусочков березовой коры Красный Рыцарь соорудил небольшой трут и опять принялся выбивать искры, зажав в правой руке нож со стальным лезвием, в левой — кремень. Наконец капитан высек искру, поджег обуглившуюся ткань, положил ее в углубление и принялся осторожно дуть. Занялся огонь.
Красный Рыцарь подкидывал веточки, пока не убедился, что костер горит устойчиво, потом из аккуратно срезанных охотничьим ножом сухих веток соорудил некое подобие шалаша. Когда закончил, он был неимоверно горд собой и подумал, что если Дикие настигнут их прямо здесь, то ему, по крайней мере, удалось разжечь чертов костер.