Последняя стрела попала в бездыханный труп.
Со всех сторон послышался возбужденный смех и радостные крики:
— Красный Рыцарь! Красный Рыцарь! Красный Рыцарь!
Капитан наслаждался этими выкриками три натужных вздоха. Три глубоких, заполнявших легкие вздоха он получал удовольствие от того, что жив и одержал победу. Затем…
— Нам еще отсюда предстоит выбраться, — напомнил он.
Услышав его, молодой рыцарь, удерживавший переправу, стал подниматься с колен, на которые опустился то ли для молитвы, то ли от усталости. Они долго всматривались друг в друга, так поступают лишь заклятые враги или влюбленные. Потом Красный Рыцарь резко отвернулся.
— Возьмите лошадей, нужно, чтобы все были верхом. Заберите с собой фургоны, сколько сможете. Пошевеливайтесь! Быстрее. Том, займись повозками.
Он обратился к одному из следовавших с караваном мужчин:
— Кто здесь за главного? Ты?
Капитан повернулся к Жаку:
— Узнай, кто командовал этим караваном, подсчитай людей. Рыцарь, который перед тобой…
— Я знаю, кто он…
— Похоже, он ранен.
Рыцарь, о котором шла речь, встал и медленно заковылял к ним. Его правая нога кровоточила.
— Ты. Мерзавец! — воскликнул он и отвел меч назад, чтобы размахнуться и ударить капитана. Но потерял сознание как раз в тот момент, когда Жак вырвал у него клинок.
Том разразился хохотом.
— Что, знакомый? — поинтересовался он и, как ни в чем не бывало, приступил к выполнению поручения. — Ладно. Эй, вы все! Лучники, за мной! Слушать меня!
Капитан остался стоять над распростертым телом молодого рыцаря. По никому не известным, возможно, кроме Жака, причинам сейчас он чувствовал глубокое удовлетворение. Великая победа. И крошечная личная месть.
Спасение Гэвина Мурьена.
Убийство мастодонта. Чудовище, пусть и мертвое, теперь уже не казалось таким громадным. Капитан запрокинул голову и рассмеялся, а лоскуток, приколотый к его доспехам, при дуновении легкого ветерка затрепетал. Их с Томом взгляды встретились.
— Иногда такая жизнь — самая лучшая из всех, которые я могу себе вообразить, — признался Красный Рыцарь.
— За это мы тебя и любим, — ответил гигант.
ХАРНДОН — ДЕЗИДЕРАТА
Леди Мэри стояла у пустого остова кровати и наблюдала, как две служанки из южных земель сворачивают пуховой матрац.
— Мы берем с собой слишком много вещей, — заметила Дезидерата.
Диота рассмеялась.
— Милая, без пухового матраца спать вам будет непросто. У всех рыцарей они есть.
— А во времена Архаики они спали на земле, закутавшись в плащ. Королева закружилась, любуясь, как развевается ее сюрко с разрезами по бокам, как легкий ветерок колышет его края. Шелк. Она и раньше имела с ним дело — шелковые подвязки, вышивальный шелк. Но этот казался чем–то эфемерным. Чем–то магическим.
— Вам не следует носить его без платья, — заявила Диота. — Сквозь него просвечивается грудь, дорогая.
Леди Мэри отвернулась и выглянула в окно. «Полагаю, так оно и задумано», — подумала она. Переглянулась с Беккой Альмспенд, оторвавшей взгляд от книги. И на ее тонких губах заиграла едва уловимая улыбка.
— Ночевка на земле под плащом не кажется чем–то более ужасным, чем работа горничной в королевских покоях, — заметила секретарь королевы. — К тому же, — она бросила взгляд на леди Мэри, — в военном лагере друзья к вам будут захаживать не только за тем, чтобы выкрасть ваши одеяла. Королева улыбнулась леди Мэри.
— Действительно, Мэри?
Та лишь пожала плечами.
— У меня семь сестер, — напомнила она. — Я не собиралась брать чужие одеяла. Просто так получилось.
Дезидерата потянулась и, словно танцовщица, встала на носочки, затем опустилась и слегка развела руки, будто позировала для портрета.
— Думаю, спать мы будем все вместе.
Альмспенд покачала головой.
— В таком случае советую прикалывать свой плащ к корсажу, миледи.
Диота фыркнула:
— Она не будет спать под плащом. В ее палатке будет пуховая кровать размером с дворец.
Королева повела плечами, девушки–горничные продолжили упаковывать вещи. Леди Альмспенд пробежалась по списку дел на сегодняшний день. Заботясь о подготовке обоза короля, потом королевы, она стала более важной персоной при дворе.
— Боевые кони для оруженосцев, миледи, — напомнила она.
Дезидерата кивнула.
— Как обстоят дела с ними?
— Я попросила юного Роджера Каверли проследить за этим, — сказала Альмспенд. — Он не без головы на плечах, и, похоже, ему смело можно доверить деньги. Но вот незадача, вернувшись, он сообщил, что боевых коней попросту нет. Ни за какие деньги.
Королева топнула ножкой. Не то чтобы громко, поскольку ступня была небольшой и обута в туфельку для танцев, однако горничные тут же застыли.
— Это неприемлемо.
Ребекка приподняла бровь.
— Миледи, такова военная реальность. Этим утром за первым завтраком я задала кое–какие вопросы в мужской столовой.
Диота зашипела от негодования, и хотя она поступала так довольно часто, это всегда впечатляло.
— Вы ходили завтракать в мужскую столовую, вы, женщина? Без сопровождения?
Альмспенд вздохнула.
— Вряд ли отыщется много женщин, знающих цену боевым коням, не правда ли, Диота? — И так театрально закатила глаза, как способна лишь семнадцатилетняя юная особа. — Ранальд как–то привел меня в мужскую столовую на экскурсию. И…
Она сделала паузу и слишком наигранно прочистила горло.
— И у меня был эскорт.
— Неужели? — заинтересовалась леди Мэри. — Сэр Рикард, полагаю?
Леди Ребекка опустила глаза.
— Он еще не уехал… Поэтому с радостью согласился мне помочь.
Диота вздохнула. Королева посмотрела на своего секретаря.
— И?
— В Альбе не разводят достаточно коней, чтобы обеспечить ими всех рыцарей, — пояснила Альмспенд. — Мы завозим их из Галле, Морей и империи. Все это разъяснил мне сэр Рикард.
— Господи Иисусе и Дева Мария, а король знает об этом? — всполошилась королева.
Секретарь пожала плечами.
— Миледи, прошлая неделя показала, что мужчины в отсутствие женщин воюют не менее удачно и планируют свои действия не менее тщательно, впрочем, как и все, что они делают без нас.
Диота совсем уж неженственно фыркнула. А леди Мэри громко засмеялась.
— Особенно хорошо у них получается пить пиво, — сказала она.
Королева покачала головой.
— Ты хочешь сказать, у нас недостаточно лошадей, чтобы обеспечить ими собственных рыцарей, и всем на это наплевать?
Леди Альмспенд повела плечами.
— Я бы не сказала, что всем наплевать. Просто никто об этом не задумывался.
— Как же тогда дела обстоят с запасными лошадьми? — спросила Дезидерата. — Лошади мрут. Как мухи. Уверена, от кого–то это выражение я уже слышала.
— Бекка, у тебя ведь должен быть какой–то план, — немного язвительно заметила леди Мэри. — У тебя он всегда есть.
Леди Альмспенд улыбнулась ей, не обратив внимания на сарказм.
— Так уж вышло, что есть. Если нам удастся собрать тысячу флоринов, мы сможем купить весь караван морейских лошадей. Их владелец разбил лагерь прямо за крепостным рвом. Я встречалась с ним сегодня утром, и он предложил мне выкупить всю партию. Двадцать одного скакуна.
Королева в порыве благодарности крепко обняла секретаря. Диота покачала головой.
— У нас нет денег, дорогая.
— Продай драгоценности, — сказала Дезидерата.
Диота шагнула к ней.
— Не будьте глупышкой, милая. Эти драгоценности — все, что у вас сохранится, если он вдруг умрет. У вас нет наследника. Если с ним что–нибудь случится, вы останетесь на бобах, никому не нужная.
Королева пристально посмотрела на няню.
— Диота, я позволяю тебе достаточно многое.
Пожилая женщина вздрогнула.
— Но ты говоришь и говоришь и, бывает, заговариваешься, — продолжила королева, и Диота отступила.
Дезидерата раскинула руки и произнесла:
— Все с точностью до наоборот, сердце мое. Если король погибнет, то меня захотят абсолютно все.
Тишину нарушал лишь лай собак во дворе. Диота набычилась, леди Мэри старательно делала вид, что ее здесь как бы и нет, а Бекка уставилась в книгу.
Но вот няня расправила плечи.
— Все, что я хочу сказать, — позвольте королю самому позаботиться о боевых конях. Сообщите оруженосцам, где они могут их купить, и пусть те вытрясут из богатеньких родителей немного денег. Если вы продадите свои драгоценности, милая, вы останетесь ни с чем.
Королева какое–то время стояла, не шелохнувшись, потом одарила няню своей неотразимой улыбкой.
— Я такая, какая есть, — заявила она. — Продайте драгоценности.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
ВЫДРОВА ПАДЬ, К ВОСТОКУ ОТ АЛЬБИНКИРКА — ПИТЕР
Из–за огромного дерева шириной с небольшой деревенский дом, за которым прятался в засаде Питер, ничего не было видно. А тут ему еще приспичило отлить. Все начиналось с легкого раздражения у основания члена, но постепенно неприятное ощущение настолько усилилось, что овладело всем его существом. Казалось, в ожидании прошла не одна вечность, и необходимость сходить по нужде стала пересиливать страх.
Время от времени он обдумывал разные возможности: например, перепрятаться в другое, более подходящее место; отыскать позицию, откуда будет виден приближающийся враг; найти укрытие понадежнее. Опыта сражений на западе у него не было, и он даже представить себе не мог, каково это — биться против закованного в сталь человека.
С собой у него был нож, лук и девять стрел.
Ему срочно нужно было отлить.
Он даже подумывал, а не справить ли нужду прямо здесь и потом лежать в собственной моче, сколько бы ни потребовалось.
Еще Питер задавался вопросом, а не единственный ли он такой среди всех. Собирался ли Ота Кван посоветовать ему облегчиться перед засадой, но забыл? Или не сделал этого умышленно? Порой раскрашенный черной краской человек проявлял излишнюю жесткость. К тому времени Питер понял, что Ота Кван набрал мало сторонников, потому что слишком любил забавляться ножом. А еще подумал, что короткий период добрых отношений между ними заканчивается — в самом начале Ота Кван отчаянно нуждался в его компании, да и самому Питеру необходим был союзник среди пришедших из–за Стены, но теперь, когда около Квана начал сплачиваться боевой отряд, тот стал меняться. Причем не в лучшую сторону.