Тем временем старый царь умер, а у нового была привычка за малейшие прегрешения бросать подданных в темницу. Если хлеб за обедом казался ему невкусным, он мог отправить пекаря в тюрьму на неделю, а то и дольше. Чашники, виноделы, сапожники, даже дворцовые стражники вынуждены были томиться в заключении, и там все они встречали Палку. Он поражал их величественными манерами и умением толковать сны и предсказывать будущее. Так, например, одному горькому пьянице Палка заявил, что тот не проживет и недели, и когда того нашли мертвым - нет, не убитым, просто годы увлечения спиртным взяли свое, - арестанты провозгласили Палку оракулом. Чашник, которого освободили из тюрьмы, повсюду рассказывал о юноше, что умеет читать будущее. Сам царь заинтересовался этим, послал за Палкой и заставил его истолковать несколько снов, которые мучили его месяцами.
Если хочешь знать мое мнение, - сказала Шери, - то разгадать эти сны было не так уж и сложно. Костлявая рыба съедала жирную, тощие коровы затаптывали тучных, а семь мертвых стеблей пшеницы поглощали семь полных колосьев. Любой мало-мальски толковый колдун из числа тех, кто с помощью птиц предсказывает на рынке судьбу, запросто с этим справился бы. Но сны преследовали и пугали глупого царя, и его порадовало известие о том, что у него в запасе есть семь урожайных лет, чтобы подготовиться к грядущему голоду. И тогда он поселил помощника тюремщика, неграмотного иноземца, у себя во дворце и возвысил его надо всеми. Я думаю, твой сын, Деннер, уже рассказал тебе, что этот так называемый Зафенат Пане-ах полностью зависит от Ре-мосе. Представляю, как возгордится наш наместник теперь, когда он вдобавок ко всему прочему стал еще и счастливым отцом. - Тут Шери фыркнула и, решив наконец-то заняться делом, принялась перестилать мне постель.
За работой она продолжала ворчать под нос:
- Подумать только, вчера этот сумасшедший потребовал, чтобы его сыну обрезали крайнюю плоть. Нет, одно дело совершить обрезание взрослому юноше, способному выдержать такое испытание. Но крошечному младенцу! Прямо сейчас! Это лишний раз доказывает, что рожденный варваром таким на всю жизнь и останется. Ас-наат, бедняжка, как услышала об этом, так завопила благим матом и понеслась прочь, как ошпаренная кошка. И ее можно понять.
- Иосиф! - прошептала я в ужасе, сама не веря в это. Шери посмотрела на меня в недоумении:
- Что ты сказала, Деннер?
Но я уже в изнеможении закрыла глаза. Теперь я поняла, что это была сама судьба: неспроста меня вызвали в Фивы, и не случайно Шери рассказала мне бесконечно долгую историю наместника.
«Нет, - уверяла я себя, - подобных совпадений не бывает, это совершенно невозможно. Все дело в лихорадке, ослабившей мой разум».
Я лежала на кровати, тяжело дыша, и комната кружилась у меня перед глазами.
Шери заметила, что со мной творится что-то неладное.
- Эй, Деннер, тебе нездоровится? Скажи, чем тебе помочь? Может, хочешь поесть? - Она встрепенулась, заслышав шаги за дверью. - Ну вот, это подкрепит твои силы. Сын пришел тебя навестить. Сейчас принесу вам чего-нибудь немного освежиться, - пробормотала служанка и оставила меня наедине с Ре-мосе.
- Рад видеть тебя, мама, - сказал он с формальным поклоном, но, когда увидел мое лицо, искренне встревожился. - Ма, да что с тобой? А мне сказали, что ты уже пошла на поправку. Может быть, я не вовремя и тебе лучше отдохнуть?
Я ответила, что и впрямь очень слаба, и отвернулась лицом к стене, так что сыну волей-неволей пришлось выйти из комнаты. Я слышала, как Шери за порогом бормотала какие-то объяснения, как удалялись по коридору его шаги. И это было последним, что я осознала, прежде чем заснула.
Шери рассказала Ре-мосе о нашем разговоре и повторила слово, которое я произнесла, прежде чем погрузиться в лихорадочное забвение. Вот так и получилось, что мой сын с именем «Иосиф» на устах без предупреждения вошел в тот день в большой зал, где царский наместник сидел один, ласково нашептывая слова утешения своему первенцу, которому утром совершили обрезание.
- Иосиф, - бросил Ре-мосе, и это прозвучало как вызов.
И тот, кто был известен как Зафенат Пане-ах, испуганно вздрогнул.
- Ты знаешь женщину по имени Деннер? - поинтересовался мой сын.
Мгновение Зафенат Пане-ах молчал, а потом переспросил:
- Дину? - Он пристально посмотрел писцу в глаза. - У меня была сестра по имени Дина, но она давно умерла. Откуда ты взял это имя? И что ты знаешь про Иосифа?
- Я все расскажу тебе, но сперва хочу узнать, как она умерла, - ответил Ре-мосе. - Таково мое условие.
Угроза, прозвучавшая в его голосе, удивила Иосифа. И хотя он сидел на троне, а рядом были стражники, готовые выполнить приказы царского наместника, он почувствовал себя обязанным ответить писцу. Прошла целая жизнь с тех пор, как он в последний раз слышал собственное имя, более двадцати лет он не произносил вслух имя сестры.
И теперь Иосиф заговорил: сначала тихо, медленно. Он рассказывал, как Дина отправилась во дворец Сихема с его матерью Рахилью, второй женой отца Иакова, чтобы помочь при родах в царском доме.
- Царский сын пожелал сделать Дину своей женой, - сказал Иосиф и поведал Ре-мосе, как Иаков отказался от щедрых даров и как потом он все-таки согласился их принять, но с особым условием.
Ре-мосе вздрогнул, когда услышал имя своего отца, произнесенное Иосифом, но уже в следующий момент, узнав, что мои братья, его родные дяди, убили Салима, буквально прикусил язык, чтобы не закричать.
А Иосиф говорил о том, что он осуждает это страшное преступление, и уверял писца в своей невиновности.
- Двое из моих братьев осквернили руки кровью, - сказал он. Но потом признал, что, вполне возможно, еще четверо тоже были как-то замешаны в убийстве. - Дина прокляла нас всех, и мы были сурово наказаны, - заключил он. - Некоторые из братьев тяжело заболели, другие видели, как умирают их сыновья. Мой отец потерял всякую надежду, а меня самого продали в рабство.
Затем Иосиф произнес:
- Раньше я обвинял сестру в своих несчастьях, но теперь уже больше так не думаю. Если бы я знал, где похоронили Дину, я бы пошел, чтобы совершить возлияния и построить стелу в ее память. По крайней мере, я пережил предательство братьев, и с рождением сына, - он указал на младенца, - бог моих отцов дал мне надежду на то, что память обо мне сохранится. Но имя моей сестры было вычеркнуто навсегда, словно у нас в семье ее никогда и не было. - Иосиф покачал головой. - Как странно сейчас, столько лет спустя, вновь говорить о ней…
Дина была моей любимой сестрой. Возможно, если у меня родится дочь, я назову девочку в ее честь. - И он замолчал.
- А при чем здесь Иосиф? - спросил Ре-мосе.
- Иосиф - это имя, которое дала мне при рождении моя мать, - спокойно пояснил Зафенат Панех-ах.
Ре-мосе повернулся, чтобы уйти, но наместник окликнул его:
- Мы заключили сделку. Расскажи, как ты узнал мое имя и имя моей покойной сестры.
Ре-мосе остановился и, не оборачиваясь, сказал:
- Дина жива. - Слова его повисли в воздухе. Тогда он добавил: - Она сейчас здесь, в этом дворце. Мало того, ты сам предложил ей сюда прийти. Не понимаешь? Повитуха, которая приняла твоего сына, - это твоя сестра Дина. И моя мать.
Глаза Иосифа широко распахнулись, и он улыбнулся радостно, как ребенок. Но Ре-мосе плюнул ему под ноги.
- Не угодно ли тебе, чтобы я называл тебя дядей? - прошипел он. - Не зря я возненавидел тебя с первой встречи. Ты лишил меня положения, которое по праву принадлежит мне, и ты достиг успеха лишь благодаря моим знаниям. Теперь я вижу, что ты искалечил мою жизнь с самого рождения! Ты убил моего отца в расцвете юности. Ты и твои братья-варвары убили моего деда, который действовал честно, хотя и был хананеянином. Ты разбил сердце моей бабушки. Ты предал свою сестру, сделал мою мать вдовой, а меня - сиротой и изгоем. Помню, когда я был еще мальчиком, слуга моей бабушки сказал, что, если я однажды найду наконец убийц своего отца, то их имена разорвут мою душу на куски. Теперь я понимаю, что он имел в виду. Ты мой родной дядя. О боги, какой кошмар! - вскричал Ре-мосе. - Убийца и лжец! Как ты смеешь заявлять о своей невиновности? Может, сам ты и не поднял меч, но ты не сделал ничего, чтобы остановить злодеев. Я вижу кровь отца на твоих руках. И тебе вовек ее не смыть.
Иосиф отвернулся.
- Мне ничего не остается, кроме того, как убить тебя или умереть трусом. Если я не отомщу за отца, то буду недостоин этой жизни, а уж тем более следующей. - Голос Ре-мосе, звеневший от гнева, привлек стражников, которые поспешили увести писца из зала, пока Менаше плакал на руках своего отца.
Когда я наконец проснулась, то увидела, что Шери сидит рядом со мной с перекошенным от страха лицом.
- Что случилось? - спросила я.
- О, Деннер, у меня плохие новости, - вздохнула она и поспешила рассказать мне всё, что знала. - Твой сын и наместник поссорились, и сейчас Ре-мосе находится под стражей в своих покоях. Говорят, что хозяин в ярости, и еще говорят, будто молодой писец в смертельной опасности. Я не знаю причины их ссоры, но постараюсь узнать, в чем там дело. Обещаю немедленно тебе всё рассказать, как только выведаю.
Я с трудом, но решительно поднялась на ноги.
- Шери! - властным тоном начала я. - Слушай меня внимательно, ибо я не намерена спорить или повторять. Я должна поговорить с хозяином дома. Иди и объяви ему об этом.
Она поклонилась, но ответила, явно оробев:
- Ты не можешь вот так пойти к царскому наместнику. Позволь мне приготовить для тебя ванну и привести в порядок твои волосы. Я принесу чистое платье, чтобы ты выглядела как благородная госпожа, а не как нищенка.
Я кивнула в знак согласия, внезапно испугавшись предстоящей встречи. Что, интересно, я могу сказать брату, которого не видела целую жизнь? Я присела на корточках в ванне, куда Шери налила прохладной воды, и откинулась назад, когда она стала мыть и расчесывать мои волосы. Я чувствовала себя рабыней, которую собираются выставить напоказ перед чередой покупателей. Когда я была готова, Шери привела меня к двери в зал, где сидел Зафенат Панех-ах.