знал, куда и зачем лез, хотя… – мастер бросил взгляд на Жана. – Тут он ошибся. Но главное, подобраться к Зинаиде было куда сложнее, чем в пути, что и навело меня на мысль о неслучайности убийства. Я расспросил Иахима и узнал о трех людях в караване, которые присматривались к Зинаиде.
– Этот был среди них? – спросил д’Арвазье, указав пальцем на Жана.
Тот замотал головой.
– Был, – сказал Тимофей. – Самым первым. А еще он мне лгал. Например, про ограбление он сказал, будто бы ему накинули на голову мешок и обобрали, но в лагерь он пришел без рубашки.
Жан протестующе замычал.
– Тем не менее явная нужда в деньгах у него была, – продолжал Тимофей. – И за Зинаидой он следил. Портной Яков тоже, но он подслушал разговор сестер и узнал про то золото, которое им причиталось за карты.
Д’Арвазье кивнул и бросил мешочек Юлианы на стол. Тот был не завязан. Украшения разлетелись по столу. В глазах стражников заблистала совсем неподходящая их службе алчность.
– За это можно и убить, – спокойно сказал д’Арвазье.
– Но это еще не было передано Зинаиде, – напомнил Тимофей. – И Яков, в отличие от остальных, это знал.
– Угу, – д’Арвазье кивнул. – А этот Людвиг?
– Удар Зинаиде был нанесен умелой рукой, – сказал Тимофей.
– Это точно не про Людвига, – добавил Карл.
– Похоже на то, – сказал д’Арвазье. – Вот ведь хорошо, черт побери, когда вы говорите без загадок. Значит, остается Жан, – он ткнул пальцем в пленника. – Который не знал, что золото еще в пути, но все равно пришел к Зинаиде.
Жан глазами изобразил вопрос: «А зачем?» Тимофей прошелся по комнате.
– Зачем – понятно, – сказал он паломнику. – Ты ведь следил за Зинаидой и мог знать, что Юлиана и остальные расплачивались с Зинаидой драгоценностями. Но ты не знал, что в этот раз визитов намечалось два, и золото принесут только во второй раз. Ты выждал удобный момент и, когда Иахим ушел с поста, проник к Зинаиде. Не знаю, хотел ли ты ее убить или только припугнуть…
Жан старательно замотал головой.
– Что там между вами произошло, ты, надеюсь, сам расскажешь, но главное – ты убил Зинаиду и обшарил ее вещи. Богатств ты не нашел, они были у баши…
В глазах Жана промелькнуло: «Так вот где!»
– Но ты нашел тайник и карты, – Тимофей указал на листы тряпичной бумаги на столе. – И, полагаю, сумел понять их ценность.
Д’Арвазье пролистал несколько карт, хмыкнул с намеком на призыв лично князя тьмы и вытащил одну.
– Кроме того, ты прихватил ожерелье, – продолжал Тимофей, обращаясь к Жану. – Наверное, оно было на Зинаиде. Все это ты спрятал в подвале или в той лавке, у которой тебя поймал Орест. Скорее всего, в лавке. Ты, наверное, думал отсидеться, изображая простачка и ожидая, пока кто-нибудь придет за этими картами, но тебя спугнул Иахим. Это ведь ты его зарезал? Ты, больше некому.
Жан старательно замотал головой, изображая полнейшее отрицание, а д’Арвазье спросил, почему мастер так думает. При этом он не отрывал взгляда от найденной карты.
– Я попросил Иахима узнать у баши, нет ли среди караванщиков тех, кто раньше жил в Тиберии. Думаю, баши сказал ему, что этот человек – Жан.
– Не похоже, – сказал д’Арвазье.
Жан еще более старательно закивал головой и даже замычал сквозь кушак, преданно глядя на начальника стражи. Тот жестом велел вытащить кляп. Стражник снял с Жана кушак, осмотрел его и отвесил пленнику подзатыльник. Жан клацнул зубами и быстро заговорил:
– Клянусь, господин начальник стражников. Я – простой паломник и в вашем прекрасном городе впервые.
– Ты просто разбираешься в картах, – ответил д’Арвазье. – Посмотрите сюда, мастер.
Тимофей подошел. Карл, стоя у дверей, вытянул шею, чтобы тоже видеть. Д’Арвазье развернул перед мастером найденную им карту. Зинаида пользовалась красными чернилами. Эта карта была нарисована синими и выполнена даже, пожалуй, тоньше, чем работа Зинаиды.
– Я не буду играть с вами в загадки, мастер, – сказал д’Арвазье. – Не люблю их. Это карта Тиберии. Вот эти входы, – на карте были щедро раскиданы миниатюрные воротца с приоткрытой дверцей, и д’Арвазье наугад протыкал пальцем по нескольким из них. – Это входы в подземелья, оставшиеся нам от старых времен. Я, черт побери, не знал, что у нас их столько. Кое-кто об этом скоро пожалеет…
Он строго постучал пальцем по воротцам в центре квартала огнепоклонников. Затем его палец переехал к караван-сараю. Там была сразу пара воротец. Одни – снаружи двора, в том углу, где находился вход в подвал. Другой снаружи, где заканчивалась улица. Лавка там обозначена не была, но д’Арвазье про нее сам догадался.
– А вот это, – он провел пальцем от одних воротец до других, – похоже на подземный ход с выходом у лавки. Еще одной загадкой меньше. Вы ведь, мастер, знали про него?
– Мы с Карлом дали слово Георгию не выдавать его секрет, – пояснил Тимофей.
– Это да, – подтвердил Карл.
– Ну, значит, с Георгием я и буду объясняться, – сказал д’Арвазье. – Теперь ты, – он ткнул пальцем в Жана. – Тебе это за каким дьяволом нужно? Добычу прятать?
На этот вопрос Жан отвечать отказался. Д’Арвазье в ответ лишь спокойно кивнул. Дюжий стражник в перчатках из толстой кожи принес большие железные щипцы и положил их в огонь. Когда металл начал наливаться красным, Жан заговорил.
Карту эту он купил в Эдессе. Заплатил за нее большие деньги. Десять бизантов! На вопрос, откуда у простого паломника такая сумма, Жан сообщил, что часть он добыл еще в Европе, обыграв в кости какого-то византийца, а часть выиграл уже здесь, у проезжего тиберийца. Выиграл бы и карту, тибериец дважды порывался ее поставить, но так и не решился. Впрочем, спустив все, он все же согласился показать карту Жану и растолковал ее значение.
На карте были обозначены подземелья города мертвых под Тиберией. Тысячи и тысячи мертвецов, захороненных со своими богатствами, только и ждали бесстрашного гробокопателя. Тибериец таким не был. Его страшил гнев призраков. Жан, по его словам, не боялся ни живых, ни мертвых и предложил тиберийцу продать ненужную ему карту. Тот долго отказывался, но потом все же уступил. Правда, забрал в уплату все, что у Жана было, даже рубахой не побрезговал.
Впрочем, предприимчивый паломник выдал это за ограбление и, разжалобив товарищей по путешествию, быстро собрал с них немного медяков на первое время, а потом и вовсе поступил на службу к господину Людвигу фон Борманштадту. Обедневший рыцарь, по его словам, слуге не платил, зато открывал двери туда, куда простолюдину доступ был закрыт. А уж там Жан не зевал. На Зинаиду его, кстати, тоже поначалу навел именно Людвиг.
– Вот почему ты забрался к ней сегодня, – сказал Тимофей. – Ты собирался отстать от каравана и остаться здесь.
– Ну и дурак, – спокойно добавил д’Арвазье. – Города мертвых давно нет.
– Как нет?! – воскликнул Жан.
– Так и нет, – без всякой жалости ответил д’Арвазье.
Паломник ему не поверил.
– Тут, Жан, остались лишь пустые подвалы, – пояснил Тимофей. – Которые используют под хозяйственные нужды. Да ты и сам ледник у Георгия видел. Остальные такие же.
Поначалу Жан и ему не поверил, а поверив, устроил настоящую истерику. Он бился в руках стражников, схвативших его при первом же неосторожном движении, и кричал, что его не могли обмануть. Это он обманщик! Не наоборот! Д’Арвазье хмуро смотрел на него пару минут, потом приказал убрать крикуна в подвал, пока тот не придет в себя.
Стражники выволокли Жана через боковую дверь и прикрыли ее за собой. Стало немного тише. Затем, еще тише, крики доносились сквозь дощатый пол и наконец смолкли. Дюжий стражник вынул щипцы из камина и привычным движением переместил их в приделанную к стене клетку.
– Не он первый, кому задурили голову этими мертвецами, – проворчал д’Арвазье. – Но такой подробной карты я еще не видел. Надо будет изучить ее повнимательнее. А вот что мне делать с остальными?
Он пролистал карты до конца. Все остальные были нарисованы красными чернилами и подписаны по-гречески.
– Главное, чтобы они не попали к сарацинам, – сказал Тимофей. – У вас есть надежное хранилище?
Д’Арвазье указал на камин.
– Надежнее нет, – сказал он. – Для обвинения в краже и убийстве мне хватит ожерелья. А больше одного раза его все равно не повесят.
Тимофей с ним согласился. Тряпичная бумага разгоралась плохо, но горела хорошо. Скоро от нее осталась лишь внушительная кучка пепла. Дюжий стражник разворошил ее щипцами.
– Ну вот и все, – тихо сказал Тимофей.
– Похоже на то, – согласился д’Арвазье.
На самом деле, был еще суд над Жаном. Настоящий суд, с судьей – благородным господином преклонных лет – и двумя его помощниками помоложе и попроще, с доказательствами, с заслушиванием свидетелей и даже самого обвиняемого. Не каждому простолюдину выпадала такая удача. Того же Локерли по приказу барона попросту повесили на воротах, и вся недолга. Город, конечно, не приграничная крепость, и все-таки Жану повезло. Суд состоялся в тот же день, и это, наверное, было к лучшему.
Сразу после ареста подлинного убийцы д’Арвазье снял стражу с караван-сарая, но перед этим у них с Георгием состоялась хоть и короткая, однако до краев наполненная взаимным неудовольствием беседа. Уходя, стражники демонстративно открыто выволокли из караван-сарая Людвига. Заодно, как прочувствованно выразился Георгий, растоптали всю репутацию его сарая. Тимофея с Карлом он ни в чем не обвинил, но было ясно, что им тут больше не рады.
Как выяснилось, Людвига тоже арестовали якобы с их подачи. Едва услышав про убийство наемника, произошедшее во время поединка, д’Арвазье приказал двум своим людям задержать зачинщика ссоры. Задержали «благородного господина» как последнего простолюдина, и опять же на глазах у всех постояльцев.
Впрочем, всего пара хороших оплеух, и благородный рыцарь Людвиг фон Борманштадт превратился в простого беглого монаха. Звали его действительно Людвигом и вышел он из Тюрингии. Точнее, из одного из тамошних монастырей, где старый аббат, допускавший многие вольности, сменился новым, излишне приверженным весьма строгому уставу. Не сойдясь с ним во взглядах, Людвиг единоличным решением повысил себя до рыцаря и отправился навстречу новой жизни. Желательно, понятное дело, подальше от Тюрингии.