Отряды чекистов и красноармейцев одновременно окружили известные центры анархизма в Москве и потребовали безоговорочного разоружения и освобождения самовольно занятых помещений. Относительно незначительное сопротивление анархистов было быстро подавлено превосходящими силами чекистов и солдат. В этой схватке со стороны анархистов было убито и ранено 30 человек, чекистские потери исчислялись
10—12 ранеными и убитыми[330]. Небольшое ранение получил даже руководитель ВЧК Ф. Дзержинский, лично принимавший участие в освобождении одного из особняков. Были жертвы и среди штурмовавших здания солдат. При штурме особняка на Донской улице, от пулеметного огня и брошенных бомб погибло несколько красноармейцев Варшавского революционного полка. Так при попытке преодолеть чугунные ворота особняка погиб инструктор команды разведчиков полка А. В. Гадомский и разведчик Ф. К. Барасевич, впоследствии 16 апреля они будут захоронены у Кремлевской стены. Позднее там же будет похоронен Дубнев, скончавшийся от ран полученных 12 апреля [331].
Арестованных в результате чекистской операции в Москве анархистов насчитывалось от 400 до 600 человек, из них четверть была немедленно освобождена[332]. Состав остальных арестованных, по признаниям представителей советской власти, оказался самым разнообразным. Как писалось в газете «Правда» «состав арестованных весьма разношерстный — много женщин и подростков в форме различных учебных заведений. Отмечен целый ряд лиц с громким уголовным прошлым»[333].
В числе задержанных оказалось большое количество белогвардейцев и рецидивистов. 18 апреля 1918 г. действия ВЧК были одобрены ВЦИК, которые констатировал, что они «… имели целью преследования не идейного анархизма, а борьбу с бандитизмом, независимо от тех названий, которыми этот бандитизм прикрывается»[334]. Приветствовалась эта мера и населением и даже представителями иностранных государств, также страдавшими от разгула преступности в Москве. «Это было незабываемое зрелище. Большевики сделали первый шаг к восстановлению дисциплины», — писал очевидец этих событий английский агент Р. Г. Брюс Локкарт [335]. Очень четко и образно охарактеризовал эти события и их смысл впоследствии известный английский писатель Герберт Уэллс: «Бандитизм был поставлен к стенке в Москве весной 1918 г.»[336].
Несколько иная позиция была у оппозиционных партий, которые опасались, что репрессии против анархистов лишь начало общего наступления большевиков против иных партий, дальнейшее укрепление коммунистической диктатуры. Характерна публикация в меньшевистской газете. «Да стоит ли порядок, который обещают нам большевики, той страшной цены полицейского произвола, бессудных расстрелов и произвольных расправ, которой он достигается? И не во много ли страшнее для пролетариата этот режим полицейщины, боящейся света и гласности, нежели те несколько десятков преступников, от которых, быть может, и избавит нас большевистская расправа с анархистами» — говорилось в статье «Полицейщина против анархии», посвященной разоружению анархистов в Москве[337].
Разоружение анархистов в Москве послужило толчком к проведению подобных акций и в других городах: в Витебске, Воронеже, Курске, Н. Новгороде, Петрограде, Самаре, Таганроге, Тамбове, Туле, Царицыне и т. д[338]. В зависимости от конкретной обстановки разоружение происходило по различному сценарию, в разные сроки. В Таганроге большая часть отряда Маруси Никифоровой перешла на сторону советской власти к 17 апреля 1918 г. и дело ограничилось передачей Маруси и еще нескольких анархистов под юрисдикцию трибунала, который вскоре их выпустил из-под ареста [339].
В Петрограде разоружение анархистов произошло 23 апреля 1918 г. Обыску и аресту были подвергнуты основные анархистские точки города: штаб на Волковской улице, анархистский клуб на Коломенской улице, редакция газеты «Буревестник» и другие анархистские адреса[340]. В операции принимали участие сотрудники Петроградской ЧК и местных районных советов. Заблаговременно подготовленная акция закончилась без эксцессов. В общей сложности в Петрограде было арестовано около 500 человек. Состав арестованных, как и в Москве, был разношерстным. В числе задержанных анархистов было до 30 человек белогвардейцев и 70 человек бывших каторжан-уголовников, вновь уличенных в преступлениях. Сознавая, что их ожидает, часть анархистов предприняла попытку к бегству, при этом было расстреляно 3 человека[341]. По завершении операции в Петрограде М. С. Урицкий на заседании Петросовета 23 апреля 1918 г. охарактеризовал подобных анархистов следующим образом: «Эти темные элементы, приютившиеся в анархистских клубах, вооруженные под видом защиты анархии идейной, творили преступления, приводящие к анархии в чисто обывательском смысле — к разрушению советской организации, разложению дисциплины, угнетению и насилию над имуществом и жизнью частных лиц»[342].
Большинство из задержанных анархистов вскоре были выпущены на свободу. Часть анархистов была оставлена под арестом для выяснения степени участия в совершенных преступлениях и выпущена в большинстве своем уже после амнистии 1 мая 1918 г.
Влияние анархистов в Петрограде в результате проведенной акции резко упало. 29 мая 1918 г. съезд моряков в Кронштадте отказался выслушать пытавшегося выступить перед собравшимися анархиста Блейхмана и вынес резолюцию, в которой говорилось, что «анархия не встретит сочувствия в широких матросских кругах» [343].
К этому моменту анархистское движение лишилось своих баз не только в обеих столицах, но и в большинстве регионов Европейской части России. Ввиду того, что система чрезвычайных комиссий на местах была еще слабо представлена, их роль взяли на себя военные органы, комендатуры. Большую роль в подавлении анархистского движения в Курске сыграла Высшая Военная Инспекция (ВВИ) во главе с Н. И. Подвойским. Схожая ситуация в Витебске не потребовала вмешательства центральных военных органов, дело ограничилось применением местного латышского и польского отряда. В каждом из городов имелись более чем тысячные вооруженные отряды анархистов, принимавших участие в антисемитских погромах, налетах и самосудах. Фактически оба города: Курск с 10 апреля, а Витебск с 30 апреля — находились под их временным контролем. Были приняты жесткие меры подавления, включая военную поддержку латышских частей, для восстановления порядка в этих городах. Так, в Витебске в ходе боев, по официальным советским данным, было убито 7 человек и 20 ранено[344]. События в Курске разворачивались не столь драматично, но и там после завершения разоружения анархистов принят ряд карательных мер. Для восстановления дисциплины в воинских частях и гарнизоне города Подвойскому пришлось прибегнуть к расстрелам [345]. Согласно советской прессе, расстрелянных в этих городах было немного. Анархисты же говорили о массовых и необоснованных расстрелах.
Впоследствии анархисты организовали целый ряд ответных террористических акций в этом районе, а в сентябре 1918 г. — крушение поезда Высшей военной инспекции, в котором находился Н. И. Подвойский (виновник массовых расстрелов). Под одной из версий организатором крушения был известный анархист матрос Железняков.
Разоружение анархистов не ограничивалось рамками одного месяца, в целом ряде губерний разоружение анархистов происходило в мае 1918 г. Например, в Тамбове 12 мая, а в Самаре 19 мая 1918 г[346].
К этому времени в Москве ВЧК были подготовлены обвинительные документы по уголовной деятельности отдельных задержанных анархистов.
После тщательного отсева идейных анархистов и изучения дел арестованных ВЧК были приговорены к расстрелу 11 анархистов:
1) Слон И. Д.,
2) Зильберман И. Т.,
3) Данилин А. С.,
4) Спаков В.,
5) Бойцов А. А., кличка «Следователь»,
6) Цудукидзе И. Г.,
7) Андреев А., кличка «Зюдик»,
8) Кузин С. Г.,
9) Захаров С.,
10) Матейчик В. А.,
11) Баранов И. Е.
Еще один анархист Лапшин-Липковиц, главарь группы «Граком», был расстрелян несколькими сутками раньше. Это был бандит, известный своими садистскими наклонностями. Стремясь получить признание о спрятанных ценностях, он практиковал скальпирование жертв с дальнейшим поливанием одеколоном, и другие виды пыток. Подобное поведение он считал нормой по отношению к представителям бывших привилегированных сословий и требовал чтобы все группы анархистские разных наименований признали своим кредо безграничное право реквизиций и конфискаций[347]. Все вышеперечисленные случаи расстрелов анархистов, с подробным изложением их вины, были опубликованы в советской прессе.
Несмотря на то, что расстрелянные анархисты сознались в совершенных преступлениях, чрезвычайными комиссиями в ходе дознания был допущен ряд перегибов. Достаточно частым явлением были расстрелы при попытке к бегству: уже упомянутые три расстрела в Петрограде, два в ходе разоружения в Москве, еще несколько уже в заключении