При подавлении восстания в г. Курмыш Симбирской губернии постановлением ЧК Восточного фронта было расстреляно 63 человека и еще 658 после взятия города, итого 721 человек. Сообщения о репрессиях в Курмыше поместили все советские центральные и губернские газеты, тем самым, подтверждая этот акт красного террора[666]. Из периодических изданий лишь «Северная коммуна» дала опровержение этому сообщению со ссылкой на опечатку при публикации численности подвергнутых высшей мере наказания 85 не 658 расстрелов, но оно обесценивается его единичным характером [667]. Практика деятельности ЧК Чехословацкого фронта имела несколько аналогичных сентябрьских массовых расстрелов в Ардатове и Котельничах. Из них 65 расстрелов Вятского отделения ЧК Восточного фронта в Котельничах и Свияжске, в т. н. бывшего члена Государственное думы IV созыва и двух членов «Союза Михаила Архангела»[668]. 16 расстрелов кулаков и агитаторов, по сообщению М. Я. Лациса, произвела ЧК фронта 23 и 24 сентября 1918 г[669].
Массовые расстрелы имели место во всех крупных городах Поволжья, и их отсутствие воспринималось как исключение. Отбитая от белочехов Казань избежала этой части только благодаря массовому бегству буржуазии. Сам М. Я. Лацис так комментировал эту ситуацию в телеграмме в Петросовет: «Закс, это правда, что меня хотят вызвать в Петербург?. Ни в коем случае, сейчас не могу — надо прочистить приволжское. Казань обезлюдела, остались одни рабочие, не кого и судить, послал по уезду экспедицию…»[670]. В первые дни сентября в городе ЧК будет расстреляно лишь 6 человек, в дальнейшем расстрелы продолжались, но в относительно меньших масштабах [671]. Остальные города, находящиеся вблизи Восточного фронта, подверглись значительно большим репрессиям.
Особый размах красный террор приобрел в традиционно крестьянских губерниях — Тамбовском и Пензенской. Значительная часть расстрелов в период красного террора приходилась здесь на сельское население. Большое количество злоупотреблений в этих местах провоцировало крестьян на вооруженные выступления. В Тамбовской губернии против крестьян использовались денежные поборы, плети и прямой военный нажим[672]. Всех сопротивляющихся объявляли контрреволюционерами и жестоко карали за всякое неповиновение. «На нас говорят в газетах, что мы контрреволюционеры, — рассказывалось в «Правде» одним из тамбовчан, — против советской власти, а мы против наших комиссаров, от которых нам житья нет. Пойдешь спросить о каком-либо деле. Чуть заспоришь, — он выхватывает таган (наган), кричит: застрелю! Избавьте нас от них, скажите там Ленину, они, как пиявки, присосались к нашему телу. Вот тогда скажут: «Верно, советская власть — «крестьянская власть» — и за нее отдадут все и даже свою душу»[673]. Подобные призывы крестьян были услышаны лишь к концу 1918 г. после многочисленных восстаний, подавленных вооруженным путем.
В начале действия красного террора доля крестьян среди расстрелянных лиц была относительно небольшой, но с течением времени, она, неуклонно увеличивается. Расстрелы сельского населения происходят в большинстве губерний России. Саратовская губчека расстреляла в сентябре 1918 г. 36 кулаков в деревне Таковка и еще 4 в Усть-Зелихе[674]. Витебская губчека за тот же период приговорила к высшей мере наказания 10 кулаков в Велиже и 6 главарей кулацкого восстания в с. Сиротино в ноябре 1918 г [675]. Рязанская ГЧК расстреляла 40 кулаков в с. Хомутовка Спасского уезда, 15 участников Ранненбургского восстания, 2 участников самосуда в с. Спас-Клепики[676]. В Костромской губернии расстреляны 4 участника восстания в Диево-городищах и 7 в Новоспасском уезде[677]. В Тверской губернии при помощи ЧК подавлено двухтысячное Ржевское восстание (расстреляно 8 человек), за участие в крестьянском восстании в с. Зубово произведено 24 расстрела, итог восстания в Гжатском уезде — 22 расстрела[678]. Пензенская губчека расстреляла 14 кулаков в с. Ладе, в Моршанском уезде были казнены 8 участников восстания, в с. Маргиновке — 8 человек[679]. Пермская губчека при подавлении крестьянских восстаний расстреляла в Оханском уезде 88 кулаков и священнослужителей[680]. За восстание в Медынском уезде Калужской губернии расстреляно 33 участника, в Жиздренском уезде 50 человек и т. д.2 В Ливенском уезде Орловской губернии в сентябре 1918 г. было расстреляно 8 участников августовского Ливенского восстания и еще десять человек в декабре 1918 г[681][682]. По обобщенным данным М. Я. Лациса, в 1918 г. ЧК было подавлено 245 кулацких восстаний. При этом чрезвычайные комиссии потеряли 878 человек убитыми, а при подавлении уничтожили 1821 участника восстания[683]. Большая часть расстрелов при подавлении крестьянских восстаний приходится на уездные и поселковые ЧК. В Псковской губернии более 70 % смертных приговоров вынесено уездными ЧК. По архивным данным, обнаруженным М. Н. Петровым, в 1918 г. Псковская губчека приговорила к высшей мере наказания 73 человека, а уездные и поселковые — 226, еще 2 жертвы красного террора приходятся на Новосокольническую ЧК[684]. Такая же картина наблюдается при просмотре периодической печати по Псковской и Новгородской губерниям[685]. Еще большие масштабы репрессий против крестьянства можно выявить при анализе нелегальной печати. Однако эти данные следует вводить в научный оборот крайне осторожно, т. к. в нелегальной прессе не только преувеличивались масштабы репрессий, но также в большинстве все они относились к деятельности чрезвычайных комиссий, что не правомерно[686]. Увеличение роли уездных чрезвычайных комиссий в конце сентября и начале октября 1918 г. было вызвано также оттоком буржуазии, офицерства из крупных городов в уезды, в стремлении избежать последствия красного террора. Иногородний отдел ВЧК, в специальном циркуляре от 8 октября 1918 г. № 357/30036, предписывал УЧК необходимость в связи с этим усиления борьбы с контрреволюцией в уездах [687].
Высшая мера наказания использовалась и при других видах выступлении, направленных против советской власти. При этом, как и при подавлении крестьянских восстаний, на долю уездных и волостных чрезвычайных комиссий приходился примерно каждый второй расстрел. Особенно это проявилось в реакции местных чрезвычаек на новый всплеск индивидуального белого террора осенью 1918 г. Связанный в значительной степени с развернувшимся красным террором и направленный против людей, проводивших его, он вызвал в ответ новую волну репрессий.
Сентябрьские террористические акты открывает пущенный 1 сентября 1918 г. под откос спецпоезд Высшей Военной инспекции, который возглавлял Н. И. Подвойский. Спецпоезд, состоявший из паровоза, вагона и платформы с автомобилем направлялся в расположение дивизии В. И. Киквидзе, когда спустя 8 км. от г. Елани потерпел внезапное крушение. На полном ходу поезд сошел с рельс, а следом за ним платформа с автомобилем. Подвойский был выброшен из поезда, получив контузию, перелом левой ноги и многочисленные ушибы. Сопровождавший Подвойского военспец Г. Д. Базилевич получил в результате крушения поезда сотрясение мозга и перелом ключицы[688]. «Следственная комиссия установила наличность злого умысла: несколько десятков костылей были вынуты, вследствие чего поезд потерпел крушение. Перед поездом Подвойского другие поезда прошли благополучно» [689]. Причастность к данному покушению конкретных террористических групп в тот период не было установлено и оно трактовалось как проявление белого терроризма. Современный исследователь А. И. Колпакиди считает, что за событиями 1 сентября 1918 г. скрывается акция возмездия анархистов Подвойскому за апрельско-майские разоружения анархистов в Курске и других городах, при которых были многочисленные жертвы. Им высказывалось даже мнение о возможной причастности к террористическому акту известного анархиста, героя гражданской войны, А. Г. Железнякова. Его мнение подтверждается выявленными недавно следственными материалами[690]. Так или иначе, это покушение открыло целую волну сообщений о новых террористических актах против советских деятелей.
Данные газет за сентябрь-октябрь 1918 г.
4 сентября 1918 г. была произведена попытка покушения на командующего 3 армией Р. И. Березина, И. Т. Смилгу, Ф. И. Голощекина. 8 сентября совершено покушение на заведующего отделом по борьбе с контрреволюцией Рязанской ГЧК Стельмака. 11 сентября — покушение на военного комиссара в г. Карачаеве. 14 сентября раскрыт анархистский заговора в Мглине. 16 сентября раскрыт анархистский заговор против военных комиссаров Мрачковского и Овчинкина. 18 сентября в Царицыне брошена бомба в автомобиль председателя местной ГЧК. 18 сентября найдены обезображенные трупы пропавших ранее без вести председателя Касиминского совета и его сына. 19 сентября ранен при исполнении своих обязанностей председатель Пензенское ГЧК Генрих Бруно. В этот же день совершено покушение на члена Весьегонской ЧК Догирева. В ночь на 22 сентября — покушение на председателя Порецкой УЧК Воронина. 23 сентября убит член Пензенской ГЧК И. Е. Егоров. В ночь на 24 сентября в общежитие Данковского уездного совета Рязанской губернии брошена бомба. 24 сентября — второе покушение на коменданта Витебска Иосифова. 26 сентября — заговор в Борисоглебске против местного чекистского руководства. 28 сентября — покушение на члена УЧК в г. Белый Смоленской губернии Марченкова. 8 октября — покушение на председателя Брянской ЧК Медведева. В начале октября брошена бомба в здание исполкома г. Сеченска: ранено 46 человек. Предотвращено покушение на членов Царицынского совета, проживающих в гостинице «Столовые номера». Отравлены 6 советских работников в общежитии Ветлуги