Он перевел дух и огляделся.
Даже отсюда, корабль выглядел предсказуемо уродливо, топорно и примитивно. Его разработчикам, видимо, не было знакомо понятие красоты и культуры. Последствия аварии даже улучшили его внешний вид, придав какую-то степень оригинальности. Стоя здесь, он чувствовал громадный вес корабля, распростершегося вокруг него. Обломки все еще продолжали колебаться, ища более устойчивое положение. Острые края скрежетали и терлись о стенки кратера, царапая мягкий песчаник. Под всем этим свистел выходящий газ. У него было не так уж много времени.
Продвинувшись в глубь корабельных переборок, Трэйс остановился, расширяя свои чувства, чтобы обнаружить, где бы она не находилась, оставшуюся на борту жизнь.
Но вокруг ничего не было.
Там, наверху — в шатре, офицер сказал ему, что первичное биосканирование оказалось отрицательным… тем не менее, он опасался, что горстка выживших ситов может, каким-то образом, нейтрализовать сканирование, готовя засаду.
Трэйс определенно мог заверить себя, что уже ничего не случится. Он забрался уже слишком далеко, но простое любопытство влекло его вперед. Спустившись дальше вниз, он оказался на главной палубе и пошарил в темноте, пока его пальцы не коснулись чего-то гладкого, влажного, и еще слегка теплого. Даже ничего не видя, он понял, что наткнулся на первый труп.
Постепенно его глаза начали привыкать к темноте. Останки летного экипажа ситов лежали распластанные и истекающие кровью, обгорелые, со вздувшейся кожей над переломанными костями, в расплавившейся от огня униформе. Сила удара от столкновения с планетой вместе с воздействием возникшего при этом взрыва, спрессовала несколько тел в одну плотную массу из лиц и переломанных конечностей, застывших в тех позах, в которых они умерли.
Он почувствовал запах газа — запах сероводорода, который начал проникать в его легкие, и он понял — времени осталось очень мало. Он снова закрыл глаза, но не убрал руку от массы окровавленной плоти и костей. Близость важна, но физический контакт еще лучше. Среди роя своих мыслей он начал слышать проклятия экипажа, когда навигационные системы корабля отказали. Он почувствовал их растущий ужас, когда они поняли, что корабль собирается врезаться в планету. Перед самым концом, надвигающейся неизбежности смерти, члены экипажа превратились во что-то безмозглое и суетливое, наподобие мустафарских блох. Их вера в темную сторону, их клятва Владыкам Ситов с их заклинаниями и древними рунами, развеялась в последнем приступе животного страха.
Затем наступила тишина.
Окончательная тишина.
Трэйс выдохнул, вспомнив о том — как Республиканские военные в голонете называют таких, как он. Офицеры назвали бы его исследователем, но у обычных солдат-контрактников были другие прозвища: охотник за трупами, или подлый турист.
Прозвища очень мало значили для него. Это была просто работа, всё остальное было помехой, в том числе женщины-офицеры, которые хотели познакомиться с ним лично. Он знал о своей репутации холодного и отчужденного — его это, по большому счету, не беспокоило.
Он отдернул руку, готовясь подняться на поверхность…
Трейс глубоко вдохнул, как вдруг возникло яркое ощущение внезапного и подавляющего страха, которое не имело ничего общего с этим военным кораблем, или останками его экипажа.
Что-то еще происходило, где-то очень далеко.
Что-то гораздо хуже.
Он увидел лицо своей сестры.
Не могло быть никаких сомнений. Это была Зо, и она кричала в исступлении от боли и беспомощности. И хотя, Трэйс не мог видеть нападавшего, он понял из этой слабой вспышки ее мыслей, что у нее нет защиты против того, кто навис над ней, волоча ее из теплицы по направлению… Не может быть?
Он остановился и застыл, совершенно забыв о том, где он находится, ошеломленный бурей расплывчатых образов: древко копья, с которого капала кровь, вспышка зеленого, запах чего-то прогорклого и дикого. Его нос наполнился зловонием, как будто он был очень долго закупорен. Он чувствовал ее смятение и тревогу, проходящее через его собственную кровеносную систему, как если бы в них билось одно сердце. На мгновение он почувствовал присутствие ее похитителя.
Послушай меня, — Трэйс пытался воздействовать на него. Я не знаю, кто ты, но я обладаю особыми навыками. Если ты отведешь мою сестру обратно, прямо сейчас, живой и невредимой, я отпущу тебя. Но если ты этого не сделаешь, я обещаю тебе, что выслежу тебя. Я найду тебя. И я заставлю тебя заплатить.
Конечно же, ответа не последовало.
Под ним задрожал пол корабля, потом раздался оглушительный грохот — это фюзеляж разбившегося корабля ситов, раскачиваясь, врезался в каменную стену кратера, разбрызгивая во все стороны снопы искр. Неожиданно раздался хлопок, и столб горящего газа вырвался наружу.
Взрыв потряс кратер до самых его глубин. Быстро сориентировавшись, Трэйс увидел, как огромные куски разрушенной скалы несутся на него. Инстинктивно он создал пузырь из воздуха, спрессовав его перед собой. В нем можно было пока дышать, но не очень долго. Он может задохнуться тут, как жук в банке.
Пузырь сделал свое дело. Обломки ударились об него, отскочили и соскользнули вниз. Трэйс едва ли это заметил. Он мысленно вернулся назад к Зо — в ту часть себя, которая видела и чувствовала ее отчаяние, ее страдания, цепляясь за любую подсказку: где она может быть, куда похититель тащит ее.
Но там ничего, что могло сойти за какой либо намек, не было. Только мертвое пространство, такое же глубокое и безжизненное, что образовалось здесь при крушении военного корабля.
И ужасная тишина.
Поднимаясь наверх вместе с пузырем, Трэйс достиг вершины кратера; свет стал ярче, давая возможность увидеть выражение глубокой озабоченности, отпечатавшееся на его лице.
Глава 9. Майроко
Зо проснулась. Ее взору предстал череп с пустыми глазницами.
Он не был человеческим. Он был бесформенным — одна глазница значительно больше, чем другая, а третья зияла просто над ними. Своей редкозубой улыбкой он, казалось, приветствовал ее в какой-то убийственно новой реальности, где пропорции были нелепыми, и больше ничто не имело смысла. Вместо одного из резцов в череп был инкрустирован серовато-синий сапфир, вероятно, подделка. Нынешний владелец черепа пропустил через него гибкий тросик, словно нить через бусинку. И когда Зо села и отвернулась, чтобы не смотреть на него, то все пространство помещения, где она только что очнулась, оказалось перед её глазами.
Она находилась в помещении, представлявшим из себя нечто вроде зала для трофеев.
По всей длине помещения был натянут трос. На нем висело множество других черепов. Они были сгруппированы по группам — по два или по три, создавая нечто вроде счетов смерти. Под ними располагались ряды чанов и баков, в которые что-то варилось. Зо разглядела в них торчащие кости, некоторые еще свежие, в то время как другие, казалось, разварились до костного мозга. Мох и плесень неопределенной давности покрывали потолок, образуя колонии микроорганизмов, питающихся испарениями. Запах вареной плоти намертво пропитал всю атмосферу помещения.
Сглотнув комок, стоявший в горле, стараясь, чтобы её не вырвало, Зo попыталась пошевелиться и почувствовала, что-то скользкое и жирное тыльной стороной рук. Обернувшись, она увидела, что вся стена за ее спиной была задрапирована кожей и шкурами, кишащими крошечными слепыми жучками, старательно выедающими на них плоть. Она беспомощно смотрела, как они то зарывались, то выходили наружу, поглощая кусочки сероватого мяса.
— Жуки-мясоеды, — раздался голос за ее спиной.
Зо обернулась и увидела вифида, стоявшего у входных створок. Его взгляд был пронзителен и агрессивен, как будто он уже видел скелет сквозь ее кожу, с которой она неизбежно расстанется, а кости он выварит, не дожидаясь, пока естественный процесс разложения сделает это первым.
Зо слегка пошевелила головой и поморщилась от боли в основании шеи. Она вспомнила те последние несколько минут на Марфе — удар копья вифида, острый приступ боли, размытые очертания грязного коридора, как он терял свои очертания, пока она погружалась в беспамятство.
И перед тем как она отключилась — люк инкубационной камеры.
Зо смотрела мимо Вифида, оценивая свое положение в этой неприглядной ситуации. Гул двигателей внизу, постоянная дрожь переборок — и хотя в каюте не было никаких иллюминаторов, Зо поняла, что они двигаются в гиперпространстве.
— Это твой корабль?
Вифид кивнул один раз.
— Майроко.
— И куда мы направляемся?
На этот раз он не ответил, а поковылял к ближайшему баку. Она увидела, как он поднял крышку и достал окислившимися щипцами грязный комок чего-то, что, как она поняла, было голенью. Кусочки хряща и мышц, бывшие частью ноги, свисали с одного ее конца. С безразличным ворчанием вифид бросил ее обратно в бак и захлопнул крышку, затем повернулся, собираясь уйти.
— Подожди, — едва выговорила Зо охрипшим голосом.
Наемник даже не остановился.
Шлюзовая перегородка закрылась.
После того, как он ушел, Зо обнаружила орхидею.
Она находилась в полуразбитой колбе, которую небрежно привязали к полке с трофеями, и над которой раскачивался трос с черепами. Ее похититель использовал такой же грязный гибкий тросик, на который были нанизаны черепа, для того чтобы зафиксировать колбу на месте. Оттуда, где она находилась, Зо видела, что орхидея все же не погибла, даже когда она была без сознания. Простой близости рядом с ней оказалось достаточно, чтобы цветок не погиб.
Зо посмотрела на нее.
Эй?
Молчание.
Это я. Ты чувствуешь меня?
Поначалу процесс общения с ней был нелегок. Но с опытом, после бесчисленных рассветов, проведенных наедине с орхидеей, она вскоре достигла такого уровня мастерства, что научилась избегать состояния отчужденности между ними, придав ему больше естественности.
Ты здесь?