…— Ног не чую, гляньте кто, у меня ноги есть?!.
Олег не дал сойти с ума Богдану. А сам не сошёл с ума, потому что Йерикка разговаривал с ним, и Олег видел его спокойные глаза, слышал голос совсем рядом. Трудно было даже представить, чего стоило это спокойствие Йерикке…
…Они рассказывали друг другу о своей жизни, вспоминая всё новые и новые истории. Слова помогали против безумия, дождя и голода — врагов более страшных, чем данваны. Олег подозревал, правда, что Йерикке не так интересны истории про Землю — похоже, он знал о ней достаточно много и, хотя Олег немало попутешествовал, немало и походил пешком, но он не видел Чёрных Мостов над рекой Ра, которую данваны назвали Калдс, не ходил по ночная гудящим улицам Крентаны — бывшего Чистополья, не пробирался по кишащим нечистью узким дорогам мёртвых городов зоны санации, не купался в Зраке — невероятно прозрачном и холодном озере у отрогов Змеёвых гор, не спускался в пещеры в тех горах, не охотился на туров с рогатиной, не стоял на знаменитых алых скалах Ос-губы… Мир для него был совершенно неизведанной планетой.
— Неужели ты правда не был на Земле? — спросил Олег напрямую. Йерикка кивнул:
— Не был.
И Олег рассказал саду о прошлогоднем походе, когда их группа чуть ли не месяц бродила по бесконечным Карельским лесам, пытаясь то пешком, то на байдарках пробиться, идя по протокам, вглубь болот, к загадочному Чёртову Носу, про который местные жители рассказывали разные разности…
— Тогда мне это казалось приключением, — закончил Олег. — Глупо…
— Нет, — возразил Йерикка. — Это и было настоящее приключение… Они должны быть загадочными, немного опасными, весёлыми… А то, что сейчас — это просто война… — казалось, он хотел ещё что-то добавить, но вдруг прислушался и даже приподнялся на локтях: — Слышишь?!
Олег прислушался тоже:
— Нет.
— А ты? — спросил Йерикка Богдана. Тот ответил:
— Ничего.
— Именно, — и Йерикка выдохнул, словно сбросил с себя неимоверный груз.
Только теперь до Олега дошло. Повернувшись на бок, он посмотрел в пустое серое небо.
Никаких бурных изъявлений радости не было. Кое-кто просто не смог встать. Те, кто встал, выглядели, как привидения. Многие замучились до такой степени, что успели помочиться под себя. Некоторые лёжа ругались до тех пор, пока пришедшие в себя товарищи не бросились им помогать.
Йерикка тревожно озирался по сторонам, держа наготове пулемёт. Олег, застёгиваясь, спросил его:
— Ну что ещё-то плохого может случиться?
Вместо ответа Йерикка указал за его спину. Обернувшись, Олег пробормотал:
— Лучше бы я не спрашивал…
Вдали был виден идущий на них вездеход.
…Если кто-то и растерялся, то буквально на секунду. Вездеход был один. И он слишком тупо пёр на горцев. Похоже, те, кто в нём сидел, ещё не сообразили, что к чему.
Однако, примерно за полверсты машина затормозила. Видно было, как, постояв на месте, вездеход развернулся и рванул прочь на полной скорости.
— Навьями клянусь, он уж вопит связью о радостной встрече, процедил сквозь зубы Гоймир. — Й-ой, везёт, что утопленнику!
Оставалось лишь согласиться. Теперь враг точно знал, что горцы на пустошах. И, если даже не то что в вереск — под землю зарыться — это не поможет. Пришлют пехоту и перероют всё на сажень вглубь…
— В обрат я одно мёртвым лягу, — Гостимир с отвращением пнул вереск.
— Так они твоё желание часом исполнят, — пообещал Святомир. Йерикка прикрикнул:
— Хватит чушь пороть!
— Есть хочу, живот в конец подвело, — делился тем временем насущными переживаниями с Олегом Богдан. Олег поморщился:
— Мне тоже хочется… Гоймир, — окликнул он князя-воеводу, — побежим?
— Не стоять же столбом, — ответил тот и махнул рукой: — За небом смотреть в оба, и окоём! Накроют сверху — в стороны бежим и прячемся, как у кого сойдёт. Всех-то не побьют.
Далеко впереди, у гор, завыл волк.
Горцы побежали на вой.
Вельботы появились парой. Это были не тяжёлые боевые машины, а разведчики — как тот, который однажды сбил Йерикка — вооружённые лёгким оружием. Очевидно, данваны решили, что против застигнутых на открытом месте усталых мальчишек хватит и этого.
Вельботы разделились влево-вправо, набрали высоту и пошли параллельно бегущим, простреливая пустоши сверкающими струями ливневых пулемётов. Ушли далеко к горам, потом — развернулись и ринулись уже навстречу, в лоб — было видно, как жутко вскипает мокрая земля, вспахиваемая вражеским огнём. Это кипение стремительно приближалось.
— В стороны! — крикнул Гоймир. Олег споткнулся и упал, увидев, как Холод падает тоже, вскинув руки над головой… Йерикка нагнулся над ним, выпрямился — в руках у рыжего горца был ТКБ, он держал гранатомёт, как ручной пулемёт — уперев прикладом в бедро, стволом вверх. Сошки и запасная лента были у Морока, из приёмника свисал жалкий огрызок — тромблонов пять или шесть. До левого вельбота оставалось сажен пятьдесят, он шёл в паре сажен над землёй. Олег увидел, как Йерикку заколотило несусветной отдачей оружия, совершенно не рассчитанного на стрельбу с рук, он попятился и упал — но в носу вельбота сверкнуло бронзовое пламя, машина дёрнулась, как обжёгшийся щенок, вторая граната разорвалась в борту, третья — в куцем хвосте… и вельбот, внезапно опрокинувшись, рухнул камнем вниз и в сторону, над самой землёй разорвавшись клочьями горящего металла.
— Сбил!!! — не своим голосом завопил Олег, не слыша, что кричат остальные. Йерикка, поднявшийся на колени, безумными от злости глазами смотрел на полыхающие обломки, разбросанные среди вереска.
Второй вельбот, рыскнув, отошёл в сторону, свалился на борт и ниже — пошёл в атаку, наращивая скорость…
…Солдаты редко помнят после боя, как они действовали. Некоторые рассказывают то, чего не было, но не помнят реальных событий. Другие — не помнят вообще ничего. Третьи… да что там! Олегу запомнился слышанный по телевизору отрывок из интервью какого-то ветерана, который фактически врукопашную дрался о тремя немецкими Т-III, сжёг их противотанковыми гранатами, а потом, когда его спросили, как ему это удалось — на полном серьёзе ответил вопросом: «А что — это?»
Сейчас Олег убедился в том, что это не фуфло, что так бывает. Он словно выключился — а когда включился, то его тормошили, лупили по плечам и спине, восторженно орали в уши. В руках он держал свою снайперку, а второй вельбот лежал на брюхе шагов за двести. Матово отсвечивало лобовое стекло, украшенное двумя чёрными дырками.
— Это к-к-как? — выдавил Олег. — Это я, что ли?
— Провал, — деловито констатировал Йерикка. Он бинтовал Холоду окровавленное правое плечо, Морок сидел рядом на корточках, спрашивая: «Больно? Больно, да?» — как будто и так не было ясно. — Ты обоим влепил. А то бы они нам дали сейчас, у меня-то тромблоны кончились.
— Да нам, похоже, всё одно не уйти, — сказал Гоймир задумчиво. Одрин и Мирослав, бегавшие к вельботу, принесли несколько банок консервов и упаковку тонких пресных печений — налёт, хотя тут этого слова не знали. Продукты тут же быстренько оприходовали всем коллективом. «Не уйти» — это «не уйти», а жрать вредно только перед атакой. Эту истину все усвоили крепко.
— Одно и не ел, — констатировал Резан, проглотив причитавшуюся ему долю. Одрин хлопнул Олега по плечу:
— Трое данванов часом у тебя по счёту! Подумай — трое! То мало кто из старших про себя так скажет!
Йерикка, который всё это время почему-то очень внимательно смотрел на вельбот, вдруг сказал:
— А мне кажется — мы всё-таки уйдём…
…Вельботу до гор — двадцать минут. Туда и обратно — сорок. Четверо могут влезть в кабину вельбота, ещё четверо сядут на спасательную подвеску. Восемь. Нужны два захода, чтобы перевезти всех.
И кто-то один остаётся на третий заход.
— Кладём полтора часа, — сказал Гоймир, когда первая группа ушла. Вельбот тянул неплохо — ничего не повредил, садясь. На вереске остались лежать трупы в громоздких ребристых доспехах и пробитых шлемах — и тому и другому Олег попал в голову, бронебойные пули прошили и стекло, и забрала. — Будут стать они у нас?
— Столько скорее всего есть, — задумчиво сказал Йерикка. — Пока разберутся, что к чему, пока решать будут…
— А лучше б ты сам вёл, — вздохнул Гоймир. Йерикка покачал головой:
— Яромир справится.
— Так станет — попрёт и пятерых на подвеске-от? — спросил Гоймир. Йерикка быстро взглянул на него:
— Трое — уже перегрузка, а мы по четверо возим.
— Ждать-то я останусь, — сказал Гоймир.
— Ты не имеешь права, — возразил Йерикка. — Ты — князь. Останусь я. Тем более, — он усмехнулся, — я тяжелее любого в чете.
— Одно кинуть гранатомёты и кой-чего из наряда… — начал Гоймир, но Йерикка прервал его:
— И мечи заодно. Я останусь, всё будет нормально.
Гоймир наклонил голову, показывая, что не будет больше спорить. Время тянулось, тянулось, тянулось… Горцы почти непрерывно смотрели в ту сторону, куда улетел вельбот с их товарищами — и не смели поглядеть вокруг, боясь увидеть машины врагов. Они то стояли на одном месте, то болтались вокруг — и почти всё время молчали. Спокойным выглядел только Йерикка, да ещё Гостимир бухтел полузнакомые Олегу строчки:
— Не рай кругом, а форменный бедлам!
Спущусь на Землю — там хоть уважают.
Уйду от вас к людям — ко всем чертям!
Пускай меня вторично распинают.
И он спустился. Кто он? Где живёт?
Но как-то раз узрели прихожане:
На паперти у церкви нищий пьёт:
— Я — Бог! — кричит. — Даёшь на пропитанье!..[21]
— Вольг, а что то — бедлам?
Олег не успел ответить. Гоймир вдруг закричал:
— А поведёт! Поведёт-то кто?! Мы ж из памяти вон! Двою оставаться надо?