В глазах Бабы Яги мелькнула злость. Ага, значит понимает он по-русски, бриташка трусливый! Ожившим взглядом он наблюдал, как я резкими движениями вбиваю патроны в магазин пистолета.
— Давай, стреляйся, — я криво ухмыльнулся и протянул ему заряженный ТТ рукояткой вперед. — Скажу, что не уследил. Что ты, трусливое говно, предпочел вот так соскочить, а не сделать все возможное, чтобы работу закончить.
— Да что ты знаешь о моей работе, мальчишка?! — взвился Баба Яга. К пистолету руку не протянул, даже наоборот — за спину спрятал. Щеки порозовели. Ага, зацепил я тебя, сволота…
— Достаточно, чтобы понимать, насколько ты облажался, — холодно сказал я. — Так что, передумал стреляться?
Баба Яга сжал губы в ниточку и отвел взгляд.
— Приступ малодушия, — сказал Баба Яга, снова переходя на немецкий. — Что за сова имелась в виду?
Я сунул ТТ за пояс и снова взял с полки фонарь. Поднял его над головой, оглядываясь. Ага, вот она, сова. Нарисована углем на дощатой стене. Я легонько постучал костяшками пальцев по доскам. На той стороне пусто. Значит доски только выглядят крепко сидящими. И если подцепить пальцами ту, что с совой…
Опа… Из темной щели пахнуло запахом земли и прелой травы. Надеюсь, это не мина с фосгеном, а просто тюфяк из соломы отсырел…
Ход, похожий на благоустроенный окоп времен первой мировой, был недлинным и вывел нас к заросшему оврагу с почти пересохшим ручейком на дне.
— Еще одна сова, — сказал Баба Яга, ткнув пальцем на толстое корявое дерево. Сова была вырезана на коре.
Все у Шалтая какими-то шарадами…
Ключи нашлись в дупле этого самого дерева. Осталось теперь найти машину.
Пролесок негустой, а впереди шагах в двадцати, подозрительно чернеет чаща. Двинулись туда. Так и знал, не чаща это вовсе, а наваленная куча хвороста, будто кто-то заготовками дров занимался, да бросил все и убежал. Я протиснулся сквозь сухостой и уперся в серый невзрачный «Опель». Ого! Несмотря на его непритязательность, это все-таки полноценное авто с крышей и дверями, не то, что упрощенная «лоханка».
— Что встал? — повернулся я к Генриху.
Конечно, его настоящее имя совсем не такое. Но британский шпион вряд ли поведает мне его, поэтому для меня он, как и для фрицев, Генри.
— Помогай! — я первым начал разгребать завал.
Мой попутчик тяжко вздохнул, и принялся оттаскивать ветки от машины.
Я попробовал завести «Опель». Мотор на удивление «схватился» почти сразу и бодро затарахтел. Ф-ух… Одной проблемой меньше.
Дороги окрестные я уже хорошо выучил, сейчас доберемся на автомобиле до леса, перепрячем машину, а дальше пешком до отряда Слободского. При этой мысли сердце приятно екнуло. Я скоро увижу Наташу. Надеюсь с ней все в порядке.
Я сел за руль, и мы тронулись. Как назло, небо затянуто тучами и ничего не видно. Пришлось включать фары — маскировки ноль. Надеюсь проскочим.
Но по закону подлости, если есть малейший шанс, что приключится какая-нибудь гадостная пакость, то она непременно произойдет. Здесь и сейчас.
Проехав километров пять по направлению к лесу и уже углубившись в редколесье, мы неожиданно напоролись на отделение мотоциклистов. Три экипажа по два человека стояли на обочине с заглушенными двигателями и курили. Мы выехали прямо на них. Япона-матрёна! Какого хрена им тут надо? Очевидно двигались по направлению к Пскову со стороны железнодорожной станции Заовражино и остановились на перекур.
Завидев «Опель», один из автоматчиков вальяжно вышел на середину дороги, перегородив нам путь и властно подняв руку вверх.
Я спешно пробежал глазами по обочине и прикинул расклад сил. Можно расстрелять автоматчика (хотя из «Опеля» это сделать проблематично, это не «лоханка» надо в окно высовываться), но остальные фашики уже держали руки на стволах. Не успеем мы смыться, как нас закидают ливнем пуль. Твою дивизию! Придется останавливаться.
— Давай, Генрих… Выручай наши жопы! — я положил пистолет на колени и начал притормаживать перед отделением. — Разберись с ними. Скажи, что у тебя особое поручение, придумай что-нибудь.
— Нет у нас пропуска и утвержденного маршрута, — британец приуныл, послал бог напарничка, блин…
И пистолет только у меня.
Я опустил стекло, в ночном воздухе повисла звенящая тишина. Фрицы, которые до этого галдели и обоссывали кусты, даже перестали курить, уставившись на приближающийся автомобиль. Я остановился. Старший из них подошел со стороны пассажира и постучал по окну. С водилой, то есть со мной, не стал разговаривать. Судя по машине, понял, что везу чин явно офицерского пошиба.
— В чем дело? — недовольно спросил Генрих, опустив стекло и состряпал важную мину.
— Ваши документы, — вежливо спросил унтрер.
Тот протянул ему свое удостоверение, проверяющий посветил фонариком и вытянулся по струнке, но не отстал. Вот падла. — Простите герр Миллер, но нужно разрешение на выезд из города и…
— Послушайте, унтер-офицер, как вас там?
— Ганс, Ганс Бахман.
— У меня особое секретное задание санкционированное…КЕЕМ???… — при этих словах Генри многозначительно поднял палец вверх, — вы нас задерживаете. — Если вы не хотите неприятностей, немедленно пропустите нас. И я не буду сообщать руководству о вашей выходке.
— Еще раз прошу прощения, герр Миллер, но мы не можем вас пропустить. У нас приказ, проверять все транспортные средства. Пожалуйста, предъявите требуемые документы и проезжайте.
Вот, бляха! Какой настырный. Во время разговора я лихорадочно прокручивал в мозгу возможные варианты дальнейших событий, но исход ни одного из них меня категорически не устраивал. Попутно, я незаметно обшаривал машину. Вдруг старина Юрген позаботился и о пропуске, и я наткнусь сейчас на спасительную бумажку.
Хреночки! Никаких бумажек и пропусков! Только холщевый мешочек на заднем сиденье. Я повернулся и стянул его к себе. Унтер на меня покосился, но ничего не сказал. В темноте он не особо разглядел, что я там химичу, а светануть еще раз фонариком в машину Миллера он не решился.
Мешок увесистый, внутри что-то твердое на ощупь. Незаметно запустил туда руку… Гранаты! Родные эфки, а в просторечье «фенюша» или «лимонка». Спасибо, Шалтай, и на этом…
Пока Генрих пререкался с фрицем, к нам уже стали подтягиваться остальные мотоциклисты. Я незаметно разогнул усики предохранительной чеки гранаты, прижимая рычаг к корпусу. Затем вторую «расчехлил». Это оказалось не просто, так как нужно было еще и удерживать рычаг первой лимонки, чтобы не рванула. Но таким упражнением я частенько баловался в прошлой жизни.
— Я вас попрошу выйти из машины, герр Миллер! — унтер уже перешел на командный тон, просек, что Генрих ездит ему по оттопыренным арийским ушам.
Медлить нельзя. Сдохните, твари! Я швырнул сразу две гранаты через окошко в приближающихся фрицев. Те в темноте даже не сообразили сразу, что упало им под ноги, только услышали звук бухающих о землю каких-то увесистых предметов.
— Ложись! — крикнул я и нырнул на пол.
Ф-1 оборонительная граната, швырять надо из-за укрытия, иначе сам встрянешь.
Британец среагировал на удивление быстро (сработала таки шпионская выучка) и вжался между сиденьем и доской приборов.
Унтер вскинул автомат, но я оказался быстрее, всадил ему в живот пулю прямо через дверь. Спустя долю секунды грянули два взрыва. Брошенные мной гранаты бахнули почти одновременно и разметали солдат, которые уже готовились нас покрошить.
Осколками посекло машину. Стекла посыпались звенящим дождем мне на хребет. Железо не пробило. Осколки, благо, не пули.
— Жив? — я распрямился на сиденье и, хрустнув передачей, надвил на газ.
Машина споткнулась о труп унтера и переехала его, набирая скорость.
— Да, — ответил Генрих, перехватывая с моих колен пистолет.
Вдогонку нам уже строчил автомат, кто-то из гадов все-таки выжил.
Бах! Бах! Бах! Не жалея патронов, отстреливался шпион. Я не видел, попал он или нет, только автомат после его выстрелов заткнулся.
— Что там? — спросил я, сворачивая на боковую дорогу, чтобы уйти с линии возможного огня.
— Тишина… Погони нет.
— Пронесло, — выдохнул я, выискивая знакомый маршрут.
Но машина вдруг обессилела и движок никак не хотел набирать обороты. Черт! Я остановился и оббежал вокруг авто.
— Все! Приехали. Радиатор пробит! Дальше пешком.
Сзади раздалось характерное тарахтение мотоциклетного двигателя. Твою дивизию! Все-таки погоня за нами образовалась…
Глава 26
Я спешно обшарил сдохший «Опель», но ничего полезного не нашел. Жаль… Один ТТ на двоих — так себе вооружение.
— Уходим! — скомандовал я, но тут же услышал приглушенные расстоянием выстрелы.
Они доносились откуда-то слева, совсем не там, где мы напоролись на отделение мотоциклистов. Обложили! Промелькнула поганая мысль, но потом понял, что стреляют явно не по нам. Где-то идет бой. План в моей голове сразу круто поменялся. Если недалеко замес, то вряд ли нас будут преследовать по ночному лесу. Получается, что приближающийся звук мотоциклетного двигателя — не по нашу душу. Сколько там осталось в живых после работы гранатами? Максимум пара-тройка человек. Их можно попробовать и с одним пистолетом ликвидировать.
— Прячься, — махнул я Генриху и сам залег в кусты на обочине.
Через минуту из леса показался луч фары. Мотоцикл поравнялся с нами. Один! Он один и даже коляска пустая. Удачно-таки я лимонки швырнул.
Вот фриц уже почти проехал мимо. Я вскочил на ноги и, уже не прячась, расстрелял его в спину.
Мотоцикл крутанулся и зарюхался в кусты, а седок охнул и свалился в траву. Мы подбежали к убитому, но он оказался еще жив. Пытался схватится за висевший за спиной автомат, но я мигом наступил ему на горло и выдернул из рук оружие.
— Куда направляешься? — спросил я по-немецки. — Что там находится? — махнул я в сторону доносящихся выстрелов.
Фриц хрипел, истекая кровью. Вот-вот коньки отбросит. Я убрал ногу с горла и повторил вопрос.