Я вышел к основному пути, ныряя под вагонами карасиком.
Тюк! Тюк! — послышались стуки по металлу. Черт! Обходчик! Нырнул под вагон и притаился. Перед моим лицом встали стоптанные сапоги. Молоточек ударил по колесу, отдавая звоном в ушах. Что-то не понравилось обходчику, он стукнул еще. Может, я звук искажал своей тушкой. Подвинулся чуть дальше, но под локтями предательски зашуршал гравий.
Сапоги перед моим лицом замерли, раздумывая, что делать. Затем вдруг приняли горизонталь, опуская на землю их владельца. На меня уставилась бородатая пропитая морда.
Хвать! Я вцепился в бороду и притянул морду к себе.
— У-у! — завыла борода перегаром.
— Тихо ты! — прошипел я, прикрывая свое лицо другой рукой, чтобы харю мою не срисовал железнодорожник.
— Не убивай, я ничего не скажу, вот те крест! Пусти… У-у, больно!
— Если будешь вести себя тихо и покажешь мне, где состав из Царского села который пришел, то жить будешь.
— Так на соседнем пути он, аккурат за этим стоит.
Я отпустил бороду и выбрался из-под вагона:
— На немцев работаешь, падла?
— Мил человек, так я ж подрастрельный, если откажусь, то на тот свет отправят. Мало у них спецов по станции, не добровольно я пошел, под страхом смерти. Прости, а ты сам-то кто будешь? Из партизан, али из подполья?
— Со мной пойдешь, — отрезал я, будто не расслышал вопроса. — Чтобы я уверен в тебе был, потом отпущу.
— Спасибо, мил человек, дай бог тебе здоровичка, я за тебя вечерком чарку выпью. Чтоб этим фашистам пусто было! Только не взрывай ничего здесь прошу, меня же первого и вздернут.
— Не боись, отец… Просто прогуляемся до состава.
Я повернулся к обходчику спиной, решил его проверить. Он думал, что глаз на затылке у меня нет. Их действительно не было, но зато его силуэт четко отражался в отполированной цистерне, возле которой мы проходили. Я скосил взгляд на выпуклость металла. Вот обходчик бредет за мной. Вот подбирается ближе. Вот бесшумно замахивается кувалдой, метя мне в темечко.
Вот сука! Не люблю предателей и лицемеров.
Р-раз! Нырок в сторону, и кувалда беспомощно провалилась в пустоту, увлекая неуклюжее тело обходчика за собой.
Я резко развернулся и обхватил его шею, притягивая к себе и накинув гильотину. Сдавил так, что кувалда выпала из рук. Обходчик захрипел, даже пощады не смог попросить. Через полминуты вырубился, я душил еще с минуту, чтобы наверняка, и опустил обмякшее тело на землю.
Пусть валяется здесь. Труп найдут, следов побоев нет, удушение мягко через руку, тоже следов не оставляет, вскрывать его никто не будет, подумают, что сердце прихватило или другой геморрой приключился.
Я поспешил к соседнему составу. Вот и нужный вагон. Отогнул металлические крепления таблички на нем ножиком и вставил туда свою деревяшку. Запрессовал. Готово! Старую табличку сунул за пазуху. Дело сделано, теперь надо сообщить Доминике о проделанной работе.
Прокрался к сторожке, где дислоцировался дежурный патруль. Там возле нее на улице стояли двое — Доминика и фриц.
Я остановился у последнего вагона и встал так, чтобы ноги мои были скрыты за колесом. Приложил ладонь ко рту и тихонько мяукнул. Подал оговоренный сигнал того, что у меня все получилось. В принципе, моя миссия была выполнена. Во всяком случае, Доминика отдала мне указание сразу же уходить, чтобы случайно не привлечь лишнего внимания. Мол, дальше она сама справится. Вот только я не собирался выполнять ее инструкции дословно. Очень мне было любопытно посмотреть, что она собирается делать дальше.
— Ты такой милый, Герхарт, — проворковала Доминика и тихонько засмеялась. — С тобой так легко общаться. Знал бы ты, как утомляют официальные приемы, ох… Случайно не то слово скажешь, и все, репутации конец, зато сразу же сплетни, персуды, шепотки за спиной… Хочешь еще чаю?
— С удовольствием, фройляйн Радзивилл, — ответил охранник. — Странно, где же Ганс? Уже давно должен был вернуться…
— А я рада, что его нет, — заговорщическим тоном сказала Доминика. — Ведь если бы он был на месте, то мы бы не поговорили. И я ничего не узнала бы о твоей семье. И о собаке… Вуф-вуф! — они оба засмеялись. Н-да, хорошо быть красивой женщиной. В голосе этого самого Герхарта не ощущалось ни напряжения, ни тревоги. Хвост распушил, как павлин, и радуется. Уверен, уже мысленно себе представил, как он снимает с Доминики ее длинное шелковое платье с глубоким вырезом. Которым она, наверняка повернулась к нему со всех возможных ракурсов. Вообще-то ответственный караульный вообще не должен был трепаться с Доминикой. Особенно когда напарник отошел в сторонку отлить и не вернулся.
Кто-то еще ей помогает, это ясно как день. Когда она излагала мне план, я, разумеется, поинтересовался, куда денется второй охранник. «О нем позаботятся», — отмахнулась она. Собственно, еще и поэтому я не собирался выполнять ее распоряжение и уходить. Хотел увидеть тех, кто еще ей помогает. Потому что возможно именно им она и отдаст приказ устранить некоего герра Алекса Волкова, когда необходимость в его услугах пропадет.
— Гееерхарт! — пропела нежным голосом Доминика. — Я как-то не подумала, что ты и есть тот человек, который может мне помочь. Я собиралась утром сюда прийти, но раз уж я все равно здесь…
Ага, пани Радзивилл приступила к делу. Начала склонять караульного к еще одному нарушению устава. Я слушал, как она плетет свои словесные кружева и не мог не восхищаться. Она, конечно, сука та еще, но как она виртуозно владеет своим голосом! Она рассказала бесхитростному караульному слезную историю о том, как ужасная советская власть ограбила ее семью, как они вынуждены были бежать из охваченной гражданской войной России чуть ли не в последних трусах и с кулечком семечек. А всю их изумительную антикварную мебель растащили всякие быдланы. И что только сейчас удалось собрать любимый гарнитур отца и привезти его из Царского Села.
Караульный слушал, развесив уши. То просто молчал, то возмущенно мычал, когда требовалось, то поддакивал, когда Доминика разразилась проклятиями в адрес евреев, которые их ценную мебель растащили по своим квартирам, за что потом и получили по заслугам.
— Вот у меня тут транспортный лист, — щелкнул замочек сумочки, потом что-то зашелестело. — Герр Зиверс сам подписал, чтобы точно не было никакой путаницы! Тут написано, что вещи моей семьи упаковали и погрузили в вагон с… Никогда не умела читать маркировку! Сто двенадцать… Это какое-то слово или просто буквы?
— Давайте я посмотрю, фройляйн Радзивилл! — любезно предложил свои услуги Герхарт. — Я немного понимаю в этом…
— Мне клятвенно пообещали, что вагон отправится в Таллинн, — сказала Доминика. — Вот тут в транспортном листе есть…
— Да-да, я вижу! — важно проговорил Герхарт.
— Я так волнуюсь, — промурлыкала Доминика. — Я ведь так до сих пор и не увидела вещи нашей семьи. А если там что-то напутали?
— У нас все четко, фройляйн Радзивилл, — еще более важным и самодовольным тоном сказал караульный. — Никакой путаницы быть не может. Все перемещения записываются в журнал, так что…
— То есть, по вот этому коду ты прямо сейчас можешь быстро и легко найти этот вагон? — в голосе Доминики восхищение, которого она явно не испытывает. Но дурачок-Герхарт, ясен пень, подвоха никакого не ощущает. Хотя, честно говоря, не понимаю, чего она хочет.
— Разумеется! — заявил караульный.
— Гееерхарт… — с придыханием проворковала Доминика. — Ты просто невероятно умный! Может мы с тобой прогуляемся до этого вагона, чтобы я хоть одним глазком могла взглянуть на свои вещи до того, как они уедут в Таллинн?
— Но я не могу покинуть пост, фройляйн Радзивилл… — уже без уверенности ответил караульный. Даже, я бы сказал, промямлил.
— Ох, прости, милый, я совсем забыла, что ты на службе, — Доминика одобряюще рассмеялась. — Мы так хорошо с тобой болтали, что мне на секунду показалось… Прости, Герхарт, это была неуместная просьба. Я приду завтра и поговорю с… Кто тут распоряжается?
— Фройляйн Радзивилл… — замялся Герхарт.
— Я уже просила назвать меня Доминикой, — с укором промурлыкала хитрая пани.
— Да-да, Доминика, — быстро проговорил караульный. — Да где же, наконец, этот Ганс?!
— Милый, не волнуйся, я уже ухожу, — сказала Доминика. — Спасибо тебе за беседу…
— Да черт с ним! — воскликнул Герхарт. — В конце концов, Ганс без зазрения совести покинул пост. Никто не узнает, если я отойду на несколько минут… Пойдемте, фройляйн Рад… Доминика. Найдем ваш вагон!
— Восхитительно… — волнующим шепотом сказала Доминика.
Ага, надо перемещаться в другое укрытие, двинулись они как раз в мою сторону.
Я скользнул через рельсу и оказался под «брюхом» товарного вагона. Две пары ног «сладкой парочки» прошагали мимо, ослепленный и оглушенный Доминикой караульный меня не заметил. Доминика, впрочем, тоже.
— Вот состав, который завтра отправится в Таллинн, — уже в отдалении раздался голос Герхарта. — Семь вагонов, один из них ваш…
Некоторое время продлилось молчание, которое нарушали только похрустывающие на щебне шаги.
— Странно… — голос Герхарта. — Согласно транспортному листу, он должен быть здесь.
— Как же так… — Доминика всхлипнула. — Неужели он где-то потерялся? Может быть, это ужасные русские партизаны взорвали поезд?
— Я уверен, что все в порядке, — сказал Герхарт. — Просто вагон прицепят к составу утром.
— Но где же он сам? — воскликнула Доминика. — Он уже давно должен быть здесь, но его нет!
— Не волнуйтесь, Доминика, сейчас мы его найдем, — самоуверенно заявил караульный. — В депо не очень много вагонов, и нам не составит труда пройтись вдоль них всех и посмотреть маркировку. И если правда возникла путаница, я клянусь, что прослежу, чтобы утром все было в порядке.
— Ты мой герой, Герхарт! — выдохнула Доминика.
Я выбрался из-под вагона и бесшумно проскользил вдоль состава с противоположной стороны и от Доминики с Герхартом, и от прожектора. Не сказал бы, что на путях Псковского вокзала было очень уж мало вагонов… Зато у хитрого Герхарта, будет больше времени на прогулку с Доминикой. А может даже и руками потрогать, если она вдруг споткнется…