В шатре императора горели десятки свечей. За простым деревянным столом сидел Лесандро, а рядом с ним — серебровласая женщина в простом, но изящном платье. Дейенерис Таргариен, последняя из своего рода.
— Присаживайтесь, — сказал император, указывая на скамьи напротив.
Станнис сел, впервые за дни подняв глаза на своего победителя. Лесандро был моложе, чем он ожидал, и в его лице не было жестокости. Скорее усталость человека, который видел слишком много войн.
— Зачем вы оставили нас в живых? — прямо спросил Станнис.
— Потому что смерть редко решает проблемы, — ответил Лесандро. — Вы были обмануты, но не из злых намерений. Вами двигало искреннее желание восстановить справедливость.
— Мной двигала жажда власти.
— Отчасти, да. Но также и понимание того, что в королевстве что-то не так. — Лесандро наклонился вперёд. — Скажите мне, Станнис Баратеон, что бы вы сделали, если бы заняли Железный трон?
Станнис подумал.
— Восстановил бы законность. Покарал бы коррупционеров. Защитил бы слабых от сильных.
— Благородные цели. А теперь скажите — зачем вам для этого трон? Разве нельзя служить справедливости, не будучи королём?
Станнис молчал. Вопрос был простым, но ответ на него переворачивал всё его понимание власти.
— Можно, — медленно сказал он. — Наверное, можно.
— Именно. — Лесандро встал и подошёл к карте на стене. — У меня есть предложение для вас обоих.
Мелисандра подняла голову.
— Какое предложение?
— Службу. Настоящую службу справедливости, а не тому демону, которого вы принимали за бога.
— Объясните, — попросил Станнис.
— Я создаю новый порядок в Семи Королевствах. Мне нужны люди, которые понимают, что такое справедливость. — Лесандро повернулся к ним. — Станнис, вы могли бы стать главным судьёй империи. Разбирать самые сложные дела, выносить приговоры по закону, а не по прихоти.
— А я? — спросила Мелисандра.
— А вы изучите истинные пути Рглора. Станете жрицей, которая действительно служит Свету.
Станнис долго молчал.
— Почему? — наконец спросил он. — Почему вы предлагаете нам службу вместо казни?
— Потому что казнь — это конец. А служба — это возможность искупления. — Лесандро вернулся к столу. — Вы хотели быть королём, чтобы творить справедливость. Я предлагаю вам творить справедливость без короны.
— И вы верите, что мы не предадим вас?
— Нет. Но я верю, что вы не предадите справедливость. А если вы будете служить справедливости, то автоматически будете служить и мне.
Станнис посмотрел на Мелисандру. Красная жрица кивнула — медленно, но решительно.
— Мы принимаем, — сказал он. — Но при одном условии.
— Каком?
— Если мы снова собьёмся с пути, остановите нас. Любой ценой.
Лесандро улыбнулся — первый раз за всю встречу.
— Договорились.
И Станнис впервые за много месяцев почувствовал что-то похожее на надежду. Возможно, его путь к справедливости оказался не таким, как он планировал. Но возможно, это и к лучшему.
***
Рассвет поднялся над Королевской Гаванью холодный и серый, окрашивая городские стены в цвет старой крови. С южных холмов на столицу Семи Королевств медленно надвигалась тёмная масса — армия империи. Сто двадцать тысяч воинов растекались по окрестностям города, словно море, готовое поглотить последний оплот старого мира.
Лесандро сидел на белом коне на высоком холме, откуда открывался прекрасный вид на осаждаемый город. Рядом с ним располагались Дейенерис, принц Доран в переносном кресле и командиры армии. Все молча изучали крепостные стены — высокие, толстые, построенные для того, чтобы выдержать любую осаду.
— Впечатляющие укрепления, — заметил мейстер Квиберн, разглядывая город в подзорную трубу. — Эйгон Завоеватель строил на совесть.
— Любые стены можно сломать, если знать как, — ответил Лесандро. — Но я предпочту, чтобы город сдался добровольно.
— Серьёзно сомневаюсь, что Джоффри согласится на капитуляцию, — вмешался принц Оберин. — Мальчишка слишком горд и глуп.
— Тогда мы покажем ему альтернативу, — император спешился и направился к группе инженеров, разворачивавших карты. — Мастер Аргон, доложите о готовности.
Главный инженер империи поклонился.
— Ваше величество, мы готовы начать строительство осадных сооружений. При наличии материалов и рабочей силы полная блокада города будет установлена через неделю.
— Отлично. Начинайте немедленно.
То, что произошло дальше, не имело аналогов в истории осадного дела. Армия Лесандро не просто окружила город — она начала строить вокруг него настоящую крепость. Тысячи сапёров рыли рвы и насыпали валы, инженеры размечали позиции для артиллерии, а плотники возводили осадные башни невиданной конструкции.
— Ваше величество, — подошёл к императору полковник Торвен. — Огненные братья заняли позиции на всех дорогах. Ни один человек не проскользнёт из города.
— Хорошо. А флот?
— Адмирал Дракошторм докладывает: морская блокада абсолютная. В гавани заперто более сотни торговых судов — они не могут ни войти, ни выйти.
Лесандро кивнул с удовлетворением. Первый этап осады — изоляция — был завершён. Теперь Королевская Гавань была отрезана от всего мира.
Но император не собирался ограничиваться простой блокадой. Вокруг города начала расти настоящая крепость — кольцо укреплений, которое делало невозможным любую попытку прорыва изнутри или снаружи.
— Посмотрите на это, — сказал Квиберн Дейенерис, указывая на строительные работы. — Он строит город вокруг города.
Действительно, лагерь империи больше походил на огромное поселение. Аккуратные ряды палаток, широкие дороги между ними, центральная площадь с алтарём Рглора. Всё было организовано с математической точностью.
— Это не временный лагерь, — понял принц Доран. — Он готовится к долгой осаде.
— Или хочет, чтобы защитники города так думали, — добавила Дейенерис.
На второй день осады к северу от города началось строительство чего-то особенного. Огромная деревянная конструкция поднималась всё выше, пока не сравнялась по высоте с городскими стенами. Защитники с башен пытались разглядеть, что это такое, но расстояние было слишком велико.
— Что это? — спросил у императора Серый Червь.
— Сюрприз для Джоффри, — улыбнулся Лесандро. — Хочу показать ему, что старые методы ведения войны больше не работают.
На третий день тайна раскрылась. Деревянная конструкция оказалась основанием для огромного огнемёта — устройства, способного метать пламя на расстояние до полумили. Когда его испытали, посылая струю огня в сторону моря, даже солдаты императора ахнули от изумления.
— "Дракон Рглора", — объявил мастер Аргон. — Самое мощное огневое оружие в мире.
Но это было не единственное нововведение. По всему периметру осадного лагеря устанавливались катапульты нового типа — не для камней, а для глиняных горшков с греческим огнём. Стационарные огнемёты прикрывали каждый участок стен. А в центре лагеря росла осадная башня высотой в восемьдесят футов.
— Вы действительно собираетесь штурмовать город? — спросила Дейенерис.
— Если придётся, — ответил Лесандро. — Но надеюсь, до этого не дойдёт.
На четвёртый день император отправил в город парламентёра. Молодой офицер под белым знаменем подъехал к главным воротам и громко зачитал послание:
— Именем императора Лесандро Первого дир Новака, Короля-Пророка, Освободителя Эссоса! Жителям Королевской Гавани предлагается мирная капитуляция! Тем, кто сложит оружие, гарантируется жизнь и свобода! Тем, кто будет сопротивляться, гарантируется справедливый суд!
Ответом стала стрела, пущенная с городской стены. Она пролетела в нескольких футах от головы парламентёра.
— Передайте своему императору, — крикнул кто-то с башни, — что Железный трон не торгуется!
Парламентёр спокойно развернул коня и поехал обратно. Через час весь лагерь знал об ответе осаждённых.
— Что ж, — сказал Лесандро, выслушав доклад. — Они сделали свой выбор. Теперь сделаем свой.
На пятый день началась демонстрация силы. "Дракон Рглора" выпустил несколько струй пламени в сторону города — не для того, чтобы причинить ущерб, а чтобы показать свою мощь. Огонь достигал городских стен, лизал камни, но не причинял серьёзного вреда.
Но психологический эффект был колоссальным. Защитники видели, что осаждающие могут сжечь любую часть города, когда захотят. Это была демонстрация милосердия — и угроза одновременно.
— Умно, — признал принц Доран. — Он не разрушает город, но показывает, что может это сделать.
— Страх — могучее оружие, — согласился Оберин. — Порой сильнее меча.
На шестой день из города начали бежать первые перебежчики. Сначала несколько торговцев, потом солдаты городской стражи, затем даже мелкие лорды. Все они рассказывали одно и то же: в городе начинается паника, припасы заканчиваются, а король Джоффри впал в истерику.
— Сколько у них продовольствия? — спросил Лесандро у одного из перебежчиков.
— На месяц, не больше, ваше величество, — ответил тот. — И то если экономить.
— А боевого духа?
— Какого боевого духа? Половина гвардии готова открыть ворота, лишь бы покончить с этим.
На седьмой день кольцо вокруг города было завершено. Королевская Гавань оказалась в стальных объятиях осадного лагеря, из которых не было выхода. Но Лесандро не торопился с штурмом.
— Время работает на нас, — объяснил он военному совету. — Каждый день осады ослабляет их волю к сопротивлению. А наша армия, наоборот, крепнет.
Действительно, осадный лагерь жил полной жизнью. Работали кузницы и мастерские, проводились учения и парады, жрецы Рглора служили ежедневные молебны. Солдаты были сыты, здоровы и полны решимости.
А в городе, по словам перебежчиков, начинался голод.
— Ещё неделя, — предсказал мейстер Квиберн, — и они сами откроют ворота.
— Если Тайвин Ланнистер не придёт им на помощь, — добавил Оберин.
— Не придёт, — уверенно сказал Лесандро. — У него нет армии, способной прорвать нашу блокаду. А если придёт — мы разобьём его в открытом поле.