[922]. Герцог Урбинский Франческо Мария делла Ровере был повинен и в политических, и в домашних убийствах. В годы Итальянских войн сексуальное и домашнее насилие оставалось безнаказанным – этим отличались и командиры, а во время разграбления городов и их солдаты. Иногда кое-кому предъявляли обвинения: Джованни делле Банде Нере в юности изгнали из Флоренции за изнасилование другого юноши[923]. Как мы еще узнаем, племянников папы Павла IV обвинили в изнасиловании и убийствах, но лишь тогда, когда преемник их отца решил, что это будет в его интересах. Хотя изнасилование могло привести к публичному скандалу, особенно если жертва занимала довольно высокое положение, чаще всего никаких последствий для насильника не было.
Обвинения против Пьера Луиджи не помешали папе в 1546 году сделать его герцогом Пармы и Пьяченцы. Павел уже добавил немало территорий к семейным владениям (некоторые, хотя и не все, исторически были землями Фарнезе). Помимо Кастро, Фарнезе получили Рончильоне, Бисенцо и Непи к северу от Рима. Архитектор Антонио да Сангалло руководил строительством не только папской крепости в Анконе и Рокка Паолина в Перудже, но работал и на других фамильных территориях. Создание нового герцогства Парма и Пьяченца стало возможным благодаря продаже папских земель семейству Фарнезе, за что те обязывались выплачивать 9000 дукатов в год в папскую казну. Собрать такую сумму можно было только из высоких налогов, что вызвало недовольство в обоих городах. Местная знать воспользовалась экспансионистскими планами Карла V в районе Милана (Милан теперь находился в руках Габсбургов). Они обратились к правителю города, Ферранте Гонзага (сыну герцога Франческо и Изабеллы д’Эсте) с тем, чтобы побудить императора выступить против нового герцога. Пьер Луиджи стремился упрочить свое положение, выдав свою дочь за герцога Урбинского (а точнее, за крупный архитектурно-стратегический проект), а тем временем Ферранте убедил Карла организовать против него заговор. И в 1547 году Пьер Луиджи был убит, тело его повесили за окном его дворца в Пьяченце. Сатирики, естественно, своего не упустили: после смерти Павла III в 1549 году в одной пасквинаде Пьера Луиджи изобразили верхом на козле в окружении «бесчисленных содомитов», приветствующим отца в аду. Пасквинаду быстро перевели на английский – очень уж она соответствовала антипапским протестантским вкусам[924].
Выступление Ферранте и захват герцогства в пользу Габсбургов совсем не понравились Павлу. Он настаивал, что герцогом Пармы должен стать его внук, Оттавио, но этот план осуществился лишь после смерти Павла – Оттавио стал герцогом в 1551 году в результате одного из множества местных конфликтов, столь характерных для поздних этапов Итальянских войн. Фарнезе преуспели в том, что не удалось Борджиа – они получили собственное государство, даже расставшись с папским престолом. Историю пишут победители: Борджиа запомнили за их убийства и непотизм, а ничем не уступавшие им Фарнезе были известны за пределами Италии гораздо меньше. Несомненно, в этом сыграли роль антииспанские настроения, а также тот факт, что репутацию Павла III поддерживала его позитивная роль в созыве Тридентского собора. Кроме того, если бы Александр VI прожил еще несколько лет, он тоже помог бы своему сыну Чезаре упрочить правление в Романье – точно так же, как это удалось Павлу. Фарнезе оставались герцогами вплоть до угасания их рода в 1731 году – живое доказательство того, что упорный папа мог сделать для своей семьи.
А тем временем, как мы уже говорили, в правящих домах Европы происходили серьезные изменения. В 1547 году умер Франциск I, и его преемником стал сын, Генрих II, женатый на Екатерине Медичи, первой из двух королев Франции из рода Медичи. Они поженились в 1533 году, когда Екатерине было четырнадцать. Королевой она стала вскоре после двадцать восьмого дня рождения. Брак с Генрихом был непростым: он был влюблен в женщину намного старше себя, Диану де Пуатье, которая пользовалась огромной властью при дворе. Но реалии придворной жизни таковы, что королева и любовница короля спокойно заключили дружеский союз[925]. Главная функция принцессы заключалась в рождении детей, что она со временем и сделала (у Екатерины было десять детей, хотя и не без проблем). Она стала играть центральную роль в европейской политике, когда супруг ее умер молодым, а она стала регентом при своих сыновьях, как когда-то Луиза Савойская была регентом при Франциске. Но, в отличие от Луизы, у Екатерины была серьезная проблема: французы не считали ее настоящей королевой. Они презирали Медичи за их низкое происхождение. И Екатерине пришлось защищаться. Вообще-то у нее были напряженные отношения с герцогами Медичи: при ее дворе нашли убежище многие изгнанные их противники[926]. Среди изгнанников был и ее кузен, Пьеро Строцци, который сделал карьеру на французской военной службе. При Генрихе французы укрепили контроль над Северной Италией и создали немало проблем для Священной Римской империи – и союзом с османами, которые теперь атаковали крепости империи по всему Средиземноморью, и поддержкой князей-протестантов из Шмалькальденской Лиги. Победа Карда V при Мюльберге не означала победы в войне. В 1552 году атака Генриха II и Мориса Саксонского оказалась для императора полной неожиданностью, и он вынужден был отступить[927].
Кульминационным событием Итальянских войн стали сражения за Сиену и осада этого города[928]. Республика был давним соперником Флоренции. Юридически она являлась частью Священной Римской империи, и император технически был ее правителем[929]. Борьба за власть в Италии неизбежно оказала влияние на фракционную политику в городе в 20-е годы. После окончания осады Флоренции в 1530 году, когда в Тоскане окончательно воцарились испанцы, сиенцам пришлось принять имперского командующего их армией[930]. Присутствие испанского командующего и гарнизона в Сиене никому не нравилось. В 1545 году в городе вспыхнул бунт, испанцев изгнали из города, а вместе с ними и членов городского совета. Козимо Медичи умело провел переговоры, избавив жителей города от репрессий и вернув испанский гарнизон в Сиену. Но дальнейшие дипломатические усилия ни к чему не привели, и в 1547 году в городе вспыхнуло второе восстание, после которого Козимо вновь пришлось брать на себя роль посредника: империя поддержала реставрацию Медичи в 1530 году, и теперь этот шаг приносил плоды.
Однако Козимо был более осторожным дипломатом, чем наместник Карла в Сиене, Диего Уртадо ди Мендоса, «гордый муж великого хитроумия»[931]. Мендоса прибыл в Сиену в 1548 году и сразу же решил, что половину городского совета будет назначать лично. Он еще более оттолкнул от себя жителей города, установив строгие законы по контролю над оружием и объявив, что Карл, по примеру флорентийских герцогов, собирается строить новую крепость. Фортецца да Бассо (как ее теперь называют) во Флоренции строилась на заре герцогства и воспринималась как символ тирании, что должен был бы знать любой опытный дипломат того времени. Но, в отличие от флорентийской крепости, которую строили быстро и эффективно (но с помощью насильственного труда), сиенский проект к моменту очередного восстания в июле 1552 года был далек от завершения. В тот момент Неаполь атаковали османы, что отвлекло внимание испанцев, так что время для бунта оказалось удачным. Всего за неделю жители Сиены вынудили испанцев отступить к своим недостроенным укреплениям, которые сиенцы впоследствии разрушили. Козимо Медичи прислал послов с протестом против задержания двух флорентийских капитанов и их солдат, сражавшихся на испанской стороне. Им было позволено уйти вместе с испанцами. В духе пословицы «когда твой враг хочет уйти, построй ему золотой мост», сиенские власти выделили отступающим испанцам сотню вьючных лошадей и мулов для перевозки груза. Не все были с этим согласны: некоторые граждане предпочли бы растерзать их в клочья, но подобные настроения сдерживали[932]. Вместо испанцев город защищать стала армия под командованием местного патриция Энеа Пикколомини и француза Луи де Лансака (впоследствии французским представителем здесь стал кардинал Ипполито д’Эсте, сын Лукреции Борджиа). И снова Козимо Медичи взял на себя роль посредника. Он предложил сделку, по которой в Сиену не входят ни испанские, ни французские войска, и она остается свободным имперским городом по германскому образцу. Но французы предпочли использовать свою победу и вторглись на сиенскую территорию. По их мнению, независимая, дружески настроенная Сиена могла стать оплотом против власти Священной Римской империи в Северной Италии. Все шло к войне.
В январе 1553 года испанцы сделали первую попытку наступления, высадившись в тосканском порте Ливорно. Армией империи командовал Пьетро ди Толедо (или Педро Альварес де Толедо), вице-король Неаполя, отец Элеоноры Толедской, герцогини Флорентийской. Другая армия под командованием Гарциа ди Толедо (Гарсия де Толедо), брата Элеоноры, маршем двинулась из Неаполя. Козимо предложил определенную поддержку, но все рухнуло, когда вице-король умер. Козимо воспользовался ситуацией (и отзывом некомпетентного Мендосы в Испанию), чтобы заключить сделку в собственных интересах. В ноябре 1553 года он тайно согласился захватить Сиену и сохранить ее для Карла V. Отчасти такие действия были продиктованы соперничеством в семье Медичи: второй кузен Козимо, Пьеро Строцци, который, благодаря королеве Екатерине Медичи, теперь пользовался поддержкой французов, надеялся использовать Сиену в качестве базы для свержения режима Козимо. Его отец, Филиппо, использовал ту же тактику в сражении при Монтемурло в 1537 году, но был пленен и умер в тюрьме в следующем году – скорее всего, это было самоубийство. Очередной вызов со стороны той же ветви семьи герцог терпеть не собирался и был готов его принять.