Пришла и положила Маркину на стол заявление об увольнении.
– Сбрендила? – очень живо поинтересовался он.
– Нет, в разуме, – утвердила Лена.
– Лен, я понимаю, ты устала, три года в надрыв. Так бывает. Дам отпуск внеочередной, уезжай, отключись.
– Не хочу.
– Ладно, вечером поговорим, – отмахнулся он.
– Нет. Все решила закончить и с работой, и с тобой.
– О как! – чему-то порадовался он. – А как насчет телевидения? Я предварительные переговоры провел, тебя берут с лобзанием.
– Нет. Этого тоже не хочу.
– И куда намылилась?
– В никуда и ни к кому, – снимая не высказанный вопрос заранее, оповестила Лена.
– Ладно. Черт с тобой! Вали! – разозлился Маркин. – Я тебя, оказывается, переоценил. Жаль.
– Не ошибись и сейчас в своей оценке, – устало посоветовала Лена, – тоже будет жаль.
Маркин не подписал ее заявления, и Лена так и болталась полгода и не работая, и не увольняясь окончательно. Он ее отпустил, как выбросил, она ему стала неинтересна и без надобности.
А он ей сделался безразличен во всех ипостасях и смыслах. Пустой бамбук!
– Сильно переживала? – тихо спросил Денис.
Он слушал Ленин рассказ не перебивая, немного ревновал, защитить очень хотелось, ну, навалять этому Маркину – это святое желание, и что-то еще, еще, о чем он не умел.
– Жалела себя, – призналась Лена. – Передумывала заново прожитое, стыдно себя было за глупость. И сбежала от мыслей в Архангельск к друзьям, а там заболела русским зодчеством, потом уж и мебельным направлением. Плохое и болезненное часто оборачивается лучшим.
– Это точно, – согласился весомо Денис. И позвал тихо, протянув ей руку через стол: – Иди ко мне.
– Жалеть будешь? – недоверчиво спросила Ленка.
– Обезболивать, – вспомнил ее вчерашние слова он.
Сдержал слово, «обезболив» медленной, осторожной нежностью, заставив все позабыть и кричать «на взлете»…
Где-то в прихожей запел будильником призывным Ленин сотовый.
– Черт! – расстроилась Ленка, не предпринимая попыток пошевелиться. – Я его на пятнадцать минут шестого выставила, думала, закопаюсь в статье и про время забуду.
Они лежали поперек кровати, опустошенные пережитым, и никаких сил у обоих на данный момент не находилось.
– Надо ехать, – напомнил Денис, не шевелясь.
– Надо, – согласилась она.
Денис сел, подтянул Ленку к себе и усадил рядом на кровати.
– Зоя Львовна, – напомнил он.
– Да, – вздохнула она. – Ну что, выбираемся с одра разврата?
– Разврат мы с тобой еще не осваивали, – не согласился с определением Арбенин.
– Ну, тогда с ложа любви.
– Это мне больше нравится.
В машине Лена, откинув голову на подголовник, прикрыв глаза, добирала телесных и моральных горячих волн.
– Лен, – промолчав продолжительное время, обратился к ней Денис, – ты про субботу не передумала?
– Нет, и Василия Федоровича известила, он ждет.
Арбенин помялся, не зная, как задать вопрос. Как она сказала? «Лучше всего прямым текстом».
– Останетесь ночевать?
– Не получится, – открыла глаза и посмотрела на него Лена. – В свете изучения теории Дарвина, у нас с утра в воскресенье запланировано посещение зоопарка. Что-то там из жизни животных.
– Ясно, – только и сказал он.
Денис надеялся. Он хотел ее всю. Не торопиться никуда, обнять и не отпускать ночь.
Они подъезжали к Лениному дому.
– Поднимешься?
– Зоя Львовна… – начал было Денис и замолчал.
– Понятно. Встреча нежелательна.
И как-то так Лена это сказала, что Денис помрачнел – вот она точно знает, что он не то сейчас сказал и что надо говорить в таких случаях, а он и близко не понимает!
– Да, вернее, нет… – попытка номер два тоже не удалась.
– Словами ты не умеешь, я в курсе, – усмехнулась Ленка, – ты не хочешь, чтобы до твоей мамы дошла информация о нашем совместном приезде.
– Она полезет вмешиваться, – порадовался пониманию Денис.
– Вопросы задавать, – подсказала Лена.
– Да.
– А ты сам пока на них ответов не знаешь, – договорила за него Лена.
– Я знаю! – разволновался Арбенин. – На свои вопросы знаю! Я не знаю ответов на вопросы о тебе!
– Какие, например? – завелась в ответ Ленка. – Которые не задаешь?
– Спрашиваю, только почему-то у себя! – злился Денис.
– Ну и не расстраивайся! – миротворила Ленка, вмиг остыв. – У всех так! Все боятся разочаровываться. Помнишь, ты в кафе мне сказал: «Это когда ожидания не сбываются». Я тоже боюсь. Давай бояться вместе?
– Давай лучше вместе перестанем бояться, – предложил свой вариант Денис, усмехнувшись.
– Мы попробуем, – пообещала Лена, – останови здесь, не надо к подъезду.
И, перегнувшись, полезла на заднее сиденье за своим барахлом сумочным.
– Я заеду за вами в субботу, часов в десять, – оповестил Арбенин.
– Может, до субботы мне машину починят, – с большой долей сомнения предположила Лена.
– Лучше я вас заберу, – настаивал Арбенин.
– Ладно, – легко согласилась она.
Денису казалось, что после того, что они тут наговорили, Ленка попрощается вежливо и уйдет. Ему хотелось иного, но он смирился, им пока нелегко открыто, что уж теперь.
Но она снова сделала все не так, как он предполагал, который уже раз удивив и поразив Арбенина. Перетащив сумки себе на колени, стукнув по ходу углом ноутбука Дениса по плечу, Лена наклонилась к нему и поцеловала, по-настоящему, сильно, нежно, и долго не отпускала.
А он принимал, задвинув тревоги и сомнения куда подальше, отвечал и расплавлялся в благодарной нежности.
– Все! Пошла! – оторвалась от него Лена, сияя глазами золотистыми. – А то прямо в машине до греха дойдем!
– Иди, – отпустил он, – а то дойдем.
Пятница прошла у Елены Невельской под девизом: «Ударим по бесхозяйственности!». Пользуясь негаданно выпавшим свободным днем, Лена принялась мыть, стирать, устроила генеральную уборку и чистку. Приготовила обед, которым накормила Ваську с друзьями. Делом рук своих осталась довольна, собой – нет!
А потому что дела рутинные, монотонностью своей поощряли думы-размышления, которые отказывались слушаться Ленкиных приказов нишкнуть и не высовываться!
Высовывались еще как – и лезли, и шебуршались в голове, беспокоя, будоража, рассылая горячие волны воспоминаний по всему телу.
Даже Васька заметил.
Оставив друзей у компа в комнате, зашел в кухню, где Лена что-то доделывала хозяйское, закрыл дверь и спросил:
– Лен, ты чего сегодня такая?
– Какая? – естественно напрашивалось уточнение.
– Задумчивая, улыбаешься, – расшифровал вопрос Васька, – это из-за Дениса твоего, да?
– Почему моего?
– Не мути мне мозг! – возмутился Васька Лениным уверткам. – Я ж вижу! Вы что с ним, уже друг другу нравитесь?
– Уже нравимся, – призналась она.
– Насколько? – подозрительно допытывался Василий Федорович.
– Намного.
– До секса? – чинил допрос Василий Федорович.
– До него, – тяжко вздохнула, признаваясь, Лена.
– Хорошо, – кивнул Василий, – я рад. Он классный мужик.
И вернулся к друзьям.
– М-мда! – посмотрела на закрывшуюся за Васькой дверь Лена. – У Василия Федоровича не забалуешь. Вальсом не обойдешь. Арбенина кондратий хватит!
То, что Васька и его подвергнет допросу, ясно как божий день, Лена не сомневалась ни на минуту, а вот перенесет ли это Денис Васильевич – большой вопрос!
Впрочем, ничего не изменишь, Васька есть Васька, и обманывать его или «взрослую» ерундень пытаться втюхать – бесполезно, так же как повернуть восходящее солнце вспять. А если кому не нравится, или неприятно, или еще чего из правил общепринятого поведения – «в сад», свободны!
Лена давным-давно не напрягалась, не нервничала и не чувствовала себя стеснительно или неудобно за сына, да, собственно, и не начинала. Зачем? Она уважала его, любила бесконечно и гордилась Васькой.
Правда, надо признать, что в объяснения с мужчиной, который ей нравится, Василий Федорович пока еще не вступал.
Ладно. Посмотрим.
Арбенин позвонил в полдесятого утра.
– Разбудил?
Ну вот ведь! Всегда-то у него голос ровный, спокойный, никаких эмоций и дребезжаний, поди догадайся, что он там думает, чувствует! Нет бы нежненько так, ласково: «Разбудил?», немного сю-сю, и женщине приятно!
– Нет, не разбудил, мы собираемся, – удержалась от бурчания Ленка.
– Через полчаса буду.
Он полночи крутился, вертелся в кровати. Думал.
С раннего утра и до ночи глубокой работал, отстранившись от любых других мыслей, кроме дела, а домой вернулся и только о Лене и думал.
Решил было баню завтра развести, шашлык или барбекю, но прикинув-рассудив, от банной идеи отказался, шашлык оставил. Пусть еще холодно, но солнышко уже весеннее, понемногу припекает, днем хорошо будет на летней террасе посидеть.
После исторического отбытия Виктории из его жизни Денис террасу полностью переделал с помощью своих столяров, такую красоту навели! Арбенину нравилось: уютно, капитально, под крышей резной – мастера расстарались, да и стереть хотелось воспоминание о Вике и ее компаниях, все казалось, будто они после себя след нехороший оставили. И баню улучшил, пристроил к предбаннику большую комнату, оборудовал всем необходимым. Туда великолепно вписался памятный комод, с которого начался его путь в профессию.
Денису виделось, как они с Леной и Васькой чаевничают в этой комнате, распаренные душистым банным жаром, но пока рано для таких совместных релаксаций. Еще все зыбко, непонятно, и, как она говорит, «все боятся». Рано.
Перевернулся на другой бок и подумал: странный у Лены сын. Похож на нее прямо как детская фотка. Сильно похож. Но мальчонка такой непросто-о-ой! Как старик умудренный. И разговаривает, скорее, как старик, уж точно не как мальчик. Вид у него совсем не детский. Нелегко, наверное, Ленке с таким пацаном управляться одной, да без отца. А, может, наоборот, легко, именно потому, что он такой?