Еще раз вместо прологаСкандал в благородном семействе
– Папаша, что это за ключ? – сердито спросила Деда Степу невестка Юлька, вечно озлобленная баба с голосом противоугонной сигнализации и конусообразной фигурой.
Юлька была живым опровержением известной пословицы: «В сорок пять баба ягодка опять». В свои без пяти пятьдесят невестка Деда Степы была не ягодкой, а фруктом. Если бы она вдруг получила роль в рекламе сока «Фруктовый сад», то наверняка изображала бы грушу, причем организаторы съемок могли бы сэкономить на костюме. У Юльки была маленькая голова на длинной тонкой шее, узкие плечи, откровенно толстая попа и ноги тумбами. В сочетании с желтым цветом лица это делало ее невероятно похожей на грушу позднеспелого сорта «Маньчжурская красавица». Юлькин муж, Андрей Степанович, так и называл супругу, пользуясь ее абсолютной безграмотностью по части садоводства.
Бзиком Маньчжурской Красавицы была чистота, которую она наводила в квартире совершенно фанатично. Единственным местом, где ей удавалось похозяйничать не так часто, как хотелось бы, была каморка тестя. Дед Степа в свои семьдесят с гаком был рослым стариканом с руками, похожими на грабли, и зычным голосом морского пирата. Он стойко оборонял рубежи своей комнаты от вторжения невестки с тряпкой и пылесосом, имея к тому сразу несколько уважительных причин. Во-первых, ему нравилось жить в привычном беспорядке. Во-вторых, приятно было лишний раз окоротить вредную бабу. В-третьих, после Юлькиных тщательных уборок старикан недосчитывался доброй половины своих алкогольных заначек. Последнее было особенно досадно, потому что Дед Степа не избежал возрастной болезни – склероза, и сам то и дело забывал, куда он припрятал очередную прикупленную с пенсии бутылочку.
– Ты где этот ключ взяла? – строго спросил Дед Степа, для острастки стукнув по столу водочной бутылкой, как Дед Мороз посохом.
Спасаясь от производимой невесткой тщательной зачистки его территории, он переместился в кухню.
– Это очень ценная вещь, – подкрепляя свои слова размеренным стуком, заявил дед. – Положь на место, дура!
– Что, затолкать обратно за подкладку старого драпового пальто? – ехидно спросила невестка. – Так я этот ваш древний лапсердак на выброс приготовила, уже и пуговицы спорола!
– Чушь ты спорола, Юлька! – нахмурился дед. – А ну, дай сюда!
– Да заберите, на что он мне нужен, металлолом ваш! – презрительно ответила Маньчжурская Красавица.
Она шваркнула ключ на стол перед стариком и ушла, взметнув юбкой.
– Что это за ключ, папа? – робко спросил своего сурового папашу Андрей Степанович, опасаясь услышать в ответ обычное в таких случаях: «Это не твое дело, щенок!»
Щенком Дед Степа называл отпрыска уже сорок восемь лет, и большую часть означенного срока это было напраслиной: щенок давно вырос, превратившись в довольно крупного пса. Правда, пес этот был откровенно трусоват и шкодлив, бойцовой породой в нем и не пахло. Называя мужа кобелем, Юлька имела в виду совсем другое.
– Ну, так от какого терема ключик, дедуся? Никак, ты тоже по бабам шастаешь, старый пень? – насмешливо спросил Деда Степу взрослый внук, тоже Степка.
Едва войдя в квартиру, он чутко уловил причину очередного внутрисемейного конфликта.
Андрей Степанович поморщился: слово «тоже» его откровенно компрометировало.
– Молчи, волчонок! – совсем не сердито окоротил парня дед.
Степан Андреевич откровенно любовался потомком. Степка был похож на дедушку в его лучшие годы гораздо больше, чем на папеньку с маменькой. Такой же обаятельный хитрован и разбойник!
Не дождавшись ответа, Степка заговорщически подмигнул старику и прошел мимо открытой двери кухни, помахивая плоской коробочкой с компьютерным диском. Через минуту из Степкиной комнаты послышались звуки пальбы, рев вертолетов и грохот взрывов. Эти шумы отчасти заглушили гневливое ворчание Юльки, впервые за последнюю пару лет дорвавшейся до дедова платяного шкафа. Яростно расшвыривая стариковы одежки по кучкам – что в стирку, что в починку, что на помойку, – Маньчжурская Красавица на все корки честила мужскую составляющую семейства.
– Так что за ключ-то? – повторил дотошный до занудливости Андрей Степанович.
Оглянувшись на открытую дверь, он вороватым движением долил свою кружку с дымящимся чаем водкой из стоящей перед Дедом Степой чекушки. Старик презрительно усмехнулся, взял бутылку и наполнил свою стопку, вызывающе булькая.
– Ключ-то? – повторил он, поднимая стопку. – Ну, будем здоровы!
Водка утекла в луженую глотку старого выпивохи с таким звуком, который издает раковина, засасывая мыльную воду.
– Хороший это ключик, ценный. Дорогого стоит, – занюхав выпивку кусочком сыра, громко объявил дед.
– Точно, его можно сдать в пункт приема цветных металлов! – крикнул, не отрываясь от компьютерного побоища, молодой нахал Степка. – Граммов на триста потянет финтифлюшка!
– Сам ты финтифлюшка! – обиделся дед. – Это ключ к замку, который запирает сокровище!
– Нашу мамочку? – съязвил неугомонный Степка.
Андрей Степанович противно хихикнул.
– Настоящее сокровище! – возвысил голос Дед Степа. – Чисто клад!
После этого заявления стрельба прекратилась, словно виртуальные противники вдруг заключили перемирие. На пороге кухни возник явно заинтересованный Степка.
– Какое сокровище, дед? – недоверчиво спросил он.
– Вот такое! – старик нарисовал руками в воздухе нечто обширное, как аэростат.
Судя по этому широкому жесту, сокровище было очень большим или же очень ценным. Степка и Андрей Степанович переглянулись. В силу различия характеров они крайне редко выступали единым фронтом, но тут оба почувствовали необходимость объединиться. Дед Степа не имел обыкновения завираться, зато маялся склерозом и вполне мог утаить от семейства некую важную информацию.
– Колись, старец! Что за сокровище и где оно лежит? – прямолинейный Степка подсел к столу и сходу наполнил дедову стопку остатками водки.
Не столь решительный, но смышленый папенька наглеца вскочил с табуретки и зайчиком метнулся в гостиную, к мебельной стенке, одна из закрывающихся полочек которой носила гордое звание бара.
– А ну, положь коньяк! – рявкнула бдительная Юлька, выпрыгивая из дедовой комнаты со щеткой в руке.
– Цыц! – замирая от собственной храбрости, высоким голосом истерично выкрикнул Андрей Степанович. – Молчи, баба! Так надо!
Маньчжурская Красавица от удивления потеряла дар речи и только оторопело хлопала ресничками вслед расхрабрившемуся мужу. А тот не только уволок с собой коньяк, но и плотно прикрыл дверь в кухню и даже запер ее изнутри на шпингалет!
С трудом преодолевая провалы в памяти рассказчика и его растущее нежелание повествовать о делах давно минувших дней, Степка при молчаливом пособничестве Андрея Степановича с гестаповским натиском вытряхивал из деда ценную информацию.
Закончив допрос, пыточных дел мастера вышли на балкон покурить и там обменялись своими впечатлениями.
– По-моему, вся эта история с сокровищем – хрень собачья! – заявил грубый Степка.
– Бред воспаленного сознания склеротика-маразматика, – подтвердил Андрей Степанович.
И оба совершенно одинаково подумали про себя: «Золотая жила! Дураком буду, если не копну!»
Глава 1Понедельник
Ремонт с осложнением
Квартира, которую мы купили, потенциально была весьма неплохой: уютные комнаты, высокие потолки, широкие коридоры, просторные кладовки и антресоли, такие вместительные, что в них можно было бы захоронить роту горных стрелков вместе с парой кубов снега. Мысль о массовых захоронениях пришла мне в голову, когда выяснилось, что под дощатым полом наших новых апартаментов – восемьдесят сантиметров пустоты!
– Доски лежат на лагах, лаги – на стальных швеллерах, швеллера на кирпичных колоннах, а колонны стоят прямо на фундаменте, – поведал мне плотник, которого я привела для консультации. – В кухне и в дальней комнате у вас полы, почитай, новые, лет восемь назад перестилались, а вот в прихожей, в коридоре и в гостиной – еще родные.
– Кому родные? – тупо переспросила я, замороченная упоминаниями неведомых мне швеллеров и лаг.
– Дому родные! – с удовольствием пояснил плотник. – Как положили их в одна тысяча сорок девятом году, так и лежат.
– В том-то и дело, что не так они лежат, – угрюмо возразила я. – Они трещат и проваливаются!
– Это они опустились на примыкании, – важно кивнул специалист по полам. – Поднимем!
– Это она засорилась, – сказали сантехники, обследовав страдающую запорами канализацию. – Перемонтируем!
– Это они зашлаковались и проржавели, – объявил водопроводчик, осмотрев трубы, мучимые хроническим недержанием. – Заменим!
– Это они сели, – поставил диагноз окантованным трещинами потолкам штукатур. – Заделаем!
Тоскливо подсчитав, сколько денег и времени уйдет на то, чтобы поднять, перемонтировать, заменить и заделать, я попросила у директора своей родной телекомпании экстренный отпуск и материальную помощь. Отпуск мне дали, а деньги – нет.
– Деньги – это не проблема, мы тебе дадим, сколько нужно, – утешила меня Ирка.
– Только я не смогу быстро отдать, – предупредила я, ожесточенно черкая в блокноте.
Под сакраментальным заголовком «Расходы на ремонт» в блокноте уже выстроилась целая башня строчек, завершающихся цифрами. Я уже оплатила новую сантехнику, уйму пластиковых труб и всяческих водопроводных прибамбасов, газовую плиту, водонагреватель, цемент, песок и кафельную плитку. Все это добро пока лежало в кухне. В ванной, под полом которой предстояло смонтировать новые системы водопровода и канализации, дюжие парни-разнорабочие задешево взломали бетонную стяжку. Теперь санузел имел такой вид, будто там прошел атомный ледокол или взорвалась не менее как атомная бомба.
Всю мебель и вещи, сложив их в три этажа, я затолкала в одну комнату. Сама устроилась на детском диванчике, электрочайник, микроволновку и компьютер пристроила рядом на широком подоконнике, шестнадцатилитровую бутыль с питьевой водой поместила в кладовку, а сумку с сухим пайком засунула под диван.