– Идите – и без интервью не возвращайтесь!
– Сидите – и на диванах не катайтесь! – очень удачно срифмовал пробегавший мимо режиссер Слава, из чего я заключила, что уже вся телекомпания знает о моем одиночном заезде на длинномерном предмете мягкой мебели.
Можно было предвидеть, что ехидные коллеги в ближайшее время закроют мне доступ к гостевому дивану, на корпоративных посиделках будут подсовывать мне самый жесткий стул, а любимое офисное кресло на колесиках оснастят табличкой «Не уверен – не обгоняй» и ручным тормозом.
– Или катапультой! – оптимистично предположил Вадик, с которым я поделилась своими опасениями.
Мы снова посетили квартиру Дональда. Веселая старушка встретила нас непонятными, но отчетливо одобрительными словами: «Снова девки? Вот молодцы ребята! Знай наших!» Кудлатый Паша, сдувая с глаз каштановую челку, вручил нам заказанную аппаратуру и с явным удовольствием провел краткий инструктаж.
Потом я позвонила Чашкину. Он встретил меня в проходном дворе рядом с радиостудией, взял похожую на корявую горошину маленькую штучку из Пашиного радионабора и убежал обратно в вагончик «Радио «Тротил».
Минут пять мы сидели в «шестерке», припаркованной бок о бок с расписным «Запорожцем» Джульетты, и от нечего делать рассматривали через стекло капот «Чингачгука». Дырок в нем уже не было, но и рассмотреть под слоем грунтовки разноцветного орла уже не представлялось возможным.
– Все, готово! – коротко доложил Ромашка телефонным звонком на мой мобильник.
Ирка немедленно увела «шестерку» в соседний двор, и уже там мы дождались выхода Джульетты, которая закончила свое дежурство в эфире в восемнадцать часов.
Красавица села в машину, линялый «Чингачгук» отчалил от радиовагончика, и ведомая Иркой «шестерка» хвостом покатила следом за «Запорожцем», как только к нам в машину запрыгнул ухмыляющийся Ромашка.
– Я его сунул за подкладку сумочки, – сообщил Рома, встретив мой вопрошающий взгляд. – Пришлось немножко надорвать внутренний шов, но она ничего не заметит.
– Проверь, работает?
Я надела наушники, вытянула антенну радиоприемника и покрутила ручку, чтобы найти нужную частоту.
– Ну что там?! – проорала Ирка.
– М-м-м-м! – я поспешно сорвала с головы наушники и скривилась, как от зубной боли. – Там у нее у сумке мобильник зазвонил, прямо мне в уши, чуть не оглохла!
– Работает, значит! – обрадовалась Ирка.
Я снова надела наушники, немного послушала и опять сняла их, сообщив выжидательно помаргивающей Ирке:
– Телефонный разговор из сумки слышно плохо, всего я не разобрала, но, кажется, она едет к своему дружку. Его Дима зовут? – спросила я Рому, резонно предполагая, что он знает имя своего удачливого соперника.
Ромашка кивнул.
– Джулька спросила этого Диму, есть ли у него в доме еда, и пообещала привезти пиццу и красное вино, – сообщила я.
– Ага! Романтический ужин! – Ирка в упоении стукнула ладонями по рулю, и попавший под колесо камешек бросил неуправляемую «шестерку» в сторону. – Стой, куда?!
Едва не зацепив лупоглазый «мерс» в соседнем ряду, наша машина вернулась на прежний курс. Я подняла упавшие на пол наушники и аккуратно положила их рядом с собой.
– Послушай, Ленка, что все это значит? – кивнув на тихо шипящие наушники, спросил меня заинтригованный Вадик. – Что ты задумала? Мы разве не на съемку едем?
– Именно на съемку! – неумеренно радостно, совсем как тронутая бабушка Дональда, захохотала Ирка.
– В мебельный салон? – уточнил Вадик.
В голосе его сквозило явственное недоверие.
– Ну, не совсем в салон… Но мебель там тоже будет! – уклончиво сказала я. – Во всяком случае, просторный диван я гарантирую!
Ирка захохотала еще громче, а Ромашка покраснел и отчетливо скрипнул зубами.
– Терпи, казак, атаманом будешь! – заметив Ромашкины страдания, сказала Ирка ему в утешение.
– Ничего не понимаю! – признался Вадик.
– Перестань нервничать, тебе понравится! – сказала я ему так же, как раньше – Ирке.
Самой мне происходящее искренне нравилось уже сейчас!
Круглые часы в холле «Гипробумдревпрома» показывали девятнадцать ноль две, когда наш небольшой отряд колонной по два вошел в приемную к директору. Впереди шагали мы с Иркой, позади Вадик с Ромашкой. «Дамы – вперед!» – прокомментировал это походно-боевое построение Вадик.
– Что?! – секретарша так яростно захлопала начерненными ресницами, что с них на щеки хлопьями, как сажа с нечищенного котелка, посыпалась краска.
– Бу-бу-бу! – строго сказала Ирка сквозь медицинскую маску.
Мы с подружкой еще на лестнице облачились в белые халаты и шапочки. Из дородной Ирки получился на редкость внушительный доктор. Застегнуть на себе халатик сорок восьмого размера подружка не смогла, поэтому надела его внакидку, как бурку. Вместо стетоскопа на шее у Ирки висели наушники, докторский чемоданчик заменял радиоприемник. Развевающиеся рукава и полы халата придавали самозванной докторше особенно деловитый вид. Рядом с ней я смотрелась как изможденная медсестричка военно-полевого госпиталя. Сходство усугублял боевой мегабласт, который я, слегка перекосившись, несла на плече. След в след за мной в аналогичной позиции шагал Вадик с камерой наизготовку. У Ромашки из спецснаряжения были только два сотовых телефона, которые он сжимал в кулаках с таким видом, словно это были противотанковые гранаты. И на заступившую нам путь секретаршу Рома посмотрел так, словна она была вражеским танком.
– Контрольная проверка! – гаркнула я, поведя в сторону секретарши множественной оптикой мегабласта, и для пущего эффекта нажала какую-то кнопочку.
Мегабласт взвыл дурным голосом и выстрелил в настенный календарь красным лучом, похожим на раскаленную проволочку. Закопченная физиономия офисной дамы побледнела и вытянулась, и она проворно убралась с линии огня.
Даже не притормозив, Ирка величественно и мощно, как боевой корабль, вплыла в распахнувшиеся перед ней двери директорского кабинета.
– Здравствуйте, мы вынуждены повторить проверку одного из ваших служебных помещений! – непререкаемым тоном сказала я директору, который до нашего вторжения мирно пил чай с баранками и прочими хлебобулочными изделиями.
Словно холостой выстрел, треснул раскушенный сухарь.
– А шо шлушилошь? – роняя крошки, спросил директор.
Орлиный нос его с нашей прошлой встречи нисколько не изменился, а теперь к нему добавились и совершенно птичьи, круглые глаза.
– К сожалению, при расшифровке показания нашего прибора определили в воздушном пространстве за окном вашей бухгалтерии превышение допустимого уровня энергоемких эфирных субстанций! – веско сказала я.
Вадик за моей спиной смешливо хрюкнул. Ирка, не растерявшись, сцапала с директорского блюдца баранку и затолкала ее в рот давящегося сдерживаемым смехом оператора.
– Я провожу вас! – директор выпорхнул из-за стола и промчался к двери, обогнув по крутой дуге грозно сопящую Ирку, в халате и маске похожую на одетого в белое Дарта Вейдера из «Звездных войн».
Словно по команде, мы развернулись на месте и зашагали в бухгалтерию. Теперь, когда впереди бежал директор, отряд двигался в том боевом порядке, который римские легионеры называли «свиньей».
– Попрошу всех очистить помещение! – строго сказала я бухгалтершам.
– Живо, живо! – зашипел орел-директор, подгоняя дам судорожными взмахами крыльев.
– Вы тоже, – сказала я директору. – Закройте дверь и удалитесь на расстояние не менее десяти метров, желательно – в помещение с огнеупорной дверью.
Подавившись крошкой, закашлялся Вадик.
– Крайне желательно! – неожиданно поддержал меня Ромашка.
Тон у него был сварливый, красные глаза воинственно сверкали.
Вадик поспешно поставил на ближайший стол камеру, после чего согнулся в астматическом припадке и, задыхаясь, опустился на пол.
– Живо, вон отсюда! – рявкнула я на обалдевшего директора и подбородком показала на корчащегося на полу оператора. – Или вы хотите стать следующей жертвой?
Директор шустро попятился к двери. Вадик, откровенно наслаждающийся ролью жертвы, слабым голосом сказал в спину отступающему:
– Кажется, в этой баранке было слишком много энергоемкого зефира!
– Не зефира, а эфира, балда! – с досадой поправила я, прислушиваясь к топоту ретирующегося директора.
Я надеялась, что поиски онеупорной двери уведут гипробумовцев достаточно далеко, и нас никто не подслушает.
– Какая разница – эфир, зефир? – Вадик, отряхиваясь, поднялся на ноги. – Все равно, чушь полная!
– Полная скрытого смысла! – я немного обиделась.
– Тихо, вы! – шикнула на нас Ирка, прислушиваясь к голосам, шепчущим нечто лишь ей одной.
Она плотнее прижала к голове наушники и скосила глаза. При этом ее тяжелый невидящий взгляд уперся в лоб Вадика. Выглядело это пугающе. Вдобавок, елозя по голове наушниками, Ирка безобразно взлохматила себе волосы и в результате обрела вид классической полоумной сивиллы, готовой пророчествовать.
– Пожалуйста, не надо на меня так смотреть! – оператор перестал улыбаться, поежился и потер лоб.
– Они поделили последний кусок пиццы! – с легким завыванием возвестила Ирка.
– Что она хочет этим сказать? – тревожным шепотом спросил меня Ромашка, видимо, полагая, что пророчество нуждается в толковании.
– Дураку понятно, что! – вскричала сивилла нормальным человеческим голосом с легким оттенком бешенства.
– Среди нас дураков нет! – обиделся Вадик.
– Вы идиоты! – Ирка закипела. – Я говорю, они сожрали пиццу, значит, сейчас перейдут в спальню! Ну, что я сказала!
В одном из окон квартиры Джулькиного хахаля свет погас, в другом загорелся. Я приникла к биноклю в нижнем ярусе мегабласта.
– Все, музыку включили, разговоров больше не слышно, – Ирка стянула с головы наушники.
– Разговоров, похоже, больше не будет, Джулька уже раздевается! – сообщила я.
– Дай посмотреть! – мелкий Чашкин прыгнул ко мне, протягивая руку к оптическому прибору.