Часа два шли без происшествий. А потом начались самые удивительные события, какие мне приходилось испытать в жизни. События настолько странные, что я и сейчас иногда думаю — а вдруг это просто игра воображения? Бывают же такие галлюцинации… И если бы не исчезновение Платона, не спящие каратели, которых я трогал своими руками, трудно было бы самому поверить в случившееся…
Мы немного сбились с дороги. Заспорили, как лучше идти. И тогда я решил залезть на дерево, осмотреть окрестности. Заодно, думаю, проверю, нет ли поблизости белых.
Выбрал я высоченный кедр. Он над всеми деревьями возвышался. Но не успел осмотреться как следует, слышу — голоса внизу. Глянул — и оторопел. Выезжает на полянку десяток конных казаков. А рядом с офицером — он, Иван Фомин.
Не один я их увидел. Не успел сообразить, как мне поступать — или спускаться, или притаиться, — слышу, выстрел.
Оказывается, Платон не выдержал. Стрелял доктор неплохо. Предатель качнулся в седле и ткнулся головой вниз.
Что тут поднялось! Крики, стрельба…
А у меня в этот момент несчастье. Стал изготавливать маузер для стрельбы и — не знаю, как это получилось — не удержал его в руке. Мелькнул он в зелени и пропал внизу. Остался я, как галка на заборе. Пока вниз спущусь, десять раз подстрелят…
А под деревом вот что происходило. Платон, очевидно, решил переменить позицию, а заодно отвлечь внимание беляков от моего дерева. Кинулся в самую чащу. Правильно сделал — лошади там не пройдут, а пешие казаки побоятся залезть.
Глянул я в ту сторону, куда он бежал, и вдруг забыл на мгновение обо всем, что происходит вокруг. Мне хорошо было видно сверху то, что деревья и кустарник скрывали от Платона и казаков. А увидел я такое, что сразу описать трудно…
Огромное непонятное тело косо торчало среди деревьев. Я не мог разглядеть его полностью, видел только верхнюю половину. Но и этого было достаточно, чтобы сказать: ничего подобного я никогда не встречал. Тело напоминало громадную темно-серую луковицу несколько удлиненной формы. Оно жирно блестело. Величиной «луковица» была с добрый дом, а верхняя ее часть, которая заканчивалась шпилем странной формы, поднималась от земли саженей на пять. Платон бежал прямо к этому загадочному предмету. Если он проберется через чащу на полсотни шагов, то окажется совсем с ним рядом.
Но раздумывать мне долго не пришлось. Внимание отвлекли новые события. Казаки поняли, что беглец может уйти, и открыли стрельбу. Но Платон успел добежать до толстого дерева и спрятался за его стволом. Очевидно, ни одна пуля его не задела.
И вдруг раздался Голос. Я написал это слово с большой буквы, потому что крик, который мы все услышали, не мог быть произведен человеком. Это было что-то сверхъестественное. Мне трудно даже передать свое впечатление. Голос был невероятной силы и чистоты. И в то же время это были слова. Непонятные, мягко-округлые, они даже отдаленно не походили ни на один язык, какой мне приходилось слышать. При всем желании я не мог бы воспроизвести их — просто звуков не хватит. В Голосе мне почудилась скрытая боль. Он звал, приказывал, требовал чего-то. И неудивительно, что казаки опустили винтовки, испуганно сбились в кучу. Платона я не видел, но он, очевидно, тоже растерялся.
А потом я увидел Его. И снова невольно написал так, будто имею в виду бога, хоть я убежденный атеист. Но просто трудно описывать будничными словами удивительное существо, вдруг появившееся из чащи. Он напоминал человека очень высокого роста, с совершенно круглой головой. На большом расстоянии я не мог различить лица, на котором почему-то играли солнечные блики. Непривычные пропорции тела, удивительно гибкие руки, серебристая, словно из металла, плотно облегающая тело одежда — все говорило о том, что это не обыкновенный человек. Именно ему принадлежал голос. Это я сразу понял.
К сожалению, мне так и не удалось разглядеть странного незнакомца. Он сделал несколько неуверенных шагов, и густые ветви скрыли его. Но через минуту я увидел его снова. Только на этот раз он уже не шел, а бессильно повис на руках Платона. Хорошо помню, что в тот момент я очень удивился, почему доктор, не очень-то сильный физически, нес его, как малого ребенка.
Я до сих пор не могу понять, что именно произошло. Скорее всего шальная пуля ранила незнакомца. Я так и не знаю, как его называть. Мне просто трудно подыскивать для него определения, потому что, повторяю, он не был обычным человеком. В этом я убежден. А доктор увидел раненого и, забыв обо всем, бросился ему на помощь. Но может быть, все случилось иначе, не знаю.
Колчаковцы, наконец, опомнились. Кто-то из них снова выстрелил. Кто-то побежал за доктором. И тут произошла новая неожиданность. Передний казак вдруг споткнулся и рухнул, как подкошенный. За ним свалился другой, третий. Через несколько секунд все каратели, каких я только мог видеть, лежали в траве.
Нет, я больше не мог оставаться безучастным свидетелем. Я полез вниз, обдирая руки, царапая ветками лицо. Голова просто гудела от впечатлений. Порой происходящее казалось сном. Я уже не думал о том, что прямо под моим деревом лежало несколько казаков, и они в любой момент могли подняться. Мне хотелось узнать разгадку необыкновенных событий.
Но едва я коснулся земли, как увидел, что серая «луковица» словно вырастает из окружающей ее зелени. Верхушка выпрямилась, теперь она нацелена в зенит. Мгновение — и «луковица» повисла над деревьями. У нее нет крыльев, не заметно никакого двигателя. Не слышно ни малейших посторонних звуков. Словно надутый водородом шар (а может, так оно и было?). Она поднимается все выше и выше. И вдруг — ослепительная беззвучная вспышка хлестнула меня по глазам. Серая тень мелькнула в вышине и исчезла. Остались только удивленно шумящие сосны, залитая солнцем поляна, неподвижные фигуры солдат на траве. Да чистое безоблачное небо. Словно и не было никогда загадочной «луковицы», серебристой фигуры и необыкновенного Голоса…
Казаки оказались живыми. Они спали. Спали глубоким сном, некоторые даже храпели. Интересно, что спали и лошади. Только один человек был мертв. Это был Иван Фомин, убитый доктором…
Ни малейших признаков таинственной «луковицы» и ее хозяина я, конечно, не обнаружил. Только трава на полянке, среди которой совсем недавно высилась серая громадина, была сильно примята. Я нашел и следы Платона. Они шли сквозь чащу и исчезли на краю поляны. Казалось, что мой товарищ загадочным образом вознесся в небо…
Я долго бродил вокруг, но по-прежнему ни на шаг не приблизился к разгадке. Казаки все спали. Их можно было перестрелять, но рука не поднялась. Я лишь вытащил из их винтовок затворы, собрал все патроны и утопил в ближнем болотце. Потом подумал и старательно связал каждому руки и ноги. А сам набил сумку едой, запасся лишним револьвером, патронами и пошел на юг, к Омску…
Как я узнал гораздо позже, на спящих карателей наткнулись на следующий день партизаны другого отряда. Они немало дивились, но так ничего и не поняли. Беляки стали просыпаться лишь к вечеру, проспав, таким образом, больше суток. И что удивительно — ни один из них не мог объяснить, почему он вдруг заснул. События последнего дня выветрились у них из памяти. Дальнейшую судьбу этих казаков я не знаю. Но можно предположить, что никто из них (если, конечно, они остались в живых) так никогда и не вспомнил удивительных событий на лесной поляне…
Досказать мне остается немногое. Я добрался до города, но тут свалила болезнь. Сейчас приходится отлеживаться и чувствую — до выздоровления далеко. А может, и не вытяну. Словом, дело худо. Про свои приключения еще никому не рассказывал. Боюсь, сочтут за сумасшедшего. Но если появится кто из хорошо знакомых ребят, надо все объяснить. Главное меня тревожит — Платона считают предателем. Мне рассказал об этом Петрович, он же сообщил, как были найдены спящие каратели. Старик — прямо ходячая энциклопедия всех подпольных новостей. Жаль только, что многое нельзя записывать, а то получилась бы увлекательная книга.
Как я сам расцениваю события, свидетелем которых оказался? В чудеса я не верю. Померещиться это тоже не могло. Объяснение напрашивается только одно…
Мы, жители Земли, не исключение во Вселенной. Еще Джордано Бруно утверждал, что есть бесчисленные миры, населенные разумными обитателями. Так стоит ли удивляться, что где-то, на одной из далеких планет, жизнь достигла большего расцвета, чем у нас, и наши братья по мысли научились строить летательные аппараты, способные преодолеть миллиарды верст пустоты?
Да, я убежден, что это был житель какого-то иного мира. Он прилетел к нам с Марса, Венеры или, может быть, из еще более дальних краев. Прилетел в гости, как вестник мира и разума. А его встретили пулей. Но кто мог знать, что он попадет в такую заваруху? Объяснить, почему он опустился в глухой тайге, почему так быстро улетел обратно, какой был двигатель у его корабля — не могу. Впрочем, совсем ни к чему строить разные догадки. Я старался писать только о фактах и не буду лезть в дебри предположений.
Я уверен, что Он или Они вернутся. Платон улетел с ним, и они найдут общий язык. Мыслящий человек всегда поймет брата по разуму. И если доктор выдержит необычные условия путешествия по Вселенной, он расскажет жителям другого мира о Великой революции, о том, как трудно завоевывали люди свое счастье. Платон окажется достойным представителем человечества, и Им не придется думать о людях плохо…
Когда они могут вернуться — гадать не стану. Хотелось бы, чтобы это произошло после мировой революции. Она не за горами. Надо очистить землю от разной погани, тогда мы не будем краснеть перед гостями. Очень хотелось бы дожить до этого времени! Но пусть мне и не придется… Я верю, что другие люди — обязательно хорошие, настоящие люди — пожмут руку гостю в серебряной одежде. Они встретят его на этот раз цветами. Это обязательно будет!
Кто он?
— И все-таки верится с трудом, — сказала Нина. — Как хотите, товарищи, а я сомневаюсь.