Опыт подобной модификации был с успехом применен и в будущем, при создании лунных автоматов второго поколения.
За большой личный вклад в создание «венер» в 1968 году по личному представлению М. В. Келдыша Г. Н. Бабакину была присуждена ученая степень доктора технических наук.
…30 октября 1967 года. Конференц-зал Президиума Академии наук СССР заполнен до отказа. Ученые, отечественные и зарубежные журналисты, создатели космических станций пришли сюда, чтобы услышать самые последние оценки полета, конкретные данные, полученные с помощью научных приборов, участвовавших в беспримерном полете «Венеры-4» к утренней звезде, получить ответы на волнующие вопросы.
Как всегда, а проведение таких встреч стало традицией, пресс-конференцию открывает М. В. Келдыш. Справа от него, в последнем ряду, худощавый человек пытливо всматривается в зал и улыбается знакомым, которые его замечают. Не все присутствующие знают, кто он. Георгий Николаевич внимательно слушает М. В. Келдыша, В. Е. Ишевского, С. Н. Вернова, А. П. Виноградова, В. К. Прокофьева, А. М. Обухова.
Пресс-конференция уверенно двигается по заданному Келдышем руслу; для присутствующих в зале из отдельных, вроде бы независимых друг от друга деталей складывается все более и более впечатляющая общая картина нового выдающегося достижения советской космонавтики.
Окончены выступления… Вопросы и ответы следуют один за другим. Они намного расширяют затронутую сегодня тему.
Георгий Николаевич, словно «человек со стороны», который все это слышит впервые, старается не пропустить ни одного вопроса, ни одного ответа. Вот хотя бы такой вопрос:
— Можно ли считать, что успешное торможение космического аппарата, со второй космической скоростью входящего в атмосферу, решает проблему возвращения космического аппарата с Луны на нашу планету?
Георгий Николаевич одобрительно покачивает головой: правильный вопрос, ничего не скажешь. Казалось бы, где Венера, а где Земля… А поди ж ты, как все, действительно, переплетено и взаимосвязано. Постигая далекую Венеру, заодно решаем вопросы и нашей матушки-Земли и ее ближайшей небесной соседки. Как ответит Ишевский? Очень интересно…
— Мы знаем, что до этого ни разу не был осуществлен вход со второй космической скоростью даже в атмосферу Земли, — это спокойный, уверенный голос Ишевского. — И результаты, полученные при данном эксперименте, дают возможность говорить, что посадка автоматического аппарата, возвращающегося на Землю с такой скоростью, вполне реальна.
Одна часть задачи возвращения аппарата на Землю с Луны в принципе решается. А другая? Или, вернее, другие? И сколько их? Сосчитать бы, пока они еще считаются…
5
То, что настанет пора новых лунных автоматов, было в общем-то ясно. Об этом мы с вами уже немного раньше говорили. Вопрос состоит в другом: какими средствами проводить эти исследования?
Впрочем, номенклатура этих средств тоже в принципе была известна. Примерно.
Спутники Луны? Да. Посадочные станции? Безусловно. Но какими они должны быть — стационарными, подвижными? Или, может быть, какими-то совершенно иными?
Спутники — крайне важный и необходимый инструмент познания. Это ясно. Очевидно, однако, и то, что по своим характеристикам они должны обеспечить широкие возможности исследований и не походить скажем, на спутники, уже завоевавшие признание, на «Луну-10», к примеру. «Луна-10» — отличная станция, сделавшая важнейший вклад в науку, но ведь время идет, как известно, вперед, а не назад. Конечно же, нужен новый спутник, принципиально отличающийся от всех прежних, спутник со значительно увеличенной массой, что позволит разместить в нем намного больше научной аппаратуры. Такой спутник должен обязательно обеспечивать возможность ориентации на Луну, чтобы вести изучение не отдельных ее районов, а значительно больших площадей на ее поверхности; питание бортовых приборов должно осуществляться от солнечной батареи, что обеспечит их длительную работу; в составе спутника должна быть радиолиния, способная передать на Землю возросший объем информации… Словом, спутник должен быть иным.
Теперь о посадочных станциях. Передача телевизионной картинки с поверхности Луны — спору нет, важнейшее достоинство таких аппаратов. Исследование характеристик поверхностного слоя в месте посадки станции значительно расширяет — и это неоспоримо — границы ее назначения. Но ведь такие исследования проводятся только в одной, образно говоря, точке. И все. А что рядом? На расстоянии, скажем, десяти, двадцати, тридцати метров от нее? Неизвестно. А если нужно выяснить изменение каких-то характеристик в области, которая простирается на десятки километров, как быть тогда?
— Применение только неподвижных посадочных аппаратов в этом случае полностью исключено. — Георгий Николаевич быстро подошел к доске, взял в правую руку мелок, нетерпеливо ткнул им несколько раз в коричневую чистоту доски, разбросав по ней несколько точек. — Точки могут располагаться, конечно, по-разному. И исследовать каждую из них неподвижными станциями, разумеется, невозможно. И не только потому, что это невероятно дорого…
— Но и потому, что возможная точность посадки имеет свои пределы… — это подал голос начальник отдела управления Константинов.
— Да, — согласился Георгий Николаевич. — И поэтому, конечно, тоже. Если делать так, то исследование даже небольшого района стационарными станциями растянется на годы. В общем, нужен подвижный телеуправляемый аппарат. Луноход. Это — раз. И то, что необходимость создания такого аппарата рассматривалась еще Королевым, тем более подтверждает его целесообразность. — Георгий Николаевич в левом верхнем углу доски написал цифру «1», а рядом с ней «Луноход». — Но это еще не все.
В кабинете воцарилась настороженная тишина.
— В последнее время я несколько раз подробно беседовал с Виноградовым. — Георгий Николаевич не отходил от доски. — Он рассказал много интересного и поучительного. И даже обратил меня в свою веру…
— Это как же понимать?
— А вот так. Александр Павлович считает, что одной из важнейших задач изучения Луны является лабораторное исследование лунного грунта. Только такое изучение, говорит он, может дать действительно полное и точное знание его свойств. А это, в свою очередь, необходимо для понимания процессов, происходящих на Луне, и степени их подобия земным процессам. Вот так. Теперь дальше. — Георгий Николаевич замолчал, видимо, собираясь с мыслями.
— Так мы и изучали это самое вещество. И «девятая» и «тринадцатая»… — начал было кто-то из присутствующих, но Бабакин его прервал:
— Это не совсем то. Ученым нужен тонкий анализ вещества. Подробный. Количественный. Только так они смогут разобраться, из чего оно состоит, найти земные аналоги, сходство с другими планетами…
— Ну и пусть себе изучают с помощью подвижной лаборатории.
— Ты не понял. Одно другого не исключает, а наоборот, дополняет. Мы никогда не сможем установить на луноходе лабораторное прецизионное оборудование и провести такие же исследования, какие способны сделать на Земле, какие проводит в своем институте Виноградов.
— Георгий Николаевич, ну и что ты предлагаешь? — спросил Константинов.
— Что? Нужно на Землю доставить образцы лунного грунта. — Он повернулся к доске, написал цифру «2», рядом с ней слова «Доставка грунта», отошел от доски, посмотрел на надписи, решительно стер первую строчку, двойку переделал в единицу, а строкой ниже снова начертал цифру «2» и против нее слово «Луноход». — Вот так будет лучше, — заключил он.
— Георгий Николаевич, я правильно понял? Ты хочешь сделать станцию, которая полетит на Луну, совершит посадку, заберет грунт, доставит его на Землю. Так? — Это спросил Николаев, руководитель проектного отдела, «главный проектант КБ».
— Именно так. Ты понял все правильно.
— Я не хочу сейчас вдаваться в детали, которые пока и представить себе трудно. Но даже если считать такую станцию за одну единицу, хотя по своим задачам она, конечно, далеко не эквивалентна одной… Ну да ладно, все равно получается, что нам делать две совершенно новые машины! И какие? — Николаеву хотелось ясности.
— Не две, а три машины.
— Три?
— Так точно. Еще и спутник.
— Не многовато ли сразу? Ведь три разные машины…
— Конечно, много. Я и сам понимаю. А что прикажешь делать — все нужны. Правда, и у лунохода и у станции, которая пойдет на Луну за грунтом, задачи в первом приближении одинаковые. Да и у спутника тоже ведь есть что-то общее с этими станциями — старт и перелет к Луне по крайней мере.
— Ну и задал ты задачки. — Электрик Крупное улыбнулся. — Особенно с грунтом.
Бабакин сел за торец «совещательного» стола, сидящие за столом, словно по команде, повернулись к нему.
— Я тут кое с кем «пообменялся», — он хитро подмигнул (использование этого словечка стало с недавних пор неписаной традицией КБ), — и никто, почти что никто, — поправился он, — не верит, что такой автомат можно сделать. А я верю, — он посерьезнел, — а я верю, что должно получиться… Только не знаю, как… Вот давайте разбираться сообща. И не пороть горячку. А номенклатура… — он посмотрел на Николаева, — зависит только от нас. Удастся тебе унифицировать какие-то устройства, систему — жить будет легче, и все тебе только спасибо скажут. А производственники, не сомневаюсь, памятник при жизни поставят. А не удастся… И еще. Американцы готовят «Аполлон». Все читали. Одна из главных задач, которые они хотят решить, — доставка грунта с Луны. Вот и нам нужно привезти грунт. Но без участия человека. Теперь о сроках. О них сейчас говорить рано — мы еще даже не топчемся в самом начале, мы просто пока должны осмыслить задачу. И хотя космос — не место для гонок, но и забывать о том, что существует такое понятие, как «время», тоже нельзя. Так ведь? — теперь Бабакин уже обращался ко всем. Не так-то и много в кабинете сейчас народа. Зато здесь все его ближайшие помощники. Без них он ничего, конечно, сделать не сможет. Если они не поймут его, то с кем он будет делать станцию? — И здесь очень многое будет зависеть от принципов, которые мы заложим. И опять же от степени этой самой унификации. — Георгий Николаевич посмотрел на тонкие, по тогдашней моде, часы «Полет», которые ему подарили друзья на пятидесятилетие. — Прошу Николаева не держать — все, что он попросит для проработки, выдавать ему без моих подтверждений. В планы я вам официально ничего не записываю, а то начнется одна «бумага», дру