– Что?
– Ты все же пойдешь со мной?
– Да. Ты собираешься растревожить осиное гнездо, и когда тот, кто затеял это все, поймет, что его планы рушатся, я хочу оказаться рядом.
– Я заметила… По твоей улыбке.
Он понял, что на лицо действительно наползла ухмылка. Нехорошая. Опасная. Как давно это произошло? Или карпетский вор вылез наружу, стоило лишь заговорить о будущем? Приложив усилие, он опустил уголки губ. Райя отвела взгляд:
– Не уверена, что хочу знать все о твоих планах. Но я оценю любую помощь.
– Ты говорила про таверну в городе, что там?
– Друг. Точнее человек, который поможет связаться со столицей. И сделает это достаточно тихо. Тебе нужно будет обернуть чем-то шею. А еще нам потребуется привести себя в порядок, прежде чем идти к городской стене. Иначе нас просто прогонят, как пару попрошаек.
Он увидел, что Райя пытается пальцами расчесать спутавшиеся каштановые волосы. Вытащив с макушки репей, она несколько секунд смотрела на него, затем устало отбросила в сторону.
– Не пустят в Фарот столичную дипломатку?
– Сейчас, как мне кажется, я больше похожа на бродяжку. А выкрикивать свое имя на входе в город кажется не очень хорошей идеей. Фарот окружен кольцом мелких деревень и постоялыми дворами. Крестьяне отдают часть налога тем, что производят. И там много странствующих торговцев и случайных путников. Будет не сложно затеряться, и, думаю, мы сможем найти там пристанище на одну ночь.
– У тебя остались какие-то деньги?
– Конечно нет. Во время путешествия в монетах вообще не было надобности, – Райя вздохнула, – но ведь ты же идешь со мной, думаю, деньги не станут проблемой, верно?
– Как воровство согласуется с работой на столицу?
– Никак. Поэтому воровать буду не я. И когда все утрясется, деньги вернутся пострадавшим. Анонимно.
Он согласно кивнул. Анонимно так анонимно. Если до этого дойдет, то он сам будет либо уже очень далеко от этих мест, либо в могиле. Вслух он этого говорить не стал.
– Мои условия ровно такие же, какими они были на руднике. Я помогу, но эта штука, – он щелкнул пальцем по мутному стеклу на своей шее, – накладывает определенные ограничения. Поэтому если ситуация выйдет из-под контроля… Я уйду. И ты не будешь пытаться меня удержать или вернуть на рудник.
– Договорились, – высокородная, не колеблясь, кивнула.
– Это не все. Если сложить то, что нам рассказал Пинкус, и произошедшее после, теперь я и правда допускаю, что эти люди научились… Взаимодействовать с ошейниками. Просто снимать, менять на что-то, неважно. Если выпадет такой шанс – я им воспользуюсь. И ты тоже не попытаешься меня удержать. Ни до, ни после.
Райя закусила нижнюю губу, затем задумчиво погладила ссадину на лбу:
– Если допустить, что всех белоголовых свозили в Фарот, снимали с них ошейники и отправляли обратно, но при этом за весь год посреди города не образовался огромный черный кратер… Все возможно. И нет, я не буду пытаться тебя удержать. Но только если мы выясним, что это не сделает из тебя живую бомбу, прогуливающуюся по Симфарее.
В ее глазах он прочитал, что она не верит в подобный исход. Но все равно протянул руку:
– Согласен.
Она протянула тонкую ладонь в ответ, почти на том самом месте, где он жал руку Ловчему накануне. Стараясь не думать об этом, он кивнул, после чего отошел к лошадям. Пока Рик возился с уздечкой, Райя тихо произнесла:
– Неделю назад, когда я выехала из столицы, то не думала, что все так повернется. И после всего пережитого готова с уверенностью сказать – я рада, что наши пути пересеклись. Но не могу не спросить: почему ты решил пойти со мной?
Рик запустил пальцы в шелковистую лошадиную гриву, второй рукой невольно ощупал лицо. Удостоверившись, что все в порядке, он ответил:
– Вероятности.
– Что? – на лице Райи выступило замешательство.
– Трем людям удалось выбраться с рудника, несмотря на все препятствия. Сколько раз за прошедшие сутки нас пытались прикончить? Много. И тем не менее мы оказались здесь. Но нельзя испытывать судьбу слишком долго. Если бы мы все отправились дальше, вероятность того, что каждый из нас дойдет до конца, неуклонно снижалась бы. Когда я жил на севере, я общался с одним подчиненным моего отца. Он рассказал мне про подобный парадокс. Оставаясь с друзьями до последнего, ты делаешь это, чтобы спасти их. Но одновременно – понижаешь шансы на успех.
– С твоих слов получается, что мы уже стали друзьями?
Он покосился на высокородную:
– Это единственное, что тебя смутило?
– Нет. Мне приятны твои слова. Но все остальное…
– Когда окажешься в ситуации, в которой больше всего пользы принесет бездействие, то ты вспомнишь мои слова. Так или иначе, – он потянул лошадей за собой, затем посмотрел на пятачок примятой травы в нескольких шагах от себя, – если вероятности существуют, то они уже сброшены.
Он всмотрелся в гущу леса впереди, Райя проследила за его взглядом. Листва переливалась в лучах утреннего солнца, вековые стволы теснились перед глазами. Впервые за долгое время у него появилась цель, а где-то там, за лесом, их ждали ответы.
– Как я и сказал, в какой-то момент у нас отобрали право выбора. Но времена меняются. Теперь, когда выбор есть, я точно не хочу просто уйти на ту сторону.
Он остановился, помогая высокородной забраться на лошадь. Она уселась на спине животного, внимательно глядя на него. Рикард тихо добавил:
– Ведь если заставляют уходить, то стоит как следует хлопнуть дверью напоследок. Так что держись крепче: впереди нас ждет долгий путь.
Глава 29. Эдвин
«Идиот, надо держаться за Сэта…»
Не успев додумать мысль, он больно повалился лицом в пол. Рывком поднялся на ноги, понял, что сделал это лишь мысленно, конечности отказались подчиниться. Эдвин зарычал, адреналин наполнял тело. Боль отступила так же внезапно, как и пришла. Голова прояснилась, он словно нырнул лицом в бочку с холодной водой. Юноша напряг все силы, сфокусировал взгляд перед собой. Понял, что смотрит не на лакированное дерево, а на комки сухой земли. Сильный запах дыма исчез, лишь одежда немного смердела в качестве напоминания. Эдвин поднял голову.
Лавка исчезла. Он стоял на коленях среди большого помещения, похожего на городской склад. Вдоль стен тянулось множество закрытых ящиков разных размеров, местами они высились до потолочных балок. Свободным оставался лишь широкий проход, разделяющий склад на две половинки. Одна из стен была полностью глухой, на противоположной под потолком шел ряд горизонтальных окон. Сквозь них помещение освещали лучи солнца, в воздухе висела пыль, но пахло сыростью. По обе стороны, с торцов здания, были расположены широкие ворота, сейчас закрытые.
Эдвин перевел взгляд на спутников. Он оказался единственным, кто свалился с ног, Ани и Парацельс так и стояли, касаясь Сэта ладонями. Лица обоих выражали полнейшее ошеломление, Гааз открывал и закрывал рот, как выброшенная на берег рыба, венчик из седых волос стоял торчком. Торговка, широко распахнув глаза, осматривала помещение. Вор выглядел спокойнее всех, лишь блестящий от пота лоб выдавал недавнее напряжение. И он был единственным, кто не оглядывался по сторонам, а смотрел прямо на Эдвина. Юноша поднялся на ноги, оглядел свои испачканные грязью колени. Глубоко вздохнул, испытывая одновременно облегчение и смущение. Целитель вымученно прошептал:
– За гранью человеческих сил, действительно…
– Не сомневайся, друг, так и есть. – Сэт повернулся к нему. – Ты понимаешь, где мы?
– Помещение мне незнакомо, но, судя по шпилю, мы в торговом квартале.
Доктор ткнул пальцем в одно из окон. Проследив за жестом, Эдвин увидел кончик резного шпиля на фоне неба. Сэт почесал подбородок:
– Получается, мы в другой части города?
– Абсолютно. Если представить город как часовой циферблат, то минутная стрелка щедро развернулась на сто восемьдесят градусов – и мы вместе с ней. Что-то не так?
– Все не так. Потому что это невозможно.
Ани повернулась к нему:
– Еще бы. Кто-то объяснит мне, что только что произошло? С каких пор за один взмах ресниц…
– Я не об этом. Не совсем об этом, – Сэт кашлянул. – Даже то, что вы сейчас вместе со мной, а не догораете в том проклятом пожаре… Я не преувеличивал, когда сказал, что даже чтобы шагнуть таким образом в одиночку, нужно очень постараться. Мягко говоря.
Он вновь посмотрел на Эдвина:
– Но и это еще не все. Мальчик подтвердит: все разы, когда он видел подобное со стороны, я не перемещался дальше, чем в пределах одного здания. Заранее утолю возможное любопытство: личный рекорд составляет около сотни метров. И после этого я провалялся в кровати почти сутки, просто не было сил встать. Но сейчас я чувствую себя так, словно не потратил ни капли сил. Небольшую дрожь можно списать на нервное напряжение, не более. При этом четыре взрослых человека прошли по той стороне через весь город.
Эдвин увидел, как Ани одними губами произнесла:
– По той стороне…
Доктор вмешался:
– Стресс? Патовая ситуация? Мне сложно судить о том, о чем я ничего не знаю, но в медицине известны подобные случаи. Люди поднимали вес, в десятки раз превышающий их собственный – все ради спасения собственного ребенка…
– Ты уже староват для этого определения. Но, как мне кажется, доля правды в этом есть. Просто благодарить стоит не меня.
Пару секунд Эдвин осмысливал услышанное, затем понял, что все присутствующие смотрят на него. Поднял перед собой испачканные ладони:
– Ну нет. Точно нет. – Увидев, что Парацельс смотрит на него с явным интересом, повысил голос: – Я ничего не делал!
– Уверен? – Сэт облизал сухие губы. – Ты единственный, кто не устоял на ногах.
– Тем более это значит…
– Это значит, что в тот момент ты отдал слишком много сил. В отличие от меня. Ни разу в жизни после перехода по той стороне я не чувствовал себя так свежо. Не думаю, что сейчас я потратил хоть что-то. Я лишь направил всех нас в нужную сторону, тут согласен, для этого нужен опыт. Но силы на переход были затрачены твои – и так много, что мы оказались очень далеко от отправной точки.