– Я пришел с юго-востока, скорее с юга, чем с востока. Погоня заставила петлять и заметать следы, пришлось сместиться на запад сильнее, чем я рассчитывал. Вот это, – он начертил квадратик на земле, – твоя деревня. Будем считать, что мы тут, ушли не так далеко. Почти ровно под столицей, если смотреть на карту. Это несколько недель пути.
Сэт добавил еще несколько пометок.
– Если двигаться на север, прямо к Аргенту, уткнешься в Лордан, ближайший островок цивилизации, туда повезли ваших парней. Там опасно – думаю, не нужно объяснять, почему. На восток смысла идти нет, лишь отдалимся от Аргента еще сильнее. Не знаю городов в той стороне, до которых можно быстро добраться пешком. А вот на запад… Мне запомнилось вранье твоего каменщика, он упоминал Берега. Его болтовня оказалась пророческой – похоже, ты действительно туда отправишься. Полдня пути туда на повозке. Значит, пешком – меньше суток, если двигаться быстро. Бернал, скорее всего, не ждет нас с той стороны. Обогнем твою деревню лесом и пойдем на запад. В Берегах пополним припасы, а лучше раздобудем лошадей.
– Не думаю, что в Берегах будут свободные лошади. Деревня чуть больше нашей, все при деле. А что дальше?
– Посмотрим. С лошадьми или без них, будем двигаться к столице, чуть смещаясь на запад. Так мы минуем главный столичный тракт. Будем надеяться, что Бернал потерял след. Он не отступится, а в столице придется очень внимательно смотреть по сторонам. Но сначала нужно туда добраться. А теперь вперед, к Берегам.
– Как ты спустился со второго этажа?
– Что?
По ощущениям они шли уже почти час. Сэт безошибочно определил направление и шагал вперед, как и накануне, быстро и уверенно. Эдвин гнался следом и забрасывал его вопросами. Сэт отвечал куда более скупо, чем раньше. Казалось, он исчерпал список тем, на которые мог говорить спокойно, а теперь отбивался от напора юноши общими фразами. О некоторых вещах он отказался говорить категорически, например, у кого он выкрал медальон. Сэт не назвал даже города, лишь упомянул:
– Знание об этом навлечет на тебя лишь большую опасность. И ответственность. Могу только сказать, что когда мы закончим, если закончим, то советую поселиться где-то поближе к северу.
Эдвин мрачно ответил:
– Я не люблю холод. И вообще, я планировал вернуться в свою деревню.
– Север большой, мальчик, он не весь покрыт снегом. Ты бывал в Маленго?
– Ты знаешь, что не бывал. И не переводи тему.
И так целый час. Солнце поднялось над верхушками деревьев, начало припекать. Несмотря на густоту леса и общее запустение, вокруг было даже красиво. Листья деревьев светились в лучах солнца, чирикали птицы. В других обстоятельствах Эдвин бы даже порадовался прогулке по новым местам. Но сейчас он ругался про себя и шагал вперед по протоптанной Сэтом тропе. Каждые шагов сто возникало желание развернуться и пойти обратно в деревню. Бросить медальон на землю и бежать без оглядки. Пусть хитрый вор сам разбирается со всем этим. Потом на ум приходил их вечерний разговор, и Эдвин, продолжая мысленно ругаться, шел дальше. Внезапно появление в деревне белоголового стало меньшей из проблем. В исходящую от всей истории с медальоном опасность он все же поверил, Сэт бы не тащил с собой обузу, будь иначе.
– Ты меня услышал. Ты вырубил первого стражника и сказал мне спуститься по лестнице. А затем возник у второго гвардейца за спиной. Лестница – единственный путь сверху. Так как?
– Мальчик, это было куда проще, чем умыкнуть одну из самых охраняемых вещичек в стране. Если бы я не умел возникать за спиной у врагов, то не получил бы эту работу.
– Ты опять не ответил прямо. Все в вашей гильдии такие ловкие?
– У нас нет гильдии. Я бы сказал, нет никаких «нас». И нет, не все.
Эдвин стиснул зубы. Он вновь и вновь проматывал в голове события в мастерской.
– Побеждать столичных гвардейцев голыми руками тоже просто?
– Рекомендую взять хорошую дубину и огреть кого-нибудь из них по голове. А лучше просто держаться подальше.
– Да, но я спросил, как ты это сделал без оружия.
– На броне есть слабые точки, крепление в области кадыка, например. И не только. А еще в деревне они были без шлемов. Лица у гвардейцев такие же мягкие, как и у всех остальных.
Эдвин принял такой ответ. Но в его памяти Сэт чаще бил отнюдь не кулаком, а рассекал воздух прямой ладонью. Ответ на вертевшийся на языке вопрос он угадал сам.
«Если бы я не умел пробивать броню кончиками пальцев, то не смог бы выкрасть штуковину стоимостью в несколько городов».
А может, лучше:
«Если бы я не умел летать, то как бы я попал в самое защищенное хранилище?»
Чертов вор.
– Если гвардейцы так далеко от Аргента, то почему они все равно зовутся «столичными»?
– Это принадлежность, а не указание на место, где расквартирован полк. – В голосе Сэта прорезалось удивление, словно ему приходилось объяснять очевидные вещи. – Все, кто дослужился до гвардейца и получил право носить броню, принадлежат Вильгельму и столице. Принадлежат с потрохами. Множество гвардейцев рассредоточено по всей стране, они расквартированы в каждом крупном городе, как минимум. Напоминание местным правителям, что владыка присматривает за ними. Официально, конечно же, это подается как широкий жест. Якобы столица заботливо помогает обеспечить безопасность и стабильность в регионе.
Вор замолк. Мысли Эдвина снова метнулись домой. На горизонте нарисовалась куда большая проблема, и появление гвардейцев в деревне теперь казалось полной ерундой на фоне этого неожиданного похода к столице. Он одернулся. Нет, это не ерунда. Совсем не ерунда. Перед глазами материализовалось лицо Вамоса, последний разговор на пороге дома. Он задал очередной вопрос:
– Расскажи мне про распределение.
– Ммм?
– Вамос заботится обо мне, но он не трус. И, несмотря ни на что, он чтит законы. Однако сразу после землетрясения запихнул меня подальше от чужих глаз и начал врать в лицо генералу.
– Надеюсь, он выдержит этот груз на душе.
– Смешно. Ты тоже приврал, когда вытаскивал меня из мастерской. Напирал на то, что прогулка по лесу в твоей компании куда лучше, чем поездка в Лордран. Почему? Гвардейцы были довольно вежливы для конвоиров.
– Все они вежливы до поры до времени. Мальчик, это их работа. Несмотря на погоню, Бернал был обязан отрядить часть своих людей на это дело, ведь тряска, даже в такой глуши, – это очень опасно. И он далеко не дурак. Кричи на простых людей, угрожай им, тряси оружием, и они начнут вставлять палки в колеса. Будь вежлив – и люди сами отдадут своих детей на поруки. При этом он знает, куда их повезут. Прекрасно знает, поверь мне. И если в нем осталось что-то от обычного человека, а не от военного, то он не испытывает от этого радости.
– Если ты сейчас скажешь, что всем отправленным на распределение просто перерезают глотки по пути и сваливают в канаву, то я не поверю.
– Правильно не поверишь, хотя я такого и не скажу. Проблема распределения в другом. Тебя не удивило, что ты достаточно взрослый и не можешь быть белоголовым, но тебе все равно пришлось прятаться и бежать? А если бы тот каменщик не был столь расторопным, то ты бы уже ехал в Лордан?
– И что ты, – Эдвин наступил ногой в яму, споткнулся и, выругавшись, продолжил, – что ты хочешь этим сказать?
– Хочу сказать, что политика в отношении распределительных пунктов у страны очень простая: проверим всех, а там посмотрим. Даже в крупных городах, где можно узнать дату рождения и возраст человека по врачебным книгам, на распределение частенько увозят слишком взрослых парней или слишком уж маленьких детей. Исключение – самые крупные города со множеством церковников, там обычно указывают на источник безошибочно, вплоть до комнаты. Гвардейцы рассуждают в этот момент, примерно как твои соседи. Никто старше или младше определенного возраста не становился белоголовым, а вдруг теперь начнет? Счастливого пути, увидимся после проверки.
– Ты так и не сказал, чем плоха проверка. Долго ждать?
– В том числе. Распределительные пункты есть не во всех городах, далеко не во всех. Поэтому в каждый стекаются люди со всех окрестных поселений. Точнее, их туда привозят. Не думаю, что кто-то приходит добровольно. Но это причина, а не следствие. Причина того, что условия в распределительном пункте тебе бы не понравились. Я бы назвал это детской тюрьмой.
Эдвин помолчал, затем уточнил:
– Все так плохо?
– Очень плохо. Недостаток проверяющих, представь одного священнослужителя на пятьсот человек. Своей очереди на проверку можно ждать несколько месяцев. Все эти несколько месяцев ты проведешь в месте, на которое столица не выделяет много золотых. Нет смысла, тем более внутрь может попасть только тот, кого должны проверить, либо гвардейцы с церковниками. А те, кто выходит обратно в Мир, так рады, что побегут домой со всех ног и не будут предъявлять претензии. Сотни человек лежат практически на полу в больших залах. Я видел это своими глазами. Пара кормежек в день, если повезет. Кто-то заболел? Хороший отсев, болезнь заберет излишек. А заболеть легко, в такие места попадает множество бездомных, просто чтобы была крыша над головой. Просыпался когда-нибудь от того, что твое ухо грызет крыса?
Юноша сбился с шага.
– Как такое может быть? Сотни детей живут месяцами в таких условиях? При этом нужно лишь доказать, что ты не белоголовый? И никто не возмущается?
– Возмутись, и шансы добраться до выхода уменьшатся. Среди прочего, практикуется система общих наказаний, как на распределении, так и на рудниках. Будешь докучать страже и жаловаться – накажут весь твой барак. Надо ли объяснять реакцию людей, которых не кормили сутки из-за тебя? Даже на самих рудниках условия вроде как получше. Каждый белоголовый – важнейший ресурс для страны. А вот кучка проходимцев на распределении не несет в себе никакой ценности.
– А родственники?
– Родственники, если получают своего отпрыска назад, рады уже и этому. А есл