и не получают… «Извините, ваш сынок оказался белоголовым». Это мясорубка, мальчик мой. Обычные люди боятся тряски, не хотят, чтобы их дом сложился, как карточный домик. Умные люди боятся того, что следует после. Твой Вамос из умных людей.
– Не укладывается в голове. Все об этом знают и ничего не делают?
– Смешно. Мальчик, то, что я рассказал тебе – да никто об этом не знает. Пропаганда доносит до общества мысль, что распределительные пункты незаменимы. Что они нужны для защиты населения от землетрясений. В это очень удобно и приятно верить, чем и занимается большая часть людей в Симфарее. Островки знания в том мире, я, деревенский каменщик, теперь и ты – ничто. Ну вот, узнал ты, в каких условиях живут люди на распределении, и что? Просто порадуйся, что ты здесь, и живи дальше.
– Ребят из моей деревни повезли туда.
– Грустно. Но большая часть из них вернется. Скорее всего.
Они помолчали. Ветки трещали под ногами, Эдвину казалось, что он слышит треск костей. Он пытался переварить услышанное. Представил себе зал, где люди ждут своей очереди на проверку, уворачиваясь от крыс во сне, поморщился. Это натолкнуло его на мысль.
– Ты сказал, что в такие места могут попасть только те, кого должны проверить. Еще гвардейцы и церковники. Так кто ты: гвардеец или церковник?
Сэт потянул с ответом.
– Уж точно не бывший белоголовый, таких не бывает.
– Это значит, что ответа я не дождусь?
– Все верно.
Следующая мысль была еще безумнее.
– Получается, Вамос бывал на распределительном пункте? Ожидал проверки?
– Вероятность этого высока. Объяснило бы, почему он так подорвался прятать тебя.
– Немыслимо.
– Мальчик, пожилые каменщики – не всегда были каменщиками. А пожилые воры – ворами. Мир куда сложнее, чем тебе кажется. Но советую жить в настоящем. Ценю твою тягу к знаниям и не имею желания поддерживать ложь империи, гвардейцев, церковь и всех прочих. Но не думай об этом много перед сном, иначе сойдешь с ума. Ты здесь, и у нас есть дело, так сконцентрируйся на этом.
За разговором Эдвин пропустил, что деревья начали редеть. Света стало больше, трава ниже, и они практически вывалились из леса. Сэт взмахом ладони остановил его, присел за кустом. Внимательно всмотрелся в горизонт.
– Узнаешь пейзаж?
– Не узнаю.
– Более двадцати лет в деревне, и никакой тяги к путешествиям? Мальчик, это разочаровывает.
– Обычно я путешествую по дорогам и на телеге. А не пешком по лесу.
– Простите, ваше величество, карета в ремонте. Не вижу признаков Бернала, вообще признаков чего-либо. Местность открытая, но даже дорог нет.
– Все еще идем на запад?
– Конечно. Не знаю, как ты, а я точно знаю, что скоро проголодаюсь. К ночи нам нужно быть в деревне. Вперед.
Эдвин поднялся из-за куста, начал спускаться с пригорка. Спустя пару шагов остановился и оглянулся: Сэт так и сидел за кустом, упираясь ладонью в землю. Поймал его взгляд, крякнул от натуги и поднялся. Юноша поднял брови.
– Даже неудержимый вор может устать? Солнце взошло не так давно.
– Я посмотрю на тебя к вечеру. Пошли.
Они спустились и вновь зашагали по траве. Местность стала куда более открытой, скопления деревьев и кустарника были позади. Сэт ощутимо напрягся, вновь начал крутить головой по сторонам, как после побега из деревни. Но, казалось, в мире остались лишь они двое. Под ногами сминалась трава, жужжали слепни, солнце медленно катилось по небу над головой. Сделали по паре последних глотков из фляжки, Сэт многозначительно постучал костяшками пальцев по дну – глухой звук оповестил, что вода кончилась, язык от этого знания сразу стал прилипать к небу сильнее. Разговаривать юноше больше не хотелось, а вор и не настаивал.
Вместо этого Эдвин вновь погрузился в свои мысли и, вспоминая события прошедшего дня, шагал вперед чисто механически. Постарался прикинуть, сколько займет путь до столицы, понял, что не может этого знать даже приблизительно. Аргент всегда значился у него в голове как «большой город где-то далеко». Оставалось верить словам Сэта про «несколько недель». Значит, минимум столько же обратно. Это не радовало, матушка и Вамос с ума сойдут.
Эдвин со стыдом подумал, что друзьям не так повезло. Шепчущие дубы были небольшим поселением, он знал всех жителей и большинство из них – лично. Что уж говорить про сверстников. Сейчас в Лордан ехала по меньшей мере пара его хороших друзей. Хотя можно ли назвать ситуацию, в которой он оказался, везением? Сутки назад жизнь была проста и понятна, а будущее просматривалось на годы вперед. Сейчас он не знал, что будет с ним к вечеру, это пугало.
«Ну, хотя бы крысы не сгрызут мои уши во сне. Проклятье, надеюсь вор приврал и преувеличил».
Время приближалось к полудню. К жажде добавился еще и голод; скудный завтрак, как и столь же скудный ужин, не способствовал внутреннему насыщению. Однообразный пейзаж начал угнетать. Все детство, когда отец брал Эдвина с собой в поездки, он с диким восторгом глазел на проплывающие мимо леса и поля. В отрочестве и юности стал относиться к этому спокойно, просто гнал телегу вперед, уже сам. Но впервые, шагая пешком по пожелтевшей от жары траве, он ощутил, какой Мир на самом деле большой.
– Почему ты помог мне?
Сэт впервые задал какой-то вопрос первым. Эдвин смешался.
– Что?
– Я боялся, что ты начнешь кричать, повалил тебя и зажал рот. В такой ситуации любой начнет паниковать, но ты сделал то, что я просил.
– Просто стоял на месте.
– И тем не менее. Ты знаешь, что такое василек?
– Растение.
– И не только. Это яд, расходится по крови при движении. Пара шагов, и мышцы немеют, человек начинает паниковать, двигаться быстрее, разминать руки и ноги. Через пару минут наступает полный паралич, затем смерть. Человек просто не может вздохнуть полной грудью. Но этот яд редко используется при серьезных делах, опытная жертва знает – при первых симптомах достаточно замереть на месте, и без движения яд растворится в теле. Поэтому есть варианты надежнее, от которых не спасет простое знание.
– К чему это ты?
– К тому, что умение в нужный момент замереть и ничего не делать тоже может спасти жизнь. Так почему ты пошел у меня на поводу?
Эдвин призадумался. Почему он шел с Сэтом сейчас – было понятно. Но на чердаке…
– Я очень доверяю Вамосу. Думаю, я смог бы доверить ему свою жизнь. Кто знает, может, в этот раз так и получилось.
– Объясни.
– Ты же подслушал наш короткий разговор на входе в мастерскую? Так вот. Всего парой фраз он ясно дал мне понять, что нужно идти прятаться наверх, в этом спасение, и все будет хорошо. Я тружусь под его началом уже не первый год и привык слушаться. Когда я услышал, что военные будут проверять дом… Отправки на распределительный пункт я не боялся. Боялся, что нарушу план Вамоса. Помощь тебе означала следование этому плану, поэтому я подчинился. – Он вздохнул и горько добавил: – Это не имело смысла. Теперь его в любом случае поймали на лжи столичному генералу.
Старый вор помолчал, затем осторожно ответил:
– Смысл все же был, раз ты тут, а не в повозке. Что касается лжи… Можешь не переживать, у них нет времени наказывать деревенского каменщика за болтовню. Учитывая, что он врал для спасения помощника, думаю, Бернал не сильно обиделся. Поганец Роше, я уверен, изошел на визг, но генерал знает свою цель, и она сейчас разговаривает с тобой.
– Роше – тощий парень? Адъютант?
– Да, а еще заноза в заднице и истеричка. Ползет по карьерной лестнице, родственнички приставили его к Берналу «набраться опыта». Уверен, генерал был не рад, но этот хлыщ, помимо всего, крайне исполнителен. Если Бернал получил приказ и следует ему, то парень роет носом землю не ради моей поимки, а ради своей карьеры.
Эдвин посмотрел вору в спину.
– Ты на удивление хорошо осведомлен. Знаешь всех столичных гвардейцев по именам?
– Знаю тех, кто гонится за мной, этого достаточно. Или думаю, что знаю.
– Возник вопрос. Ты бежишь с юго-востока, так почему за тобой гонится гвардейский генерал? Я мало разбираюсь в таких вещах, хотя мне казалось, все эти люди сидят в крупных городах, в той же столице.
– Верно. Хороший вопрос. У меня есть пара мыслей на этот счет, но мои размышления тебе не понравятся.
– В последнее время вокруг осталось мало вещей, которые мне нравятся. Если я иду с тобой, то хочу знать, что у тебя на уме.
– Хорошо. Об этом у меня еще будет разговор с нанимателем. Оказалось, что полк Бернала расквартирован на юго-востоке, о чем меня, вот это случайность, не предупредили. Можно предположить, что это комплимент от столицы и своего рода пенсия для Бернала. Серебряные доспехи ходят по городу, теша самолюбие правителя, а генерал нежится на солнце и раздает приказы направо и налево. Но присутствие медальона в городе все усложняет, и я знаю характер старика. На пенсию он добровольно не выйдет. А значит, столица приставила к городу столь высокий чин не просто так. Защищать медальон, в лучшем случае.
– А в худшем?
– А в худшем, кража все равно должна была произойти. Но медальон может и «потеряться» в процессе поимки вора.
Эдвин сбился с шага.
– Хочешь сказать, что никто не ждал от тебя успеха?
– Честно, не знаю. Но по косвенным признакам могу предположить, что все это время я не работаю на столицу и Вильгельма. Вероятно, наниматель действительно верил, что я краду медальон для него.
– А поподробнее?
– Легко. Посмотрим в прошлое. Кто-то в столице узнает о существовании медальона и его ценности. Под «кто-то» я подразумеваю Вильгельма, без его кивка в столице никто и не пикнет. Только как изъять такую драгоценность? Войны начинались и за меньшее, но такая война Аргенту не нужна. Вероятно, кто-то шепнул пару слов нужным людям, они шепнули другим, и информация дошла куда надо, до моего нанимателя. Закинули удочку. Думаю, было много недель или месяцев подготовки, а затем на сцену вытащили меня. Крайне удачно для столицы: старый вор вытаскивает медальон на белый свет, а старый генерал его ловит. Безделушка в процессе оседает в столичных карманах. Вора пытают, а потом убивают, так и не выяснив, куда он спрятал медальон. Что логично, ведь в этой истории я его и не прятал.