– Что я могу знать о рунах? То, что в этом месте их отродясь не было. Жжем свечи и греемся дровами.
– Не сомневаюсь. Но Морн ясно дал понять, что вы… Что ты можешь многое рассказать о тех рунах, которые добываются на фаротских рудниках, а затем отправляются в столицу. И этих рун стало удивительно мало. Поэтому я здесь.
– Многое, да не многое. – Фрей потер лысину. – Задергались, значит… С тощим уже виделась?
– С кем?
– Стомунд. По поводу рун ходят к нему.
Имя привратника в этом месте прозвучало, как ругательство у алтаря. Она сложила руки на груди.
– Сегодня утром. Было не слишком полезно.
– Да ну?
– По его словам, руны никуда не делись, проблема в рабочей силе. Юноши на рудниках мрут как мухи, причем не только по причине возраста. Не хватает людей, снижается добыча рун. На все божья воля. Все, что выше, – приблизительная цитата.
– Чепуха собачья.
– Согласна.
– Если на все божья воля, то что за бог обрекает детей на смерть? Церковь носится с клятым Годвином, как с курицей, которая срет золотом. Но на деле это дерьмо воняет не лучше обычного.
Райя поперхнулась. Только за эту фразу Фрея могли кинуть в темницу месяцев на восемь, чтобы научился уважать постулаты церкви. А обратно в таверну он бы вернулся без пары больших пальцев и мизинцев. Ведь чтобы возносить молитву, на каждой руке хватит и оставшихся трех.
– Смелое заявление. Тебе повезло, что я не переодетый священнослужитель.
Здоровяк аж чихнул от смеха.
– Сколько святош повидал, они скорей удавятся, чем допустят девку к своим секретам. Желают Мира, в котором все бабы в монастырях, а мужики дырку в голове пробили молитвой.
Против воли Райя улыбнулась. Она давно не общалась ни с кем, не используя витиеватый этикет, а ругалась лишь в своей голове. Фрей ей нравился, и мысленно она пересмотрела оценку выбора друзей Морном.
– Так что ты можешь сказать о Стомунде?
– Скучный и ограниченный. Считает числа, перекладывает бумажки. Но делает это так увлеченно, что к нему не подкопаться. Завалил тебя цифрами?
– Не сильно.
– Ну вот те, которыми завалил, проверь потом по бумажкам, все сойдется.
– У меня создалось такое же впечатление. Но меня смущают не цифры, а то, с каким спокойствием он о них говорит. Человек на его посту не может не знать: снижение поставок – неважно, по каким причинам – может сказаться на его карьере. А Стомунду как будто плевать, он даже не удивился моему вопросу.
Фрей потер костяшки пальцев о стойку. Затем вытянул один палец, второй, третий. Приложил их ко лбу в молитвенном жесте – у него это получилось с издевкой.
– На все воля божья, как было сказано. Стомунд – верующий.
– О чем ты? Сто процентов населения Симфареи верующие, и, – тут она вспомнила предыдущие слова великана и осеклась, – большинство населения Симфареи верующие и чтят постулаты церкви. При чем тут это?
– Да, верующие. Но большинство ходят помолиться за упокой пожилой матушки и прикладывают пальцы ко лбу, приветствуя святошу на улице, на этом все. Вера для людей, как телесное здоровье: всегда при тебе, но пока не припрет – внимания не обращаешь. А Стомунд – идейный верующий. Удивительное сочетание прагматичности и веры во всякую хрень. Чтит Годвина больше, чем свою женушку, ходит в церковь каждое утро. Тесно общается с Байроном… Ведь знаешь о Байроне?
– Глава церкви в Фароте. Дальний родственник Урбейна, последний оказывает ему посильную протекцию.
Фрей посмотрел на нее с уважением.
– Именно. К чему я веду? Если святоша скажет Стомунду, что нужно пройтись голышом по городской стене, ибо на то воля Годвина, – тощий это сделает. Или, как минимум, задумается. А в твоем случае… Уверен, кто-то из церкви нашептал ему, что на рудниках все творится по божьему замыслу. А как может простой человек противиться божьему замыслу? Никак. Вот он и не рыпается, ведь уверен, что тот же «замысел» защитит и его, и его карьеру.
– Звучит невероятно.
– Книги в его кабинете видела?
Она изумленно уставилась на трактирщика.
– Видела, но откуда ты знаешь, как выглядит…
– Тысячи книг, и все сказки. А точнее – церковные тома. Иного тощий не хранит. На фрески с Годвином не разменивается, даже свою веру выражает через исписанные листы. Знаю, что он лично принимал участие в переписи молитв, буковка к буковке, многие тысячи страниц.
– Если он и правда настолько верующий… Кто же нашептал ему эту чушь про «божий замысел». Байрон?
– Этого не могу точно знать. Но сомневаюсь. Байрон – большая шишка, если и хочет что-то нашептать, то делает это чужими устами. Поэтому тут можно только догадываться. Но есть люди, которые точно замешаны в этом дерьме. Среди них в том числе и святоша.
– Находящиеся непосредственно на руднике, – догадалась Райя. – Привратник Пинкус? И священнослужитель при нем, имени я пока не знаю.
Фрей помрачнел.
– Игла. То еще имечко. И я бы поспорил, это он при Пинкусе или Пинкус при нем. Игла известен в узких кругах тем, что его вера стала отбрасывать тень на репутацию церкви. Полный псих. Настолько, что его сослали на рудники, а до этого он был настоятелем в церковном университете при Розарии.
– Из университета на рудники. – Райя подняла брови. – Явное понижение, пусть и неочевидное.
– Верно. Но церковь решила, что настоятель, который додумался прижечь руку одному из учеников… Не смотри так. Поймал парня за рукоблудием. Любой бы другой для начала назначил словесное наказание. Но Игла не сторонник полумер, особенно когда задевают постулаты его драгоценной веры. А в университет своих детей нередко отдают достаточно уважаемые люди, которые явно будут недовольны, если их отпрыск лишится во время обучения какой-либо конечности. Поэтому церковь сослала Иглу на рудники, с тем же рвением следить уже за другими детьми. Тоже важными, но по другой причине.
Райя помолчала, пытаясь переварить услышанное.
– Думаешь, он наказывает работников? И так жестко, что участились смертельные случаи?
– Я бы копал глубже. Игла – псих, но псих исполнительный. Он знает, что каждый юноша на рудниках – источник ресурса для страны, а значит, и для церкви. Сомневаюсь, что он ходит и калечит направо и налево этот ценный ресурс. Тут что-то другое.
«Что-то другое. Стомунд упомянул, что получил подтверждение отчетам Пинкуса как раз от священнослужителя с рудников. Получается, от Иглы».
Она медленно кивнула.
– Да, вероятно, Игла в курсе… Чего бы то ни было.
– Не сомневайся. Запри его в темной комнате с кучкой бешеных собак, отопри на следующий день – наружу он выйдет главой стаи. Уверен, на рудниках никто и не пернет без его ведома. Но Игла – явно не последнее звено, слишком смело действует. Значит, чувствует за собой силу.
– А Пинкус? Что ты можешь сказать про него?
Фрей ухмыльнулся.
– Жадный карьерист. Пройдет по головам, лишь бы положить в карман лишнюю монетку. Выслужился в Фароте, много лет целовал местные задницы. Как итог – добился назначения привратником. На бумаге он там главный, но на деле… Сомневаюсь. Скорее, главный идиот, на которого при случае спустят всех собак.
– Считаешь, он не знает о делах Иглы?
– Уверен, что знает. И принимает активное участие, иначе и быть не может. Но этого церковными байками не возьмешь – вероятно, не обошлось без звонкой монеты. А еще его легко могли припугнуть, такая натура.
– Запугивания, подкупы… Но ради чего? И как от этого могла повыситься смертность?
– Чего не знаю, того не знаю. Но явно не ради рун. И не ради денег. У того, кто затеял всю эту игру, я уверен, деньги и так есть. Да и простое воровство требует простых решений. При желании можно тянуть деньги из рудников годами, никто бы и не подкопался. Не веришь? Могу сказать, что подворовывают везде. Но достаточно незаметно, чтобы столица закрывала на это глаза. А тут, – Фрей растянул губы в улыбке, – Морн присылает ко мне придворную даму, значит, ситуацией в Фароте озаботились на самом верху. Какая бы цель ни была у всего этого, организатор рискует всем, в том числе и своей шкурой.
Фрей хотел сказать что-то еще, но, нахмурившись, через ее плечо посмотрел на входную дверь, словно ожидая, что она вот-вот откроется. Они помолчали, Райя перевела взгляд на пламя свечи. Огонек дрожал, по телу пробежали мурашки. Она шла на эту встречу в надежде получить ответы, но ответов особо не прибавилось, зато вопросов стало еще больше. Что же такого ценного может стоять на кону? И как это может быть связано со снижением добычи? Главная ценность рудника, очевидно, – руны. Поэтому нет никакого смысла негативно влиять на добычу, рискуя обратить на себя внимание столицы, что и произошло. Снижение стало слишком заметным, организатор пошел на это – почему? Она ухватилась за эту мысль, перевела взгляд обратно на Фрея.
– Что бы ни происходило на руднике, это началось почти год назад, а может и раньше. Но пока руны добывали в полном объеме – всем было плевать. К лету Организатор, с большой буквы, мог обнаглеть, почуять безнаказанность. Но сомневаюсь, слишком уж недальновидно и слишком многое стоит на кону. Значит, либо то, что он делает, перестало давать плоды, либо… Наоборот, все слишком хорошо. А значит, близится развязка, а на реакцию столицы ему стало наплевать.
Холодок пробежал по спине, и она добавила:
– Честно, не знаю, какой из вариантов мне меньше нравится.
Здоровяк прищурился.
– Котелок у тебя варит, а ответы, видимо, ждут на рудниках. Отправишься туда?
– Да, завтра утром.
– Скажу очевидное: поаккуратней там. Игла сам по себе опасен, типичный фанатик. Да и Пинкуса не стоит недооценивать. А уж тот, кто стоит над ними… Мой совет – пусти пыль в глаза. Сыграй дурочку, ведь в столице недовольны снижением количества рун, как же так. Сначала топни ножкой, потом, когда в ответ наплетут с три короба, мило улыбнись. Пусть решат, что проблема решена, столичная дурочка проглотила ложь.
Она горько улыбнулась.