Из раздумий его вывел топот в коридоре, Пинкус практически влетел в дверь. Чуть не снес юношей с ног, уперся взглядом в Веллагера и с размаху саданул кулаком по столу. Комичности придавало то, что толстяк по какой-то причине вырядился в парадный костюм, и от каждого движения оборочки на рукавах и воротнике нелепо тряслись.
– Бардак! – Он быстрым шагом обогнул стол, навис над стражником – даже так Веллагер был с ним почти одного роста. – Что. Вы. Себе. Позволяете.
Каждое свое слово он сопровождал тычком пальца в грудь оппонента. Стражник выскользнул из-за стола, вытянулся по струнке.
– Произошло… Господин привратник, несчастный случай. Пятый барак, утренняя смена…
– Без вас знаю! Конечно, пятый! Конечно, утренняя. – Он выдохнул и вкрадчиво уточнил: – Зачем вы привезли их сюда?
Стражник непонимающе посмотрел на него.
– Срочно требовался врач и…
– Требовался врач, вы только посмотрите! Но, Веллагер, мне кажется, вы забыли мои четкие инструкции. До моего отдельного распоряжения юноши не должны покидать рабочую зону. Вы где-то услышали подобное распоряжение? Нет? Конечно, нет, проклятье! Ваше счастье, что девчонка еще не здесь! Но вы этого знать не могли! Как бы я выглядел, если бы под ноги столичной девке бросили калеку? А может быть, сразу и труп? Вы считаете, этого я желаю, отдавая приказы? Отвечайте!
– Никак нет, – выдавил Веллагер, – но в той ситуации поиск и ожидание врача могло…
– Поиск и ожидание, вот именно! Мне надоело, что по любому поводу по моему гарнизону таскается толпа работников, которые должны в этот момент – угадайте, что? Именно, работать! Работать! И никак иначе! Вы должны были послать за врачом, а не тащить истекающего кровью мальчишку сюда. – Внезапно он повернулся в центр комнаты и, набрав воздуха в грудь рявкнул: – А эти?! Я не вижу на них никаких повреждений? Вы видите? Я вижу только чертову пыль!
– Никак нет…
– Действительно, никак нет! В таком случае потрудитесь объяснить, что тут делают ЭТИ ЧЕРТОВЫ ЗДОРОВЫЕ РАБОТНИКИ?!
Веллагер вытер ладони о штаны.
– Господин привратник, их нужно было допросить касательно произошедшего. Из туннеля вывели работника с колотой раной, а нанесение увечий, как вы знаете, строжайше наказывается. Я не мог их отпустить до…
Пинкус прервал его взмахом руки. Гораздо тише прошипел:
– Допросить? И как успехи? Поведаете мне о причинах этого бардака?
– Так точно. По словам этих двоих, одному из новеньких уронили молот на ногу. Они говорят, что это произошло случайно, в момент…
Пинкус снова перебил, брови сошлись на переносице:
– Один из новеньких? Из пятого барака? Имя пострадавшего?
– Корин Абайра. Прибыл с последним конвоем несколько дней назад. – Веллагер попытался ободряюще улыбнуться. – Инцидент не должен сильно сказаться на уровне добычи в будущем. Если судить по возрасту пострадавшего, то его можно рассматривать лишь в качестве краткосрочной рабочей силы, очень краткосрочной. Посему смею заметить…
Он продолжал говорить, и суть сводилась к тому, что получит Туша молотом по голове прямо сегодня или же испарится через пару месяцев из Мира сам – разницы особой нет. Но Рик слушал краем уха и обратил все свое внимание на Пинкуса. Он много лет провел в одной комнате со своим отцом, в присутствии которого люди нередко бледнели, покрывались потом, начинали лепетать. Та же реакция наблюдалась у гостей Парацельса, хотя уже по другим причинам. Опыт был большой, но никогда еще Рикард не видел, чтобы люди бледнели так.
Светлая полоса прошла из-под растрепанных волос привратника, спустилась к шее и исчезла где-то под вторым или третьим подбородком, скрывшись в складках камзола. Затем Пинкус покраснел, как будто сейчас лопнет от натуги, а затем так же резко побледнел, словно не Туша, а он, привратник, потерял пинту крови. Веллагер какое-то время продолжал говорить, но, заметив перемены во внешности начальника, прервал себя на полуслове, озадаченно замер. Рот привратника раскрылся, сначала оттуда вырвался сиплых вздох, а затем Пинкус просто взревел:
– ЧЕРТ ВАС ДЕРИ! ПОСЛЕДНИЙ КОНВОЙ! – Голос его сорвался от натуги; привратник, давясь кашлем, продолжил тираду. – Я принимаю чертов последний конвой и набираю работников, кха! Вы не осознаете, кха-кха, важность… Ааааа!
Силы окончательно покинули толстяка, он плюхнулся на стул, зашелся кашлем пуще прежнего, стуча пухлыми кулаками по столу. Веллагер смотрел на него во все глаза, Рик скосил взгляд в сторону. Ловчий старался придать своему лицу непроницаемое выражение, но в глазах читалось удивление, а челюсть немного отвисла. Пинкус прокашлялся и куда более тихо с угрозой прошипел:
– Значит, по вашим словам, новоприбывший Корин Абайра валяется сейчас в лазарете с искалеченной ногой. И причина тому – несчастный случай? И сколько, по-вашему, этот Корин Айбара будет неспособен самостоятельно передвигаться?
– Затрудняюсь ответить, – помялся Веллагер, – возможно, несколько недель. Лекарь сможет сказать точнее.
«Точнее будет сказать, несколько месяцев. В глазах Веллагера, судя по реакции, Корин уже бесполезный труп. Но почему Пинкус так разволновался?»
Привратник тем временем снова открыл рот, чтобы заорать, но скосил глаза куда-то за спину Рику. Скрипнула дверь, раздалось новое покашливание, куда более интеллигентное:
– Кхе-кхе.
Рикарда обдало сквозняком, к столу проплыл священнослужитель Игла. Длинная белая мантия до пят – казалось, худая фигура и вправду не идет, а плывет по комнате, лишь складки одеяния шуршали от движения. В наступившей тишине Игла замер по левую руку от Пинкуса, и теперь надзиратели представляли собой еще более странную картину: смущенный, отводящий глаза Веллагер почти забился в угол, словно надеясь, что присутствующие забудут о его существовании. Бледный Пинкус, тяжело дыша, начал промокать лоб платочком. Тощий церковник с невозмутимым лицом обвел всех присутствующих взглядом, цокнул языком:
– Пинкус, судя по тому, что я вижу, вы уже в курсе ситуации?
Привратник пробурчал что-то утвердительное, рука с платочком продолжала бегать туда-сюда. Игле ответ и не требовался:
– Должен отметить, несколько минут назад я покинул лазарет. Мальчишка без сознания, врач ковыряется в его ноге. Можно было и не спрашивать, но на мой уточняющий вопрос о возможных сроках возвращения к потерпевшему двигательных функций врач отреагировал так, словно это неудачная шутка. Люблю ли я шутить, привратник?
Привратник вымученно покрутил головой из стороны в сторону. Рикард почувствовал нездоровое желание покинуть кабинет и вернуться обратно в барак. Игла впервые сказал при нем больше, чем пару слов, и голос священнослужителя… Будто подушечки пальцев подносят к плотной бумаге и резкими движениями оставляют мелкие порезы. Достаточно, чтобы причинить дискомфорт, но лишь в качестве прелюдии. А что будет дальше – неясно. Но в бледных глазах Иглы плескалось нечто, что Рику очень не понравилось.
– Известили ли вас о личности потерпевшего? Вижу, что известили. Думаю, вы разделяете мое мнение, привратник. Последний конвой, столь долгожданный, и такая неприятность…
Пинкус закивал головой, показывая, насколько он разделяет мнение Иглы, каким бы оно ни было. Рик разделял лишь одно мнение: что в руднике, а особенно в этом кабинете, происходит какое-то дерьмо, и он бы очень хотел держаться от него подальше. С одной стороны. А с другой, все инстинкты вопили, требовали разобраться, ухватить суть. Он сжал кулаки. Игла, словно услышав скрип ногтей о кожу, резко повернулся к Рику. Ощущение, точно дохлая рыба вперилась в тебя взглядом, и все-таки он не отвернулся, лишь сосредоточил взгляд где-то над плечом церковника. Мертвый взгляд перебежал на Ловчего, снова пауза. Так и не глядя на привратника, Игла добавил:
– К слову, карета уже на горизонте.
Пинкус ничего не ответил, лишь вновь сжал пухлые кулаки. Тишину нарушил скрипучий приказ:
– Веллагер. Сопроводите юношей в кабинеты номер четыре и двенадцать, выставьте охранение. Бережно сопроводите. В скором времени я планирую побеседовать с ними. С этого момента данный инцидент под моим полным контролем, и я запрещаю вам обсуждать его с кем-либо, как сейчас, так и в будущем. Если я узнаю об обратном, а я узнаю… Вы меня поняли?
Стражник кивнул, стараясь скрыть замешательство.
– После чего явитесь ко мне, тоже немного побеседуем. Столь неприятная ситуация – возможно, вам потребуется отдохнуть на должности в нейтральной зоне.
На это стражник все же открыл рот, но, встретившись взглядом с церковником, подавился возражениями. Подошел к юношам, рыкнул:
– Вы слышали. Пошли.
Прежде чем их вытолкали в коридор, Рик успел услышать начало фразы, обращенной к привратнику:
– Пинкус, вот что вы сделаете…
Дверь захлопнулась, отрезав концовку. Они замерли в замешательстве. Он поймал взгляд Ловчего, в глазах парня плескалось недоумение, которое Рик полностью разделял. Какого черта привратник чуть не потерял сознание в кабинете? Сначала гнев его был понятен, но стоило Веллагеру упомянуть, что в лазарете сейчас лежит Корин… Почему привратник так носится с Тушей? Сначала на пару с Иглой вытащил его из клетки, теперь это… Игла. О чем он, черт его дери, собрался лично беседовать с ними? Ответов на эти вопросы не было, но пока мысли проносились в голове, Веллагер взмахом подозвал стражника. Всучил ему Рика, буркнул:
– Двенадцатый кабинет, выставить охранение! – Стражник было открыл рот, но Веллагер чуть ли не прорычал: – Никаких вопросов. Прямой приказ священнослужителя.
Ловчий напоследок кивнул, потом его развернули в одну сторону, Рика в другую. Стражник, то и дело подталкивая в плечо, провел его по лестнице вниз, затем по коридору через все здание, звякнув ключами, отворил очередную дверь. Внутри, в отличие от предыдущей комнаты, не было стола, ни даже окна. Одинокий стул в углу и маленький комод у стены. Рик подумал, стоит ли ему облегченно вздохнуть. Если бы его провели в помещение, где вдоль стены разложены пыточные инструменты, а в углу стоит железная дева – он бы не удивился. Во всяком случае не больше, чем уже. Стражник, все так же не говоря ни слова, захлопнул дверь, в замке повернулся ключ.