Внезапная тишина сдавила виски, в ушах зазвенело. Незнакомец еще мгновение смотрел, не моргая, затем мягко хлопнул в ладоши, и Эдвин вывалился обратно в Мир, звуки и запахи вернулись. Мужчина посмотрел на него темно-карими глазами, грустно улыбнулся:
– Теперь нам остается лишь ждать, куда вас заведет дорога. А пока благодарю за то, что выслушали меня. Похоже, вам уже пора?
Тяжелая рука легка юноше на плечо, он дернулся от неожиданности, оглянулся. Сэт навис над ним с напряженным лицом: в глазах ни капли, балагур-торговец испарился, уступив место старому вору.
– Пора.
Эдвин нервно оглянулся, почему так тихо? Пока он выслушивал бредни незнакомца, веселье закончилось. Люди вповалку лежали на скамьях, кто-то уткнулся лбом в столешницу, некоторые распластались прямо на полу. Трактирщик, привалившись щекой к бочке, оглушительно храпел, бородач за спиной у Сэта что-то ворчал в беспамятстве.
– Секунду, я…
Он обернулся, нутро сотрясала тревога, но глаза нашли лишь пустоту. На скамье никого не было.
Эдвин вывалился из-за стола, Сэт уже копошился под стойкой. Паника еще не отступила, он нервно прошептал:
– Как они все…
– Вырубились? Пришлось немного помочь. Лови. – Вор бросил ему из-за стойки плотно набитый мешок. – Не хотелось бы дотянуть до момента, когда Могди мог запросить оплату. Можешь не шептать, их всех ждет лишь крепкий сон. И немного головной боли утром.
Юноша крякнув поймал мешок.
– Ты отравил их?
– Предпочитаю говорить «усыпил». Но да, пузырек иволги в бочку по пути в нужник – хорошо, что в таверну не ходят трезвенники.
Когда Сэт успел отойти по нужде, Эдвин не уследил. Как и переход от всеобщего веселья к всеобщему сну. Он нервно посмотрел на скамью.
– А человек, который сидел тут, где он…
– Все тут. Я следил за дверью. Но стоит поторопиться. Верю, что найдется пара строгих женушек, которые не приняли участия в веселье. А теперь ждут этих храпящих увальней домой. Вперед! Он подхватил второй мешок, нырнул в неприметную дверь в углу, Эдвин последовал за ним. В узкой кладовой на полках лежала снедь, Сэт принялся наполнять мешок. Юноша замер в дверях, нервно посматривая то на вора, то на людей в зале, то на главный вход.
– Чем помочь?
– Поможешь в конюшне, здесь мы закончили. – Сэт плотно затянул второй мешок. – Не густо, но и не пусто. Надеюсь, оставшиеся мелочи найдутся у конюха. Я расспросил, он похоронил жену пару лет назад, значит, в его дворе должно быть все тихо. Пошли.
У стойки он задержался, скептически осмотрел верхний левый угол. Со всей силы приложился кулаком по боковой стенке. Дощечка со стороны очага вылетела из пазов, мужчина вытащил из ниши плотно набитый мешочек. Развязал тесемки, повозился внутри, мешочек отозвался глухим звоном. Сэт отсчитал горсть монет, сунул в карман. Завязал тесемки бантиком, сунул трактирное богатство обратно в тайник, пристроил дощечку на место. Посмотрел на Эдвина.
– Если когда-нибудь будешь содержать трактир, то не храни выручку нигде, кроме как в хорошо запертом сундуке. Впрочем, и сундук где-то тут имеется, но не будем тратить время. Я взял лишь малую часть. Не будем огорчать Могди, его и так ждет тяжелое утро.
Словно в благодарность, трактирщик смачно всхрапнул. Сэт проследовал к задней двери, выглянул наружу. Пригласительно помахал рукой, выскользнул на улицу. Эдвин на прощание оглядел спящих людей и тоже вышел в темноту. Они зашагали в направлении, противоположному тому, откуда пришли. Теперь Сэт уверенно вел его дворами, будто сам был местным, а не прибыл в деревню несколько часов назад. Ни одно окно не светилось, большая часть жителей храпела в таверне, а те немногие, кто не заинтересовался попойкой, уже лежали в своих кроватях. Они добрались до окраины, двор конюха также встретил их тишиной и темнотой.
– Жди там, минуту.
Слева виднелась крыша основного здания; Сэт ткнул пальцем в сторону широких ворот справа, где к забору вплотную примыкала крыша поменьше, вероятно, сама конюшня. Потом критически оглядел забор, подтянулся, одним резким движением перемахнул через ворота. Шаги затихли в темноте. Эдвин сместился правее, замер в ожидании. Затем послышалась возня, звук отодвигаемого засова, створки приоткрылись. Эдвин просочился внутрь. Лошади в стойлах отреагировали на вторжение фырканьем, но быстро смолкли.
– Умеешь запрягать?
Эдвин кивнул. Сэт указал на двух лошадей.
– Займись. Я пока осмотрю верх.
Он полез по приставной лестнице на второй ярус, под крышу, завозился там. Юноша подхватил с полок все необходимое. Пропустил сквозь пальцы ремни, старательно прикрепил их к упряжи. Пальцы Эдвина ловко маневрировали, собирая уздечки в единое целое. Затем он надежно прикрепил упряжь к седлам, убедился, что каждый ремень сидит плотно. Легкий сквозняк пошевелил волосы юноши, когда он прикоснулся к мягким мордам лошадей, пытаясь создать гармонию между неопытностью и доверием. Животные зашевелились, повинуясь незнакомым, но заботливым рукам. Пару минут спустя Сэт скатился вниз, оглядел лошадей, удовлетворенно хмыкнул. Подтянул ремни в паре мест, навесил мешки.
– Выводи.
Эдвин распахнул ворота шире, вывел лошадок в темноту. Сэт затворил за ним створки, засов встал на место. Несколько секунд тишины, и вор перелез через забор обратно на улицу. Вставил ногу в стремя, на секунду замер, словно взяв передышку, а тяжело выдохнув, залез в седло. Эдвин повторил движение, замер на второй лошади.
– В путь.
Сэт двинул коленями, лошадь мягкой рысью двинулась по улице. Они миновали окраину, последние домики скрылись за спиной. Летняя ночь поглотила всадников, цокот копыт смешался со стрекотанием цикад, ветер приятно обдувал лицо. Оба молчали, Сэт лишь иногда покашливал, думая о чем-то своем, а Эдвин мысленно все еще был в таверне.
Слова незнакомца отодвинули на задний план даже устроенный вором балаган, а таинственное исчезновение, стоило ему отвернуться, пустило ростки тревоги в душе. Разговоры о предстоящей дороге, вопросы о столице, байки и россказни. Три бредовых совета. Темный час, момент отчаяния. Вывали он все это на юношу заплетающимся языком да захрапи после этого вместе со всеми – вопросов бы не было. Мало ли чудаков протирает зад на трактирных скамьях? Но этот взгляд напоследок… От воспоминания сердце защемило; казалось, момент отчаяния уже наступил. Эдвин вздрогнул, обратился к вору, чтобы отогнать мысли:
– Ты изначально так все и планировал?
– Что именно?
– Потравить местных зельем?
– Усыпить, а не потравить. И да, и нет. Трактирщик мог оказаться злобным и неприветливым. Мужики в зале могли оказаться трезвыми и уставшими. В брехню про ярмарку мог никто не поверить, да и не поверили по началу. Но крупица правды сыграла свою роль. – Сэт зашелся долгим кашлем, Эдвин посмотрел с тревогой. Прокашлявшись, вор вытер рот тыльной стороной ладони, продолжил: – Крупица правды про белоголового. Что одним несчастье, то другим байка на годы вперед. А потом все заботы смыло пивом, довольно паршивым, надо сказать.
Они доскакали до небольшой рощицы, Эдвин уклонился от коварной ветки на пути, продолжил допрос:
– Ты правда пил это пиво? И не захмелел?
– Более того, я пил его и после того, как поколдовал над бочкой, нужно было поддержать попойку. Мое тело отвергает алкоголь и любые яды. Зато ты остановился на первой, молодец. А то я все думал, как намекнуть тебе, что пить не стоит.
Юноша всмотрелся в темный силуэт впереди.
– Отвергает… Сколько еще о тебе не знаю?
– Немало, и многие вещи тебе знать не стоит, поверь.
– И все же, стоило ли так рисковать? Я уверен, ты мог сделать все тихо, а вместо этого взбудоражил всю деревню.
Вор сделал паузу.
– Зерно смысла в твоих словах есть, но все, что я делаю, я делаю не просто так. Больше комментариев не будет.
– А если бы что-то пошло не так? Все вышесказанное, а еще трактирщик мог бы попросить плату вперед, и в рассказ про мою деревню никто бы не поверил. Я мог хлебнуть больше пива, черт возьми! Тащил бы меня сейчас на себе?
– Что угодно могло пойти не так. Поэтому я предпочитаю импровизировать. И да, тащил бы. Но вместо этого ты скачешь позади меня на лошади, мешки набиты едой, в кармане у меня монеты, а в сумке пара полезных штуковин. Меньше думай о том, что могло бы быть. Сегодня кому-то на той стороне было выгодно, чтобы дорога под нашими ногами была широкой и ровной. Прими это и порадуйся.
Пара глаз, один карий, другой голубой, сверкнули в темноте, словно мужчина из таверны подмигнул ему сквозь ночь. Эдвин чуть не свалился с лошади, через секунду видение пропало.
– Ты видел, с кем я сидел на скамье?
– Этой ночью на скамьях сидела большая часть населения Берегов, выражайся яснее.
– Мужчина, обычный мужчина, по левую руку от меня, очень странный. Он занимал меня болтовней, вплоть до момента как ты прервал нас. Но среди уснувших его не было.
Вор сгорбился в седле.
– Ты точно выпил одно пиво? А то… Кха-кха. Твои вопросы… Кха. Становятся все безумнее. Черт, как быстро…
Новый приступ кашля скрутил вора, в этот раз он продлился не меньше минуты. Спина мужчины содрогалась, тело в седле ходило ходуном. Эдвин замер, не зная, чем помочь. Хрипы, извергаемые вором, были громче, чем когда-либо; казалось легкие вот-вот вылетят наружу. Мужчина опасно накренился, остановил лошадь, практически свалился на землю. Схватился за грудь, пытаясь обуздать кашель, повалился на колени. Юноша в панике спрыгнул следом, вытянул из подседельной сумки флягу, но вор отбил его руку. Через несколько секунд кашель сошел на убыль, Сэт попытался встать с колен, однако силы покинули мужчину, он устало уселся на задницу. Вновь вытер губы ладонью, и Эдвин с ужасом разглядел кровь. Тоненькая струйка осталась на уголке рта, вор постарался улыбнуться – ухмылка вышла безумной.
– Какого… Что с тобой?
– Чертово тело отвергает яды, да. Кроме одного. Не ожидал такого дерьма от столичных прихвостней.