ю в душу прокралась мыслишка: что, если вор не выживет? Был ли в таком случае шанс, что таинственный наниматель прознает об Эдвине? Как будто бы нет. Тайну их путешествия вор унесет с собой в небытие, а что потом? Ведь можно закопать проклятую безделушку поглубже в землю и вернуться домой. Велик шанс, что тайна их похода так и сгинет в земле. Он смог бы зажить своей обычной, скучной жизнью. Деньги, истории, слава… Все это было ловушкой, поводом, капканом. Все чаще Эдвин думал о том, что все это ему не нужно. Да и не было нужно. То было дело Сэта, погоня Сэта. И в этом броске к своей цели старый вор начал проигрывать.
Так они и скакали вперед. День сменялся ночью, жилистая фигура в кожаном жилете покачивалась в седле, иногда раздирая тишину протяжным кашлем. Этот человек шел к своей цели, а если бы на пути выросла каменная стена, то он бы без сомнений прошел насквозь. За ним следовал юноша, столь же жилистый, столь же крепкий, пусть крепость эта и была иного толка. Возникшие на пути препятствия требовали не физической силы, а совсем иного. А потому пока что были непреодолимы.
Эдвин томился. Дни были наполнены монотонным движением вперед. Затем вечерняя стоянка, скудный ужин, беспокойный сон, пробуждение на рассвете. На следующий день все повторялось. Теперь в дороге они почти не разговаривали, Сэт явно был не в состоянии вести долгие беседы и берег силы. За неимением других собеседников Эдвин замкнулся, остался наедине с собой. В былые времена он бы только порадовался этому, но теперь собственные мысли совсем не радовали. Сознание точно затянуло тучами, сквозь которые пытался пробиться хоть один солнечный луч. Пытался, но не мог. Он вновь, как и в первый день, размышлял о своей деревне, вспоминал Эдну, Вамоса, своих друзей. Казалось, даже лошадь скачет медленнее под грузом его размышлений. Юноша старался гнать прошлое прочь, однако настоящее радовало еще меньше. А будущее… Для него это была теперь большая роскошь.
Пейзаж становился все более южным. Жаркое лето и без того иссушило траву, даже в его родных краях она была жухлой и пожелтевшей. Теперь же таким было все вокруг. Деревьев стало меньше, они уступили место объемным кустарникам, колючим и не очень. Все чаще встречались островки голой земли, потрескавшейся, не видевшей влаги с весны. Теперь лошади месили копытами не только землю, но и песок напополам с засохшей грязью. Пот стекал по лбу, попадал за шиворот, рубаха липла к груди. Даже мысли путались, что, впрочем, было только к лучшему. Он больше не хотел думать, размышления вели его не туда.
– Я не знал, что на западе так сухо.
Он разлепил потрескавшиеся губы без особой надежды, но внезапно вор ответил:
– Мы все еще в Срединных землях. До настоящего запада или юга многие недели пути.
– Почему тогда пейзаж меняется?
– Это лето стало слишком жарким. По всей стране крестьяне воют от бессилия, скот дохнет от жары, посевы гибнут.
– Не заметил.
– Еще бы. Вы живете с речкой под боком. Что творится на юго-западных болотах или еще дальше на юг – боюсь представить. Но там люди привыкли к жаре.
– А на самом западе?
– Смешанный климат. Чуть более живописный край граничит с океаном, если говорить про самую западную часть материка. Мы подходим с востока, пейзаж не должен меняться сильно. В остальном все просто, направишься к южной окраине – замучаешься вытряхивать грязь из штанов. Либо утонешь в болоте, на выбор. На север – край будет зеленеть с каждой милей. Глубоко на северо-западе уже лежит снег.
– Немыслимо.
– Мальчик, я говорю уже даже не про недели, а месяцы пути. Если гнать отсюда лошадь к столице, то, если повезет, доберешься недели за четыре, скорее всего дольше. Но за Аргентом земли Симфареи простираются еще на сотни миль.
– Если вдали от океана запад граничит с болотами и пустыней, значит, станет еще жарче?
– Станет. Ты совсем не интересовался, как живет Мир за пределами твоей деревни?
Пока Эдвин раздумывал над ответом, Сэт вновь закашлялся. Юноша дождался, пока хрипы утихнут, и ответил:
– На картах Мир совсем иной. Клочки разноцветной земли с ладонь размером. Зачем думать о том, чего никогда не увидишь?
– Получается, ты хороший пример того, что не стоит загадывать наперед. Теперь, как ты там выразился, «клочки земли с ладонь размером» для нас превратились во многие дни реального пути. Наслаждайся.
– Мне будет проще насладиться, если ты скажешь, сколько еще осталось.
– Много.
Юноша облизнул сухие губы.
– Ты сказал, что до столицы много недель пути. Аргент там, – он махнул рукой в нужном направлении, – на севере отсюда. Все это время, по твоим словам, мы движемся на запад, смещаясь вниз, если смотреть по карте.
– Все верно, с каждой милей мы немного забираем на юг.
– Выходит, мы отдаляемся от столицы еще больше?
– Это вынужденная мера.
Они помолчали.
– К чему ты ведешь, мальчик?
– Больше месяца пути до столицы, даже по скромным расчетам. Ты упоминал, что столица не станет конечным пунктом в путешествии, это лишь перевалочный пункт.
– Все так.
– Значит, потом еще какое-то время в пути, неизвестно сколько. Сейчас мы движемся не в Аргент, а наоборот, отдаляемся от него. Это тоже займет время, и немало. Если сложить все это вместе… В итоге я могу и не вернуться домой до конца года, верно?
– Вижу, ты провел подсчеты в своей голове. И они верны, да. Вероятность этого высока.
Вновь пауза. Юноша вперился взглядом в спину вора, сухо проговорил:
– Это много.
– Как и было сказано. Но что такое «много»?
– Что ты имеешь в виду?
Вор впервые за долгое время обернулся к нему. Сухая загорелая кожа обтягивала лицо, как маска; даже морщины, казалось, стали глубже за прошедшие дни.
– Рад, что ты умеешь загадывать так далеко и неплохо считаешь. Но с недавних пор я предпочитаю смотреть в будущее через призму недель или даже дней. И никак не месяцев. Скучаешь по дому? Порадуйся, возможно, от него тебя отделяют еще несколько сгустков крови на моей руке.
Юноша отвел взгляд, темные глаза будто видели его насквозь. Видели призрак предательства, не оформившийся, но зависший нечеткой дымкой за левым плечом. Тем временем вор добавил, голос прозвучал мягче:
– Мне нужен врач. Хороший врач. И чтобы не задавал лишних вопросов при виде раны. Именно такой, по моим прикидкам, сейчас в в неделе пути от нас, может больше. И в данной ситуации вот что по-настоящему «много». Я понимаю, что по моей милости ты покинул родную землю, по моей просьбе мы сейчас на этой дороге. Ты был нужен мне из-за медальона, это осталось неизменным. Но если бы ты отказался, попытался сбежать, не поверил бы в мою историю и еще куча «но», то я бы справился. Уверен в этом. Не знаю, что бы сталось с тобой, но я бы отдышался и пошел вперед. Теперь все изменилось.
Призрак за плечом неуверенно задрожал, пока Сэт заходился в очередном приступе.
– Да, сам слышишь. Так вот, мальчик. Неприятно признавать, но настал момент, возможно, впервые в жизни, когда моя уверенность пошатнулась. – Вор приподнял уголок рта, но глаза остались холодными. – Я повидал в прошлом тех, кто получил схожие раны. Хорошо еще, что поганец в доспехах чиркнул по руке и так слабо. Это дало мне время, но я чувствую, что оно на исходе. Впереди нас ждет момент, когда тебе придется принять окончательное решение. И в этот раз оно затронет не только твою судьбу, но и мою. И пока этот час не настал, я хочу, чтобы ты услышал и запомнил: я всегда возвращаю долги.
С момента, как они покинули Берега, то была самая длинная речь Сэта. Вор отвернулся. Солнце и цокот копыт, больше в тот день ничего не осталось.
Следующий день успел перевалить за полдень, когда разнообразие наконец вплелось в окружавший их однородный пейзаж. Сэт натянул поводья, взмахом руки приказал Эдвину то же самое. Указал вперед.
– Смотри.
Последние несколько часов дорога шла под уклон, полоса горизонта была скрыта за неровным краем холма. Сейчас палец вора указывал на то, что открылось им на вершине. Кучка деревянных крыш теснилась на холме с другой стороны – десяток домов, не более. Эдвин приложил ладонь ко лбу.
– Деревня?
– Скорее хутор. У таких нет даже названий, кучка домов у дороги.
– Мы будем заезжать внутрь?
Вор почесал заросшую щеку.
– Это было бы резонно. Простейший урок, который выучиваешь после первого же похода: пополняй припасы всегда, когда есть возможность. Или рискуешь оказаться посреди леса с голой задницей. Ну, это ты уже и сам знаешь. С другой стороны, в таких местах и взять особо нечего, люди подобного толка забивают свинью раз в пару лет, на чью-нибудь свадьбу.
– Значит, у них должна быть куча живых свиней.
– Скорее, один несчастный хряк, ожидающий своей участи. Вперед.
Аккуратно ступая, лошадки поцокали по тропе. Вскоре стало ясно: Сэт был прав. По местным меркам, домишки теснились в довольно живописном месте, зелени было больше, чем где бы то ни было за прошедшие дни. Но растительность выглядела неухоженно, жухлая трава была не кошена и торчала во все стороны, ветви деревьев уныло прогнулись к земле, а сами дома по мере приближения к ним вызывали один вопрос: живут ли здесь люди? Ни один очаг не мигнул в окошке, ни одного звука не раздалось навстречу. Дома не выглядели заброшенными – не было ни покосившихся дверей, ни обвалившихся крыш. Однако от хутора веяло пустотой. Когда они почти поравнялись с первым забором, Эдвин спохватился:
– На какое имя мне откликаться? Снова Нико? Или на свое?
– Соскучился по любимому торговцу-отцу? Не думаю, что тут найдется хоть… А, проклятье!
Они миновали первый двор, после чего сомнения развеялись: одна живая душа здесь была. Следующий дом не был огорожен забором. Путники остановили лошадей, замерли. Три ступеньки вели на узкое крыльцо. На вершине этого скромного пьедестала, на деревянном стуле, как на троне, восседал старик. То был не карикатурный старец из сказки, с длинной бородой и мудрыми глазами. И не добрый дедушка, готовый по-отечески положить руку на плечо. Обычный старик, в каждой деревне таких наберется с десяток. Редкие волосы были зачесаны назад, лишь чуть топорщились за ушами. Щеки и подбородок покрывала короткая щетина. Он был полностью сед, вплоть до бровей, худ, но довольно высок. Тощие ноги в простых башмаках были вытянуты вперед, узловатые руки, сложенные в замок, покоились на животе. Внизу, у ножки стула, стояла дымящаяся глиняная чашка, сейчас забытая своим обладателем. Все свое внимание старик сосредоточил на незваных гостях. Пусть волосы мужчины выцвели, а кожа сморщилась во множестве мест, казалось, годы не затронули его карие глаза. Он окинул взглядом лошадей, задержал взгляд на Эдвине, спокойно посмотрел на Сэта. Старый вор вздохнул и спешился.