Райя задумчиво постучала ногтем по заинтересовавшему ее абзацу.
Изначально дары были ограничены, как было ограничено сознание тогда живущих. Дай дикарю палку с огнем – он смастерит факел, порадуется теплу. Но подари хрустальное украшение, и он его разобьет, выбросит, не увидев пользы. Ведь чтобы ощутить силу блага, нужно сначала познать его. До какого-то момента живущие в Мире довольствовались малостью, пусть и не понимая, что это лишь капля дождя во время ливня. Однако всегда найдется тот, кто захочет перешагнуть барьер. Посмотреть, что же там за холмом, что там на глубине. Преодоление метафорического барьера вывело Мир на новую ступень. Те, кто сделал этот шаг, могли не только принимать дары с той стороны, а еще и взаимодействовать с ней. Направлять, получать желаемое. В те времена люди называли их изначальными. Нынче церковь именовала их богами.
Затем следовал добрый десяток восторженных страниц описания, сколько же великого сокрыто от неверующих людей. Сокрыто все было довольно успешно даже в книге: текст был настолько вычурным, что любой смысл ускользал. Так, что дальше?
Познать высшую силу могли немногие, но они пользовались открывшимся дарами на благо обычных людей, направляли развитие Мира к свету. Лишь такой путь могли выбрать те, кто больше не нуждался ни в чем. Преодолевшие барьер больше не старели, были чисты от плотских желаний… Далее шло перечисление божественных привилегий, почти дословно, но более развернуто повторяющее церковные постулаты. А потом наконец пошли имена. Лунафрея, Полисорбат, Диадрид… Те, кто встал во главе Мира.
Шли годы, незаметно пролетели столетия. Мир достиг пика своего развития, казалось, некуда дальше расти. Многие изначальные отдалились от Мира, как родитель покидает ребенка, когда тот становится самостоятельным. Кто-то добровольно растворился в той стороне, кто-то просто пропал без вести. Но девять изначальных оставались до самого конца. Ноготок девушки пробежался по строчке, замер у самого важного имени. Годвин.
Выглядели ли изначальные как люди? Или их ладони и лица светились божественным светом? Этого было уже не узнать. Некоторые творцы дополняли канонизированные образы изначальных узнаваемыми чертами, например Лунафрея имела светлые, соломенные волосы, а Баш козырял крючковатым носом. Но Годвин на большинстве икон и фресок изображался не иначе как смазанный темный силуэт. И вот почему.
Как Райя поняла из пространных описаний, в какой-то момент кто-то из изначальных шагнул в своих изысканиях слишком далеко. На той стороне он наткнулся на нечто, что навсегда изменило Мир и жизнь живущих в нем. Главная благость стала главной опасностью, над мирозданием нависла угроза. Райя поморщилась. Писавший древний текст не давал никакой конкретики, размазав по множеству страниц метафорические описание кошмаров, которые нависли над Миром. Все эти страницы, по всей видимости, нужно было зачитывать дрожащим голосом, благоговея перед Годвином, который вмешался в ход событий.
Так или иначе стало ясно, что история Мира подходит к концу. Дары с той стороны больше не приносили благости, а лишь разрушали некогда процветающие земли. В попытках остановить бедствие четверо из изначальных отдали свои жизни и, не справившись, покинули Мир, ушли в небытие. Их имена красивой вязью были расписаны на отдельном развороте: Лунафрея, Адельберт, Амарант, Роза. Из оставшихся пятерых не сдался только Годвин. В пожертвовании равных ему он увидел изъян. Возможность. Дальше шел разворот с изображением фрески: пятеро последних изначальных, пять светящихся силуэтов на фоне надвигающейся тьмы, стоят вместе в последний раз. Полисорбат, Диадрид, Баш, Ашелия тянут руки к Годвину в немой мольбе, изображение пронизано чувством увядающей надежды.
Четверо погибших пытались спасти Мир вместе с собой и потерпели крах. Годвин рассудил, что нельзя взять, не отдав что-то взамен. Эта строчка в писании была подчеркнута едва заметной линией, словно читавший ранее выделил этот постулат для себя. Простившись с равными себе, изначальный отправился в сосредоточение всего. Чего конкретно, церковь, очевидно, понятия не имела, но, пробежавшись по строчкам, Райя рассудила, что под этим термином понимается некое место, где у Годвина была самая крепкая связь с высшими силами. Ныне эта точка на карте мира называлась годвиновой или северной впадиной. Святыней.
В этом месте грани между людским и божественным миром были разорваны. Сломав все барьеры и вывернув Мир наизнанку, Годвин стоял посреди бушующего ничего. Впервые за многие тысячи лет людская реальность в полной мере соприкоснулась с другой стороной, Мир был открыт для потока высших сил. Но вело это не к гармонии, не к процветанию, не к новым знаниям, как когда-то давно. Силы те уже давно несли в Мир лишь вред, и потому Годвин не выпустил наружу ни капли. Кто знает, сколько он простоял там и сколько времени прошло за пределами бушующего урагана сил. Дни? Недели? Годы? За это время Годвин впитал все без остатка. Полностью исчерпал тот запас, что некогда был выдан этому Миру высшими силами. Впустил в себя больше, чем мог унести, но стоял до последнего, не упустив ни капли. А затем ушел на ту сторону, растворился в небытии.
Именно этот момент теперь запечатлен на сотнях фресок по всей стране. Райя вспомнила, как рассматривала расписной потолок во время государственного совета. В рядах изначальных не было иерархии как таковой, но финальная глава их существования переписала историю. Одинокий темный силуэт на фоне яркого бушующего урагана неописуемой силы. Темная фигурка в центре светлого пятна. Последние мгновения того Мира. А затем началась новая эра.
На месте пожертвования Годвина отныне лежал кратер черной земли, все подступы были исковерканы, земля вздыбилась. Кратер протянулся на многие мили, полностью отрезая земли далекого севера; за тысячу с лишним лет никто так и не смог приблизиться не то что к центру кратера, а даже зайти далеко за его границы. Теперь это был край известного им Мира. Божественные силы покинули эти земли, древние достижения были стерты, канули в небытие. Оставшиеся изначальные ушли на ту сторону вместе со своим другом, все их существование было завязано на силах, которых больше не существовало. Но главного Годвин добился – закат всего так и не наступил, Мир продолжил существование.
Затем следовала добрая сотня страниц о первых годах новой эры, как на обломках былого величия выросли новые города, новые государства. Изначальные навсегда остались в памяти богами, пожертвовавшими собой во имя Мира. Вокруг Годвина сформировался культ, постепенно превратившийся в церковь и религию, ныне исповедуемую каждым жителем Симфареи. Райя пролистала еще немного вперед, в новое тысячелетие. Явление белоголовых.
Были ли это отголоски тех самых даров или запоздалые последствия жертвы Годвина, но в этот раз высшие силы уравновесили кнут пряником. С одной стороны, люди наткнулись на залежи минерала, явно обладавшего божественным происхождением. Так называемые руны меняли правила игры – как в быту, так и в военном деле. Новый путь развития Мира был определен. С другой, столь ценный ресурс был недоступен, лежал на расстоянии вытянутой руки, без возможности коснуться. Примерно в то же время выяснилось, что возможность есть, но она и была тем самым кнутом. Развитие отныне шло в обмен на множество жизней. Юноши, обреченные в какой-то момент покинуть Мир, все уже успевали принести пользу, несли в себе это предназначение.
Далее с ужасом описывались смутные времена до изобретения ошейников, когда люди еще не понимали всей опасности белоголовых. Земля равномерно покрывалась воронками, самые крупные уничтожали целые города. Прежде чем весь Мир превратился в ровный круг выжженной земли, священнослужители наконец смогли обуздать божественную стихию. Райя поморщилась.
На деле возникновению ошейников Симфарея обязана ученым, но церковь оперативно обрядила их всех в белые рясы, и отныне достижения науки были неотделимы от церкви. Руны и появление белоголовых были названы божественным явлением с той стороны, доказательством жертвы Годвина. Руны вошли в оборот, стали ценнейшим ресурсом. Но нынешним людям было далеко до гармонии изначальных. О чем начинает мечтать скудный людской ум, видя бесценный минерал у себя под ногами? О войне.
Чем больше земель, тем больше рун, больше богатства, больше власти. Холодный север схлестнулся с засушливым югом, влажные ветра востока несли смерть на жаркий запад. Десятилетия войн и разделение территорий в книге описывались скудно, церковь чуралась эпохи насилия. Райя уставилась в писание невидящим взглядом, дополняя прочитанное своими воспоминаниями и рассказами старших. В те времена карта Мира регулярно окрашивалась в новые цвета, правители вновь и вновь сталкивались между собой, новые замки возводились лишь для того, чтобы сгореть в очередной осаде. Итог ныне был известен.
Для каждой эпохи найдется тот, кто подминает под себя мироздание, меняет все. При ее жизни этим человеком был Вильгельм. Человек, который закончил-таки бесконечную войну, заслужил абсолютную победу. Объединил весь континент в единую империю – Симфарею. Под своим началом, конечно же. Белоснежная столица высилась в Срединных землях, откуда Вильгельм вот уже пару десятков лет железной рукой правил всеми остальными. Рудники были отданы в управление вассалам, гвардия расквартирована по континенту. Мирное время, построенное людьми войны на костях ушедших.
Она пролистала до последней трети писания, но среди постулатов ничего интересного не нашла. Задумчиво покрутила волосы на пальце.
«Послали ли боги к нам белоголовых для дробления камней? Нет».
Игла выразил свое мнение однозначно: по мнению ходячего мертвеца, бедным юношам было уготовано нечто иное. Но что? Любой встречный на верхних этажах Аргента выпучил бы глаза на такое заявление – что может быть важнее добычи рун? Тут церковник не ошибся, эти люди привыкли, что дорога в уборную освещена ровным белым светом.
«А до этого, можете быть уверены, белоголовые послужат столице сполна».