– Непросто сконцентрироваться, знаете ли, когда столь экстренные события происходят со столь пугающей регулярностью. Я уж молчу, что за сегодня меня второй раз выдергивают без предупреждения и заставляют штопать человека, раны которого, прямо скажем, куда быстрее исцелили бы в городе и уж никак не здесь!
В разговор закралась пауза, сопровождающаяся шуршанием и звоном.
– Якоб, вы прекрасно знаете, что ваши срочные пациенты на то и срочные, ни о какой помощи из города не может идти и речи. Особенно в этом случае, ведь единственный человек, который мог дать санкции на подобное, сейчас покоится перед нами на столе.
– Мне кажется, вы не осознаете суть проблемы. – Снова звон. – Я, скажу без лишней скромности, уже творил чудеса, штопая раны и сращивая переломы, имея здесь то, что имею. Но даже у меня, заметьте, ограниченный запас чудес в рукаве! Рунные раны не только крайне тяжело залечить – были бы вы чуть постарше, то знали бы об этом из первых уст. Ветераны до сих пор вздрагивают от воспоминаний о подобном.
– Нам требуется…
– Не перебивайте! Так вот, помимо того, что раны сами по себе плохо поддаются лечению, так любой госпиталь, подобный этому, не рассчитан на лечение подобного толка! Рунные клинки давно выведены из вооружения, а как еще кто-то мог пораниться подобным образом? Белоголовые, которые копаются в рунах с утра до ночи и плевать хотели, что это крайне опасный минерал?
Повисла тишина, прерываемая лишь сопением доктора и звуками его работы. До этого молчавший стражник подал голос:
– Если бы рунами нельзя было пораниться, то он бы сейчас тут не лежал. Посмотрите, – говоривший сглотнул, – на его лицо.
– Вы тоже слишком молоды, а я насмотрелся на подобное лет двадцать назад. Хотя не буду скрывать, даже для меня увиденное в новинку. Воздействие явно было… мануальным. Кто додумался оставить его наедине с работником?!
– Подобное до этого случалось регулярно и было санкционировано самим господином священнослужителем.
– Да уж, не сомневаюсь. Ни у кого духу не хватило даже пискнуть в ответ. Боги, очевидно же, что болтать наедине с осужденными на смерть – плохая идея! Называйте их труд как хотите, но этим парням терять нечего. Особенно этим троим. Думаю, Игла в разговоре не отказал себе в удовольствии донести это очень доходчиво. Что тут скажешь, полагаю, лицо юноши навеки отпечаталось у него в голове, ведь перекрыть увиденное он уже ничем не сможет.
Поняв, кто покоится на операционном столе, Райя едва не охнула. Пару часов назад церковник в упор смотрел на нее белесыми глазами, а теперь лежал в беспамятстве в паре шагов. Что произошло на этом треклятом руднике за это время? Знал бы Морн, как активно она проводит первый же день в гостях… Тем временем первый из стражников напряженно уточнил:
– Его зрение… С ним все?
– А вы как думаете? Забудьте про глаза, мои действия направлены на сохранение жизни. И могу сказать, что даже в этом уверенности…
Недовольную речь Якоба прервал грохот двери, вошедший с шумом ввалился внутрь.
– Что. За. Гребаный. БАРДАК?!
Этот голос она узнала даже сквозь удушающую одышку. Привратник явно несся в госпиталь со всех ног, и только сбитое дыхание не позволяло гневу набрать полную силу. Она услышала, как Пинкус набирает воздух в грудь, затем раздался всхлип и тихое ойканье – вероятно, привратник бросил взгляд на пациента. Гораздо тише толстяк проговорил:
– Якоб, что с ним?
– А вы не видите? Прямо перед вашим приходом я упомянул, что наш уважаемый священнослужитель лишился одного органа чувств. Но это не будет иметь значения, если он уйдет в небытие прямо на этом столе. Не мешайте!
– Боги… Где Рокот?!
– Господин, он был с нами в главном здании. Раздал приказы, а сейчас, наверное, помогает прочесывать территорию.
– Кабинет номер двенадцать?
– Так точно. В коридоре, ближе к лестнице, мы обнаружили еще одного стражника без сознания. Он уже пришел в себя, парень просто огрел его по затылку. Но это… – Райя не увидела, но почувствовала, как говорящий бросил взгляд на Иглу, запнулся и сменил тему. – Увы, за пределами здания никто не слышал и не видел ничего подозрительного.
– Мелкий поганец… Как… Я лично провел аудиенцию этим утром, оба парня были одеты в обычное рабочее рубище! Никакого оружия, ничего! Как, ответьте мне, как он смог выбраться из комнаты?!
Подал голос Якоб:
– Работники ежедневно имеют доступ к ресурсу, из которого делали самое страшное оружие в стране. Если вы думали, что рунная пыль годится только для растопки камина, то господин Игла сполна прочувствовал обратное. Я смотрю на эти повреждения и…
– Не смейте поучать меня, доктор! Делайте свою работу молча! Молча! А вы, – толстяк снова обратился к стражникам, – доложите обстановку!
– Караул первого этажа обнаружил тела двадцать минут назад. Рокот был извещен и появился пятью минутами позже, вас мы не обнаружили в кабинете – простите, казалось, счет времени идет на минуты…
– Чертовски верно, – пробурчал Якоб.
– Коридорного привели в чувство, но священнослужитель… Мы побоялись прикасаться к нему, чтобы не сделать хуже, послали за доктором. Затем перенесли его сюда. Рокот взял с собой людей, отправился прочесывать гарнизон. Ввиду обстоятельств, – стражник помялся, – было приказано вести себя тихо. По всей видимости, Рокот решил сам известить стражу и поднять на ноги периметр. Бить шумную тревогу он запретил под страхом трибунала.
– Радостно, что среди вас, остолопов, есть хоть один человек с мозгами. То, что по гарнизону ходит столичная девка, само по себе не подарок, но теперь… Бардак. Бардак! – Пинкус почти застонал. – Что за день…
– Привратник, какие будут приказы?
– Вам нужны приказы? Приказываю найти эту сволочь и притащить его ко мне на ковер. И сделать это надо по-тихому. Есть информация, где сейчас девка?
– После обеда она заперлась в гостевом домике, ее камеристка известила, что госпожа отдыхает с дороги, но будет ожидать вас к ужину.
– Тем лучше. Отрядите человека, пусть следит за домом. Если попытается выйти – остановите. Обоснуйте правилами гарнизона, никаких прогулок в вечернее время, у нас тут не аргентский парк. Сбежавшую сволочь найти и доставить обратно в главное здание, в этот раз на подвальный этаж. Ситуация не должна затронуть зону добычи, все смены должны начаться по расписанию. Зато все, кто не задействован на той половине, – пусть ищут. И только попробуйте не найти. Также переведите в подвал парня из четвертого кабинета. Второй такой инцидент я не потерплю.
– Господин привратник, у него нет шансов. Даже без поднятой тревоги эти стены почти непреодолимы, там и крыса не просочится без нашего ведома. Мы поднимем весь активный состав внутри стен. В какой бы бочке он сейчас ни сидел – осталось недолго. Не знаю, на что рассчитывал этот парень, возможно, просто двинулся умом от безысходности.
– Двинутый умом ребенок почти убил церковника голыми руками. – Якоб кашлянул под звон инструментов, давя смешок. – Хорошо, почти голыми руками. А затем оглушил стражника и испарился где-то на территории. Пинкус, ваше желание сбылось, наконец-то столица начала поставлять по-настоящему талантливых работников. Не слышал о таких инцидентах за все десятилетия, что служу владыке.
– Сейчас вы служите мне, поэтому, напоминаю вам, заткнитесь и займитесь работой! Парень точно повредился умом, уж не знаю, что втолковал ему Игла. Ох… Он никогда не отказывался себе в удовольствии одарить их красноречием напоследок. Бардак, это не отменяет факта, что паршивец протащил в кармане руны. Какого черта?
– Господин привратник, подобного ни разу не случалось…
– А теперь случилось! Дерьмо! Хорошо, с этим разберемся позже. Якоб, ваш прогноз?
– Прогнозирую, что если в бараках об этом узнают, то вам придется зашить все карманы на руднике.
– Боги, я не об этом! Игла, что будет с ним?
– Как было сказано, глаза уже не спасти. Мне удалось его стабилизировать, но что будет дальше – покажет время. Я вычистил из него все лишнее, насколько мог. Если заражение не пойдет дальше… Да, тогда он сможет встать на ноги. Но не скоро. Сейчас нашему священнослужителю нужен покой.
Пинкус снова застонал:
– Незрячий церковник на руднике, какой в этом толк…
– О, господин привратник, не переживайте. Зная умение Иглы устрашающе нависать и втолковывать постулаты замершему перед ним собеседнику… Теперь Игла сможет выйти на абсолютно новый уровень на этом поприще. Ведь всякий знает: порой слепец видит больше, чем зрячий. Если священнослужитель очнется, уверен, он в подробностях поведает нам, что явилось ему в темноте.
– Не паясничайте! Достаточно болтовни. Вы! Обшарьте территорию, найдите беглеца. Якоб! Пройдите со мной. К моменту, когда девка сподобится вылезти на ужин, мне нужна лучшая сонная смесь. У меня нет времени на ее болтовню и расспросы, покуда в гарнизоне творится кромешный бардак. И правда! Трапеза будет проходить в гостевом домике, так пусть проспит весь чертов завтрашний день. После того, как парня найдут, у меня будут другие заботы.
Доктор вздохнул:
– Я выдам вам Иволгу… Не больше трех капель в напиток, иначе рискуете получить еще одно тело. Стража! Помогите мне перенести его на постель. В течение ночи я буду периодически проверять, не стало ли хуже.
Послышалась возня, стражники подняли тело, вынесли Иглу из операционной. Сквозь шум Райя услышала, как привратник еще несколько раз пожаловался на бардак, доктор отпустил в ответ очередное ироничное замечание. Потом дверь закрылась, отрезав от нее голоса. Она сжала кулаки. «Столичная девка». Осталось выбраться из этого шкафа, а затем и с рудника. Морн и Вильгельм получат лучший отчет из возможных. Интересно, услышав то, что услышала сейчас она, как быстро гвардия владыки вычистит тут все? Особенно если приплюсовать увиденное в бумагах Якоба. Лжецы и преступники, подумать только, а ведь она разделила трапезу с одним из них. Обошлось без сонного зелья, спасибо и на этом.